Юлия Барановская - Мгла

Моему разыгравшемуся воображению представлялось, что мы шагаем по пыльным закоулкам древних дворцов запада или усыпальницам владык юга, где каждый поворот таит опасность, а каждая ниша — сокровища древних.

Не знаю, догадывались ли лорды об образах, являющихся предо мной, но потакали, то сравнивая наши коридоры с подземельями огненного шахиншаха, то вспоминая древние развалины, скрывающиеся среди тропических лесов.

Меня ждало жесточайшее порицание, случись кому узнать о долгих часах проведенных наедине с двумя чужими мужчинами, но я предпочла бы навечно отправиться в мрачную келью потом, чем отказаться от чуда, внезапно ворвавшегося в мою жизнь. Зак и Светоч рассказывали о тайнах дальних мест, где я не была, да и навряд ли смогу побывать, и сказка становилась явью, меняя мир.

А вместе с миром менялась и я.

Так считала и мать, навещавшая меня каждый вечер, и сестра, к моему удивлению не проявившая интереса к нашим экспедициям, зато с большим вниманием слушавшая нашего гостя. Так было и в тот день.

Сестра вновь отказалась от наших забав, а мы с братьями — исследовали очередной коридор, начинающийся за древним, тяжелым гобеленом, изображавшим одну из финальных сцен битвы богов с титанами.

Время клонилось к вечеру, и я с уставшим Светочем брели вслед за неожиданно бодрым Заком. У графа вообще была удивительная способность: чем меньше времени оставалось до захода солнца, тем бодрее и разговорчивее становился рыжий граф. Светоч же, уверено выбиравший наш путь этим утром, наоборот, зевал, тер покрасневшие глаза, вяло отвечая на мои вопросы.

Заметившая это я, оставила расспросы, благо нас окликнул Зак, внезапно остановившись и освещая левую стену, светом факела:

— Смотрите-ка!

На стене, закопченной, покрытой толстым слоем копоти и паутины, угадывались очертания диковинного трехглавого зверя, сжимающего что-то в когтистой лапе.

— Это Змей Горыныч? — Спросила я, принимая факелы братьев и отступая к стене, боясь запачкать юбку простого некрашеного льна.

— Нет, Эльвира. Это всё тот же волк — его юго-восточной вариации. — Пояснил беловолосый, не боясь замарать рукава оттирая стену, где всё четче проступал красный силуэт страшно скалящегося трехглавого зверя, сжимающего меч в левой, больше похожей на человеческую руку, лапу.

Массивное тело, непропорционально короткие лапы, заканчивающиеся черными ногтями и три головы, одна из которых смотрит вперед, другая, зеркальным отражением, назад, а третья — нюхала землю, пробуя воздух сквозь хищно оскаленные, желтоватые зубы, изготовленные из незнакомого мне материала.

— Кость. Ишь скалится, лохматый. — Постучав пальцем по ближайшему клыку, хмыкнул Светоч, а я, посчитав момент подходящим, решила поделиться впечатлениями о нашем госте, наконец увиденном мной этим утром.

Невысокий седоволосый старец в серой, шитой серебром мантии прошествовал под моими окнами, окидывая пытливым взглядом высокие стены. Постоял, изучая моё неосмотрительно оставленное открытым окно, не догадываясь, что за витражным стеклом и шторой притаилась собиравшаяся на очередную тайную прогулку я, внимательно рассматривающая гонителя наших гостей.

Мужчина был сед, мужчина был стар, и борода его серебрилась первым снегом, водопадом ниспадая до самого пояса. Но лицо его — лицо не пастыря, а охотника — всё ещё сохраняло былую твёрдость черт, и взгляд темных глаз не потерял ни холода, ни…хищности.

Такой взгляд я видела лишь однажды, у пойманного во время осенней охоты волка. Старого, матерого хищника, внезапно растерявшего свое везения, но сохранившего жизнь.

Пойманный отцом, две недели просидел он на цепи, отказываясь от воды и еды, а потом издох, растянувшись всем исхудавшим телом на прелой соломе.

Элоиза расстроилась, внезапно лишившись только приобретенной игрушки — ей нравилось дразнить остервенело скалящегося зверя, яростно хватавшего желтыми зубами длинную палку, а я… не могла выдерживать его взгляд. Тяжелый, невыносимый взгляд, которым он провожал пленивших его людей. Ничего не выражающий взгляд существа, знающего, что такое кровь, и верящего, что однажды вновь ощутит его на своих губах.

Я бежала от него, даже после гибели зверя избегая угла, где он встретил смерть. Я молила богиню никогда больше не видеть этих прозрачных презрительных глаз, чтобы как на лезвие налететь на него в розоватых лучах утреннего солнца… Он не видел меня, а я не могла отвести глаз от этого морщинистого лица и едва различимых глаз хищника. Он был похож на волка. Он был совсем другим — ведь его цепь уже съедена ржой…

Не знаю отчего, но мои слова пришлись по душе лордам.

— Да, взгляд волчий. — Невесть почему захохотал взбодрившийся Светоч, крепко сжимая в руке мою ладонь.

Не стал молчать и Зак, осторожно протирающий желтые глаза собственной белоснежной манжетой. — Не волк, а шавка. Волк у него хозяин. — Фыркнул он. — В худших смыслах этого символа.

Я растеряно нахмурилась, а Светоч пояснил, в который раз за эти дни, без труда почувствовав моё смятение:

— Волк — один из самых многогранных и противоречивых образов в мировой истории. Волк — это дух умершего, помощник, заступник. Волк — скорость, ярость, мощь. Но одновременно с этим волк отожествляется со злом, жестокостью, хитростью и, что добавляет твоим словам особый шарм, ересью и врагом всех людей…

— Хорошенький каламбур для нашего бородатого друга. — Весело заявил рыжий лорд, сдувая рыжие пряди с лица.

— И волк был покровителем нашего рода? — Нахмурилась я, теребя кружевные отвороты перчаток.

— Не думаю. — Покачал головой беловолосый лорд, забирая факел, чтобы лучше осветить свирепого хищника. — Посмотри на него. Заметь, что зверь хтонический, трехглавый — явный указатель на то, что он посвящен богу войны. В этом прочтении он покровитель воинов, дарующий свирепость и бесстрашие, обещающий победу… Ваш замок стоит на самой границе, и этот красавец должен стеречь подземелья и придавать храбрости его защитникам. А вот меч в его лапе и в самом деле, заслуживает некоторого внимания. Обычно они служили указателями к выходу…или тайникам…

— Тайникам? — Встрепенулась я, поправляя пуховую шаль. Где-то наверху зеленела листва, шепчась с тёплым, по-весеннему нежным ветром. Сияло солнце, согревая влажную землю и камни твердыни. Но здесь, в широком, пыльном коридоре, гуляли сырые сквозняки и холод, не замечаемые графами, но столь ощутимые для меня.

— И они, — кивнул Светоч, продолжая осматривать нашу находку, потеснив послушно отошедшего назад Зака.

— А ещё алтари, темницы древних духов и демонов, подземные капища… — Многозначительно прошептал он, склонившись к моему уху, обдавая кожу горячим дыханием.