Владимир Воронов - Отродье. Охота на Смерть

И родилась мечта, а вместе с ней зависть. Зависть из-за того, что вы совершенно не цените то, что имеете. Разбрасываетесь днями, как мелочью из кармана. Тратите жизнь на ссоры, шопинг, сплетни и прочую чепуху. Если бы я оказался на вашем месте, то ценил бы каждую минутку отведённую мне. Но самая главная несправедливость даже не в этом. Вам заранее всё прощено — вот главная несправедливость! Кем бы ни был человек, всё крутится вокруг него. Ткачи бережно провожают ваши души в мир живых, тщательно подбирая подходящее тело, чтобы вам было уютно и комфортно. Всю жизнь вас сопровождают разного рода потусторонние силы, где-то помогая, где-то подкидывая неприятностей, чтобы пройдя сквозь них, вы закалились, стали сильнее и жили дальше. А на смертном одре Демоны просят у вас прощения, за что? За что просить прошения, если обелившись, сбросив кожистые наросты прошлого, вы снова возвращаетесь, возможно, чтобы вновь и вновь повторять одни и те же ошибки! Разве это справедливо? Вам заранее всё прощено! Чтобы ни произошло, вы всё равно заново возродитесь! А мы? У нас даже нет души! Только цель, только правила, которых нельзя нарушить! Когда мы умираем, от нас ни остаётся ничего — чёрный дым и ни единого шанса на возрождение.

И тогда я стал искать. Я знал, что единственный способ измениться, превратившись в некое подобие человека, в то, чем я являюсь сейчас — это отыскать умирающего волшебника, которому хватит сил ответить "нет", Демону смерти, пришедшему за его душой. Сто лет. Мне повезло, по сравнению с вечностью сто лет — это меньше капли. Всего сто лет и старая колдунья ответила отказом. Я не поверил! Я вслушивался в собственные мысли и познал триумф — это была первая весточка. Я приходил к этой женщине вновь и вновь, а она мне отказывала, тем самым наделяя меня новыми невероятными качествами. Запахи, звуки, эмоции — какие же они бесценные! Самые желанные! Они наполняли меня как пустой сосуд. И однажды заполнили до краёв — я перестал слышать зов умирающих: я перешёл на другую сторону…

— Ара, поторапливайся!!! — крикнул из-за кустов Прад.

Арина пришла в себя. Зачарованная рассказом Ганталианта, она и не заметила, как сбавила шаг и сильно отстала от коллег. Споткнулась о полуразрушенное надгробие.

— Идём!

— Хорошо… Но, ведьма, скажи мне… Ведь, мои слова ничего для вас не значат? Я правильно понимаю? Чтобы я не сказал, сколько бы доводов ни привёл — вы всё равно меня закопаете?

Она ждала и боялась этого вопроса:

— Мы… Я… Тут такое дело, — тяжело вздохнула и сняла с него мешок, — понимаешь, проблема не в тебе. То есть в тебе, но… Короче говоря, ты же знаешь о побочных проявлениях того, что с тобой произошло? Нечисть вокруг словно взбесилась. Какими бы ни были люди, мы одни из них. Я не судья, я защитник, а ты хороший человек, но враг, поэтому…

Правильные черты лица Ганталианта ничуть не изменились, вероятно, он ещё не освоился с мимикой, но голос дрогнул:

— Ясно.

Прад шептал на мешочек с фосфором, тонкой струйкой высыпая правильные линии на земле, с которой сняли верхний слой вместе с травой. Всё, что находилось вне круга света, стало нереальным, поэтому ночные звуки, приходящие издалека, звучали как-то неестественно. Туман, пробравшийся сквозь шапки деревьев, расстелился по земле одеялом. Арина поёжилась от холода — одеяло не грело. Капитан закончил. Никогда прежде ей не доводилось видеть ничего подобного. Восьмиугольная пиктограмма была настолько переполнена разного рода символами, штрихами и другими деталями, что смахивала больше на снежинку. Но Арине не хотелось бы, чтобы такая снежинка однажды упала не неё — она не имела ничего общего с нежной прелестью хрупкого снега, она пришла из иного мира, противоречила миру нашему. В центре угловатой пиктограммы, беззубым ртом в небо смотрела могила. Прад обошёл вокруг, а затем зачем-то затушил факел. Темноту больше не отпугивал свет, и она метнулась к ним. Но странно. Глаза слегка привыкли, и поляна превратилась в нечто мистическое. Фосфор на земле сиял холодным зеленоватым неоном. Оказывается, пиктограммы поменьше располагались и вокруг — бледнели на деревьях и камнях. Целая россыпь фосфорицирующего песка стала окантовкой их импровизированного алтаря. В целом, было даже относительно светло, но жутко. Атмосферу чего-то противоестественного почувствовал даже Прад, сказавший шёпотом, словно их могли подслушать:

— Час пробил…

Гита подтолкнула Ганталианта, сохранявшего на лице маску равнодушия. Дыра в земле была глубокой. Он присел и спрыгнул вниз, встал на ноги — теперь его голова оказалась на полметра ниже краёв. Ганталиант, как ей показалось, с надеждой посмотрел на Арину. Арина отвела взгляд. Капитан показал, куда им нужно встать. Трое образовали над краями могилы ещё один треугольник, взялись за руки. Мужчина медленно начал читать тягучее, монотонное заклинание, то и дело, срываясь на гортанные звуки. Вокруг застрекотала магия.

— Что ж, деревья будут мне свидетелями, — заговорил стоящий в могиле, — я надеялся до последнего. Просил. Объяснял. Вы боитесь монстров, которые могут прийти вслед за мной? Я стал бы вашим союзником, мы могли бы вместе противостоять им, но вы выбрали смерть невиновного. Решили принести невиновного в жертву своему спокойствию. Впрочем, я не удивлён — люди не меняются. Вы такие же эгоистичные, чёрствые, ограниченные, как и все остальные. — Он перевёл дыхание и заговорил уже по-другому, — увы, я не могу допустить, того, что вы собрались сделать. Инстинкт самосохранения, знаете ли…

Арина слушала краем уха, стараясь сосредоточиться на заклинании, помочь ему обрести форму и реализоваться, для пущей концентрации закрыла глаза. Неожиданно правая рука опустела. Худая ладонь Гиты исчезла. Прад перестал читать. В вышине раздался хлопок — заклинание оборвалось, выветрилось. Гита была уже в десяти шагах от них, она зачем-то карабкалась по стальным прутьям высокой оградки чьей-то могилы.

— Я же предупреждал вас, — холодно заметил Ганталиант, — вы совсем не замечаете своих ошибок…

Она вспомнила то его предупреждение, но так и не поняла, что имелось ввиду.

— Чёрт! Чёрт, чёрт!!! — прорычал Капитан и топнул от злости, наблюдая за Гитой.

Подруга залезла по прутьям, встала на узкую перекладину и явно с трудом сохраняла равновесие. Арина ахнула — если Гита упадёт, то наверняка погибнет, ведь прутья оградки заканчиваются острыми наконечниками как у стрел. Да и на верхушке самого надгробия, красуется ржавая советская звезда, красная и без крови.

— Капитан?

— Что, Капитан? — рявкнул Прад, — она потеряла золотой амулет, что я вам выдал!!! Всё! Мы её потеряли, она во власти монстра! Можно забыть о Гите!