Владимир Воронов - Отродье. Охота на Смерть

— А не вылечила я вас сразу, потому что внутриполостное проникновение — это не сломанное ребро. Инфекция могла остаться в теле, и вы бы умерли от заражения крови. Теперь всё должно быть хорошо, — взяв себя в руки, относительно спокойно сказала она.

— Что ж, пусть так. Слушай, а из тебя, похоже, выйдет толк! Я вчера следил за тем, как ты здорово разделалась с Големом — хотел даже похвалить, но это быстро прошло… Ты, кстати, сама догадалась его в центр пиктограммы загнать или как?

— Или как…

— Ну, я так и подумал… Эта пиктограмма лишает всех магических сил, только потому что мы её активировали, всё ещё живы…

— Капитан, честное слово, не интересно… Давайте, лучше решать, как будем действовать дальше! Я даже не представляю, как мы вернём Гиту…

Прад нахмурился и будто невзначай отвернулся к окну:

— Ара, мы не вернём Гиту…

— В смысле?!!

Он скривился, она вспомнила, что ему не нравится, когда она задаёт этот вопрос, но ничего — переживёт, — переспрашивать не стала.

— Смысл один: Гиту нам не вернуть. Видишь ли, Ганталиант — это не Домовой или прочая шелуха, он не создаёт иллюзий, чтобы одурачить человека, но и не способен управлять людьми как марионетками. Его способ сложнее. Он разделяет свою личность, помещая её часть в сознание нужного кандидата, после чего человек начинает думать, что действует по собственному разумению. То есть Гита уверена, что сделала выбор не по принуждению, она искренне верит в Ганталианта, хочет служить ему или, просто, находится рядом с ним. Если учесть, насколько хорошей ученицей она была, не сомневаюсь — ей вполне по силам разгадать любую нашу уловку. А ещё, я думаю, что ни ты, ни я, ни кто-либо другой до конца не знает Гиту, что-то мне подсказывает — в её шкафу немало скелетов, соответственно, было бы глупо не ждать от неё сюрпризов.

— Чепуха, — Арина отмахнулась от Капитана, как от брюзжащей старухи, — Гита — наш человек, она не поднимет на нас оружия. Она искренняя и добрая, а то, что её сейчас нет рядом с нами — всего лишь происки врага. Она сможет разобраться, кто — враг, а кто — друг.

— Ты права в одном: Гита, действительно, добрая и искренняя и, не задумываясь, пойдёт ради единомышленников на жертвы, но теперь представь, что не ты её лучшая подруга, а я не любимый капитан. Теперь самым близким человеком во всём мире для неё стал Костя Эрнст, именно ему с недавних пор она верна всем сердцем, а мы — враги, желающие его убить. Как думаешь, несколько дней назад, если бы мне или тебе угрожала смерть, что бы сделала Гита?

— Всё возможное для нашего спасения!

— Вот именно! Разница лишь в том, что приоритеты изменились, теперь так же как в прошлом к нам, она относится к Предводителю.

Арина потрясла головой, чтобы привести мысли в порядок:

— Ладно. Допустим. Допустим, всего на секунду, что вы правы и Гита — больше не Гита, что дальше? Как нам быть?

Прад опять отвернулся к окну:

— Мы должны забыть о ней, действовать так, будто нас только двое. Уничтожение монстра — вот первостепенная задача, всё остальное потом.

— А если нам на пути встретится Гита? — робко уточнила она, заранее зная ответ.

— Если это произойдёт… Гита… Гита умрёт, потому что она теперь враг…

Услышав этот бред, Арине показалось, что Капитан шутит — не может быть, чтобы он был всерьёз. Она рассмеялась:

— Да-да, конечно, убьём Гиту, а потом прикончим Ганталианта и будем жить долго и счастливо, словно ничего и не произошло?

— Нет. Спокойная жизнь не для нас. Всегда будут монстры, всегда будут гибнуть друзья, однажды и мы погибнем, но в бою, так как, зная тайну мироздания, жить спокойно нельзя.

Арина резко затормозила, из-за чего нарвалась на отборную матерную речь водителя, ехавшего сзади. Включив аварийку, она повернулась к Праду:

— Капитан, что за идиотизм? Нас было всего четверо, осталось трое, я думала, что нет ничего надёжнее этой команды, я шла на опасные миссии с чёткой уверенностью — за спиной друзья, которые прикроют, и сама в ответ готова была жертвовать всем ради них. Выходит, я ошибалась? Видимо, будь я на месте Гиты, вы бы то же самое сказали ей и порешили меня? — Арина закатила глаза, — зачем я спрашиваю? Ведь так оно и есть! Знаете, я невозможно устала за эти месяцы — никогда прежде так не уставала. Причём не физически, а морально. Совесть отказывается уже идти на сделки. Я не могу так жить, не в силах мириться с тем, с чем мириться не хочу. Имейте ввиду: плевать мне на ваши деньги, как только это закончится, я уйду. С меня хватит!

Они замолчали. В салоне Audi приглушённо играла песня "Wind of change". Мимо пролетали машины с мигалками, подчас настолько близко, что салон автомобиля покачивался, попадая в зону турбулентности.

— Ты же знаешь, — без издёвки, даже скорее печально заговорил Прад, — я никого не держу. Ты сильно изменилась с момента нашей первой встречи, теперь ты сможешь принять собственное правильное решение. Но…

Он не стал продолжать, да этого и не требовалось. Одно единственно "Но", говорило сразу о многом… "Но, прежде чем ты уйдёшь, нужно всё закончить. Но, придётся, решить вопрос с Гитой. Но, Ганталиант должен быть побеждён, а Вадим спасён" — имел в виду Прад.

Арина не знала, что делать. От безысходности стукнула кулаком по рулю, выругалась и вернулась в свой ряд.

Дальше ехали молча, отчего в голове шумело ничуть не меньше: мысли, перекрикивая одна другую, лезли на передний план. Уйти прямо сейчас? Но действуя в одиночку, Прад и впрямь может, плюнув на прошлое, взять, да и сделать что-нибудь с Гитой. Вадик? Эх, Вадик, снова Вадик… А какого чёрта она за него уцепилась? На нём сошёлся клином белый свет? Нет! Что-то тёплое поднималось в душе, стоило кому-нибудь произнести его имя, но что это? Начало любви? Допустим. Но в кого она тогда влюбилась? В парня, с которым однажды переспала, в парня, который будучи живым даже ни разу с ней не разговаривал (в привычном понимании)? В симпатичного, но по большому счёту обычного парня? Нет, конечно. Арина знала правильный ответ, но не хотела его слышать. Настало время быть честной, хотя бы с собой. Она влюбилась в придуманный образ. Представляла его в повседневной жизни, размышляя примерно так: Вадик бы в этой ситуации сделал то-то, а в этой поступил так, но никто не знает, как бы на самом деле поступил Вадик и испытывал ли он к ней хоть что-то, кроме влечения. Что если он и вовсе покинул их команду по собственному желанию? Хотя нет, тут она уже перегнула палку…

База встретила их холодом и гробовой тишиной. Времена меняются. В повседневной суете мы не замечаем этого: крутимся, вертимся, спешим, но однажды, подняв глаза вверх, вдруг видим свинцовые тучи, понимая, что окончательно наступила осень. Так и сегодня. Весёлый китайский колокольчик на двери не звенел, приглашая внутрь посетителя. Под ногами не вился Домовой, который вечно накидывался с утра пораньше с кучей требований и ворчанием, оправдывая это скверным характером, хотя все понимали — он просто соскучился. На столе лежал кем-то оставленный походный набор, из тех, что они обязательно брали с собой на задания (несколько свечей, бутылёк со святой водой, ветки вереска, чей запах отпугивает злых духов) — был бы здесь Вадим, он бы прибрал, потому что терпеть не мог халатности с оружием. На базе не пахло сдобой, так как Арина не купила её по пути на работу. Зато всюду валялась грязная посуда с высохшими следами чая, которую не помыла Гита.