Валерия Комарова - Аметистовая вьюга

Меня разбудили тихие голоса. Кто-то беседовал за пологом. Один — Лис, а вот второй голос был мне незнаком. Женщина. Молодая.

Я принюхалась — так и есть. Оборотень. Наверное, та красотка, которую я видела в лагере.

— Но, Великий, Акир ещё слишком молод. Позвольте мне пойти с вами!

— Агата, я уже сказал, что со мной идёт Акир. Я не изменю решения.

— Но, Великий!..

— Агата, иди! — раздраженно бросил Лис, откидывая полог. — Твои родители несомненно будут против. Там, куда мы идём, опасно. Ты — Наследница Вожака, не забывай!

И громко хлопнул пологом, морщась. Резко понял руку, защепил переносицу и нахмурился, опустив голову. Минуту постоял так, а потом тряхнул головой и его лицо разгладилось.

— Не спишь? — спросил он тихо.

— Нет, — я решила, что скрывать нет смысла. — Уже пора?

— Два часа до рассвета. Ещё часок можешь подремать. Извини, что разбудили, но Агата… — Он замолчал, подбирая слова. — Агата слишком серьёзно восприняла свой статус телохранителя. Уверен, её родители не имели в виду, что она должна всюду следовать за мной, скорее всего, они считали, что я проведу осень рядом с отцом…

Я перевернулась набок и подложила ладонь под щеку. Лис же скрестил ноги и устроился среди вышитых подушек. Магический огонёк тихо мерцал, шатер был заполнен бесформенными серо-розовыми тенями. Где-то там, за пологом, в центре лагеря, полыхал костёр.

— Расскажи что-нибудь, — попросила я, прислушиваясь к звукам, доносящимся извне. — Расскажи мне про старые миры. Какими они были? Лис испытующе глянул на меня.

— Ты действительно хочешь знать?

— Всё равно я не смогу снова заснуть. Расскажи.

— Они были разными, — подумав, произнёс он. — В одних царила магия, в других люди забывали о ней. Где-то нас почитали как богов, а потом забывали. Где-то звенела сталь, а где-то армады железных птиц сбрасывали на мирные города начиненные огнём яйца. Иногда мир был круглым, иногда смятым, словно скомканный лист бумаги, иногда плоским. Они были такими разными… Их столько было, что я уже не могу сосчитать. Но люди оставались людьми. Даже в мирах, не знающих магии, они умели мечтать, они придумывали собственную магию, они вспоминали то, чего не могли помнить. Люди…

Я завороженно следила за танцем его рук. Он плел рассказ, рисовал его в воздухе.

— И в каждом из миров рождались те, чья судьба была стать одной из душ, что хранят этот мир. Да, не было ещё мира, не подарившего нам Великого Воина, Творца, Убийцу или Дитя. Не было… Наша жатва всегда была богатой. Они приходили к нам сами или мы забирали их…

— Расскажи… — прошу я, пьянея от его голоса. Всё быстрее и быстрее танцуют кровавые тени, его руки движутся так быстро, что я не успеваю следить за вязью его слов. Он вновь замирает, смотрит на меня, и начинает рассказывать…

Она жила десятки тысячелетий тому назад в мире, не знающим ни богов, ни Старших, ни фейри, ни магии. Ей было шестнадцать. Тот возраст, когда кажется, что знаешь о мире всё, хотя не понимаешь на самом деле и малой толики. Её имя давно забыл даже ветер, унесший его вместе с последним вздохом умирающей.

Ей было шестнадцать, когда она открыла глаза и впервые увидела мир по-настоящему. Ей было всего шестнадцать, когда она захлопнула за собой дверь, оставив ключи за ней, когда она вышла под дождь. Ей было уже шестнадцать, и она шла сквозь дождь. Шла навстречу своей судьбе. Туда, где полыхало пламя. Осеннее пламя.

В шестнадцать мы всегда знаем, кто мы. Думаем, что знаем. Верим, что знаем. И она так думала, и она в это верила. Но дождь менял её, и за его стеной она видела отблески пламени, слышала шипение осеннего огня. И девочка спросила себя: «Кто я? Кем я кажусь? Кто я на самом деле?» Она шла и шла, и с каждым шагом менялась.

Ей было шестнадцать. Она была трусихой и любила приврать. Она любила учиться и частенько задирала нос. У неё было мало друзей и очень много книг…

Она шла, и шла, и шла… И город смотрел на неё тёмными глазами-окнами, провожал её в путь, откуда не было возврата. Она шла навстречу своей судьбе…

Ей было шестнадцать и она отдала жизнь за совершенно незнакомого ей человека. Просто потому, что не могла иначе. Потому, что спросив себя, сама же и ответила: «Я — воин».

Не важно, кем она казалась. Однажды она вышла из дома и ушла туда, где было её место. В осеннее пламя. Ибо эта девочка не знала мира и не желала покоя. Потому, что она отдала своё имя ветру, а её нить судьбы осыпалась пеплом…

Ей всегда будет шестнадцать. И каждый раз, проходя сквозь Осенний Огнь, она склоняет голову пред той, кто поведёт её в бой. Не первый и не последний. Бой за мир, бой на смерть… И этот бой — смысл её существования. Она — и есть бой.

Он замолчал. Я подпёрла голову рукой, глядя на закрывшего глаза Князя. Познавая. Понимая. Чуя.

— Ты завидуешь ей, — произнесла я. — Завидуешь тому, кто она.

— Ты права, — зло ответил он. — Ты права, Вьюга. Вам, людям, не нужно искать смысл, он даруется вам. Вы носите его в себе. И если вы его теряете — это ваш выбор и ваша вина.

— А ещё мы можем выбирать, уйти или остаться.

— А у нас есть лишь один путь — в Хаос.

— Потому, что у фейри, Великих и могущественных Князей, нет того, что есть у самого слабого смертного…

— Нет души.

— Скажи мне правду, Князь. Кто такой саннер-воррен?

Он молчал… Я уже думала, что Лис не ответит, но он тихо, почти неслышно прошептал:

— Саннер-воррен — это наша душа.

Мы отправились в путь, едва солнце встало. Нас не провожали, лагерь спал. Только Егерь стоял в сторонке, попыхивал трубкой, да позёвывал у его ног Вожак.

Я с лошадьми никогда не ладила, они от меня шарахались. Ворон был редким исключением из этого правила, поэтому я ехала с Кольдом. Лис взвился, увидев, как я забираюсь в седло, раскричался, стал настаивать, чтобы я ехала с ним. Я отказалась. Не то, чтобы хотела поругаться и позлить Князя, но мне стало жаль его маленькую тонконогую кобылку, которая, казалось, вот-вот переломится пополам под тяжестью перемётных сумок. Лис сдался. То ли решил продолжить спор на первом привале, то ли понял, что смешит Кольда.

Кольд и правда веселился, глядя на злющего Князя. Веселился, как мог лишь он один: изображал крайнюю скуку, но в синие глаза смеялись.

Ворон, проникнувшись важностью возложенной на него миссии по переносу моего бренного тела, покорно позволил мне устроиться в седле. Даже не фыркнул для порядка.

В результате наш маленький отряд разделился на два. Впереди ехали Реи'Линэ и Лис. Князь вел в поводу ещё одну кобылку — акирову. Сам оборотень решил поразмять лапы и бежал чуть в стороне от проложенной звероловами тропы.

— Кольд, скажи, а что искала Княгиня? И зачем ей нужен был маг? — спросила я тихо.