Бекка Фитцпатрик - Крещендо

— Нора, — он колебался. — Я не могу взять у тебя его.

— Пообещай мне, что будешь хранить его. Обещай, что ничто и никогда не встанет между нами, — я не отводила от него взгляда, не позволяя ему отвернуться. — Я не хочу жить без тебя. И не хочу, чтобы это когда-нибудь закончилось.

Глаза Патча были угольно-черного цвета, темнее, чем миллионы наслоившихся друг на друга тайн. Медленно разжав кулак, он снова посмотрел на кольцо.

— Поклянись, что никогда не перестанешь меня любить, — прошептала я.

Он еле заметно кивнул.

Я схватила его за ворот и притянула еще ближе, целуя с еще большей страстью, как бы тем самым скрепляя нашу клятву. Скрестила наши пальцы, и острый край кольца царапал нам ладони. Кажется, что чего бы я ни делала, это недостаточно для того, чтобы слиться с ним воедино. Патча мне всегда мало.

Кольцо все сильнее впивалось в мою руку, пока я не убедилась, что оно прорезало кожу. Клятва, скрепленная кровью.

Когда мне показалось, что еще чуть-чуть, и моя грудь лопнет из-за недостатка воздуха, я отстранилась от него, прижавшись к его лбу своим. Глаза мои были закрыты, а участившееся дыхание заставляло мои плечи подниматься и опускаться.

— Я люблю тебя, — пробормотала я. — Думаю, больше чем мне следует.

Я ждала его ответа, но вместо этого он обнял меня еще крепче, будто пытался защитить. Он повернул голову в сторону леса, расположенного на другой стороне дороги.

— Что там?

— Я кое-что услышал.

— Это была я, признававшаяся тебе в любви, — пошутила я, улыбаясь и очерчивая пальцем контур его губ.

Я ждала, что он улыбнется мне в ответ, но он по-прежнему сверлил взглядом деревья, отбрасывающие на землю тени, которые постоянно двигались из-за ветра, что колыхал их кроны.

— Что там? — повторила я свой вопрос, проследив за его взглядом. — Койот?

— Что-то не так.

Мой пыл угас, и я соскользнула с его колен. — Ты начинаешь меня пугать. Это медведь?

Мы не встречали медведей годами, но дом был построен на самом краю города, а медведи после зимней спячки, как правило, очень голодны и бродят по окраинам города в поисках пищи.

— Включи фары и посигналь, — сказала я.

Обратив свой взор к лесу, я заметила какое-то движение. Мое сердце затрепыхалось, стоило мне вспомнить, как мы с родителями из окна дома наблюдали за медведем, раскачивающим нашу машину, учуяв внутри нее пищу.

Позади меня, на крыльце, вспыхнули огни. Мне ни к чему было оборачиваться, чтобы знать, что моя мама стоит в дверях, нахмурившись и постукивая ножкой.

— Что это? — спросила я у Патча еще раз. — Моя мама вышла на улицу. Она в безопасности?

Он запустил двигатель джипа и включил передачу. — Иди в дом. Я должен кое-что сделать.

— Идти в дом? Ты шутишь? Что происходит?

— Нора! — крикнула мама, спускаясь по ступенькам, и тон ее не предвещал ничего хорошего.

Она остановилась в пяти футах от джипа и жестом приказала мне опустить окно.

— Патч? — позвала я.

— Я позвоню тебе позже.

Мама открыла дверь.

— Патч, — сухо поприветствовала она.

— Блайт, — рассеянно кивнул он в ответ.

Мама повернулась ко мне. — Ты опоздала на четыре минуты.

— Зато вчера я пришла на четыре минуты раньше.

— Оставшиеся с прошлого раза минуты в комендантском часе не учитываются. Давай домой. Живо.

Мне не хотелось уходить до того, как Патч мне ответит, но особого выбора у меня не было. Я попросила его: — Позвони.

Он кивнул, но, посмотрев ему в глаза долгим взглядом, я поняла, что его мысли были уже в другом месте. Стоило мне выйти и встать на твердую землю, как джип рванул с места, не тратя время на постепенное ускорение. Куда бы Патч ни направлялся, он очень спешил.

— Когда я установила тебе комендантский час, я полагала, что ты будешь его соблюдать, — выговаривала мне мама.

— Всего четыре минуты опоздания, — произнесла я тоном, способным вызвать у нее слишком бурную реакцию.

И заслужила полный неодобрения взгляд.

— В прошлом году твоего отца убили. Пару месяцев назад ты сама чуть не лишилась жизни. Думаю, я заслужила право быть чрезмерно осторожной.

Твердой походкой она шагала к дому, скрестив руки на груди.

Ладно, я была бесчувственной и нечуткой дочерью. Точка.

Я переключила внимание на деревья, шеренгой стоявшие вдоль обочины по ту сторону дороги. Все выглядело как обычно. Я ожидала появление холодка, обычно предупреждающего меня о том, что что-то не так, что-то, чего я не могла видеть, но ничего не почувствовала. Шелестел теплый летний ветерок, воздух наполнился звуками цикад. Во всяком случае, в серебристом свете луны лес выглядел мирно.

Патч ничего не увидел в лесу. Он сбежал, потому что я сказала три очень важных и очень глупых слова, которые слетели с языка прежде, чем я успела их остановить.

О чем я только думала?

Нет. О чем теперь думал Патч?

Он удрал, чтобы избежать ответных слов?

Я была уверена, что знаю правильный ответ на этот вопрос. И была уверена, что это объясняет, почему я осталась стоять и смотреть на багажник его джипа.

Последние одиннадцать секунд я пролежала лицом вниз, накрыв голову подушкой и пытаясь заглушить репортаж Чака Дилэйни о пробках в центре Портленда, который громко и отчетливо звучал из приспособленного под будильник радиоприемника. Кроме того, я пыталась отключить думающую часть моего мозга, которая велела мне одеваться, в противном случае грозя мне неприятностями. Но другая часть мозга — та, что жаждет удовольствия — победила. Она продолжала цепляться за мой сон — или скорее, за объект моего сна. Обладателя волнистых черных волос и сногсшибательной улыбки. В этот самый момент он сидел на своем мотоцикле задом наперед, а я — лицом к нему, наши колени соприкасались. Пальцами я ухватилась за его рубашку и притянула к себе, чтобы поцеловать.

В моем сне Патч чувствовал мой поцелуй. Не только на эмоциональном уровне, но и реально, физически. Во сне он был больше человеком, чем ангелом. Ангелы не могут испытывать физических ощущений — я знала это — но в моем сне я хотела, чтобы Патч почувствовал мягкость и нежность наших соприкоснувшихся губ. Я хотела, чтобы он почувствовал, как мои пальцы зарываются в его волосы. Мне было необходимо, чтобы он чувствовал будоражащее и непреодолимое магнитное поле, толкающее каждую молекулу его тела ко мне.

Так же, как чувствовала я.

Патч пробежал пальцами по серебряной цепочке на моей шее, от его прикосновения я вся задрожала от удовольствия.

— Я тебя люблю, — прошептал он.

Уперевшись кончиками пальцев в его твердый живот, я наклонилась к нему и остановилась достаточно близко, чтобы поцеловать.

— Я люблю тебя больше, — сказала я, легко касаясь его рта.