Юлия Барановская - Мгла

Я не знала, было ли его пришествие движением мятежной души, вне всякого сомнения, дремавшей в столь примечательной телесной оболочке, или же сие видение было плодом моего воспаленного сознания. Но ещё долго лежала без сна, чутко вслушиваясь в тишину, погруженной во мрак комнаты.

Однако единственным звуком, тревожащим внезапно обострившиеся органы чувств, был шум дождя, стучащего в витраж, цветные стекла которого в ту ночь казались почти черными, словно весь лунный свет уходил в фигуры ушедших богов, парящих в непроглядной тьме когда-то синих небес. И образ этот столь живо впитавшийся в мою память, что, даже опуская разом отяжелевшие веки видела фигуру вечно юной богини среди непроглядной тьмы… А когда вновь распахнула, за окном царило утро. И солнце играло в сверкающих стеклах, и сам мир, казалось, ликовал, приветствуя новый день.

Несколько мгновений я пролежала в постели, недоверчиво щурясь на прорывающиеся сквозь полон витража лучи. А затем вскочила на ноги и как была простоволосая, подбежала к окну, торопливо распахнув его настежь.

В комнату хлынул уже ничем не удерживаемый свет, щедрым потоком затопив помещение. Ослепленная, я, было зажмурилась, прикрывая ладонью ставший вдруг незрячими глаза, но спустя мгновение вновь открыла восторженно разглядывая озаренный ярким, по-весеннему ослепительным солнцем. Блестели влажные камни двора, сверкал усыпанный не успевшими осыпаться дождевыми каплями лес и окутанные туманом горы. Сияло небо синее, будто глаза моего беловолосого лорда.

Эта ночь переменила меня, словно сорвав пелену с доселе слепых глаз и теперь будто нежданно прозревшая я с жадным восторгом смотрела на мир, чья красота оставалась ранее недоступной для меня. Стих дробный бой дождя в окна, но на смену ему пришел щебет птиц, счастливых теплым днём, а вместе с ними ликовала и моя душа, подобно тому, как скворец выбирается из клетки, высвободившаяся от ледяного панциря равнодушия, с восхищением внимая новым ощущениям. А они были поистине великолепны. Теплые лучи ласкали лицо, игривый ветерок нежно перебирал волосы и теребил кружева ночной сорочки, и я смеялась уже не сдерживая рвущийся с губ счастливый хохот.

Такой и застала меня заглянувшая в комнату служанка: босоногой и растрепанной, кружащей среди солнечных лучей в известном лишь мне танце…

Радужное настроение сохранилось и за завтраком, когда едва ли не впорхнувшая в залу я, присела рядом с Элоизой, торопливо опустив глаза, в тщетной попытке скрыть переполняющее меня счастье.

Говорят, что когда это чувство истинно — оно не нуждается в словах, проявляемое в каждом движении и шаге, придавая неземную красоту и самым уродливым лицам. Не знаю, так ли это, но для меня оно всегда было одним из самых эфемерных чувств, неуловимое, словно полёт мотылька, вдруг ставшее всеобъемлющим и лучезарным, как сам солнечный свет. Оно не ведало преград, но вместе с тем казалось столь же хрупким, как фарфоровая чашка — неверное движение и лишь сверкающие осколки напоминают о совершенной хрупкости прежних чувств. И так, как боятся смахнуть её резким движением, боялась, и я доверить свои чувства кому бы то ни было. Мне хотелось скрыть их от всего мира, и в то же время разделить с каждым.

Счастье мое крепло в груди, кажась невероятно сильным, пожалуй, даже слишком, для той неокрепшей материи, которую представляла моя душа. Но отчего-то я совсем не боялась задохнуться в нем, столь разительно отличающимся от всего испытываемого мной ранее, как не боялась уже и тех, кто пробудил их в моем сердце, сейчас с улыбками, наблюдающими за мной.

Впрочем, улыбки их столь разительно отличались от общего впечатления, производимого ими, что игривое настроение вновь покинуло меня, уступив место растерянности. Видимо, прошедшая ночь не прошла бесследно и для моих лордов. Но, если для меня она ознаменовалась избавлением от страхов и внутренней борьбы, то молодые графы выглядели так, будто и в самом деле всю ночь закрывали хляби небесные.

Сегодня Зак и светоч были необычайно бледны, и казались невероятно усталыми и даже изможденными, что не скрывали, а лишь подчеркивали шелковые темно-синего и ярко-алого цветов.

На миг в сердце закралось сожаление, будто их удручающий вид и в самом деле был следствием моего каприза. Но уже в следующее мгновение граф Светоч заметил мой взгляд и сказал, судя по всему, и не думая расставаться с довольной усмешкой, продолжающей цвести на бледных губах:

— Рад видеть вас в добром здравии, моя леди. Сегодня вы затмеваете сиянием само солнце. Я же лишь смущенно улыбнулась, стыдясь невесть откуда взявшегося кокетства, заставившего сменить белый хлопок привычного утреннего наряда на изумрудную тафту отороченного легким кружевом платья.

Признаться, меня несколько смущала яркость этого одеяния. Пошитое более года назад, всё это время оно провисело в гардеробе, кажась чрезмерно пестрым и даже вызывающим, но отчего-то сегодня именно оно привлекло мое внимание, показавшись неожиданно привлекательным.

Возможно, всё дело было приподнятом настроении, или же — бессознательном понимании, что жизнь моя изменилась, чтобы никогда уже не становиться прежней. Но я остановила служанку, привычно потянувшуюся за белым утренним платьишком, к её бескрайнему изумлению, выбрав доселе упорно игнорируемый наряд, теперь с потаенным нетерпением ожидая одобрения моих лордов. И те не разочаровали моих таимых даже от самой себя ожиданий.

— Светлого дня, моя великолепная леди, — вторил брату Зак. — Стоит признать, нам стоило вернуть этому миру солнце лишь для того, чтобы увидеть вас в столь приподнятом настроении. — На миг припав к чашке, сказал лорд. А в следующий миг отставил её, едва не расплескав напиток, и обернувшись к молчаливым родителям, произнес, с холодной усмешкой, в мгновение ока сменившую такую нежную улыбку: — Дивный чай, баронесса. К моему удивлению мать, доселе с каким-то странным нетерпением взирающая на наших гостей смешалась, видимо, не зная, что ответить на неожиданный комплимент. Чем не преминул воспользоваться рыжий граф, осведомившись у не решающейся начать трапезу меня: — Помнится, миледи, ваш договор с братом включал в себя наглядную демонстрацию наших скакунов. — Расцветая прежней лукавой улыбкой полуутвердительно произнес он, заставив встрепенуться и заскучавшую Элоизу, и все ещё пребывающих в некоторой растерянности родителей.

— Вы собираетесь выгулять своих питомцев? — Спросила сестра, норовя заглянуть в сейчас кажущиеся янтарными глаза рыжего лорда.

— В их резвости вы сможете убедиться на предстоящих охотах, — отрезал граф, но тут же поспешил скрасить невольную грубость новым вопросом, не давая возможной обиде пустить корни в душе моей младшей сестры: — а пока не хотите ли взглянуть на сего дивного зверя сейчас, милые мои леди? — Открыто улыбнулся Зак, не сводя, однако, с меня вопросительного взгляда медовых, совершенно кошачьих глаз.