Таня Хайтманн - Оборотень

— Ах, ну ты же знаешь, как это бывает… Канделанц, король крупной адвокатской конторы на востоке города, искал несколько работ для новых помещений. Я просто переутомилась.

— Может, нам стоит поужинать вместе на днях? Неделя может выдаться тяжелой, но я выкрою время. Дина позвонит тебе, и вы договоритесь. Сокровище мое, сделай одолжение, не пей так много. Мне не хотелось бы думать о том, что может случиться, если ты, пьяная в стельку, будешь бродить ночью по городу.

После этого телефонного разговора Мете как никогда понадобилось выпить. Вытаскивая бутылку мартини, она размышляла над тем, как Карлу всего парой предложений удалось обставить все так, словно она умоляла его о встрече, потому что иначе просто сопьется. Карл, благородный рыцарь… Вероятно, его интрижка с Резе Альтенберг не настолько горяча и пришло время обставлять возвращение к прежней любви.

Уже не впервые Карл пользовался перерывом в их отношениях, чтобы развлечься на стороне. Кроме того, он никогда не делал особой тайны из своих похождений. Мета даже испытывала нехорошее подозрение, что ему было только на руку, что она узнала об этом. В конце концов, он — мужчина в полном расцвете сил, по современным понятиям которого моногамия была признаком плохого позиционирования на рынке. Поскольку Карл был хорошо воспитанным человеком и придавал мало значения дурацким сплетням, то регулярно устраивал перерывы в отношениях с Метой. Конечно, он никогда не формулировал это настолько однозначно, а находил замечательные отговорки, но на протяжении последних лет этот узор становился все более и более плотным. К сожалению, расставания с Карлом становились все продолжительнее и продолжительнее.

Хотя гордость запрещала Мете думать об этом, она надеялась, что Карлу действительно надоела Резе Альтенберг, эта коза, любительница восклицательных знаков и леопардовых пальто. О да, Резе принадлежала к тому сорту людей, семья которых настолько давно купается в роскоши, что им уже не нужны ни вкус, ни стиль жизни. Вполне вероятно, что Карл показался себе слишком экстравагантным, когда стал спать с такой личностью.

В следующее мгновение Мета едва не укусила себя за руку за такие мысли: она критикует Резе за нехватку стиля и таким образом исключительно из ревности опускается до уровня конкурентки. Но что это вообще значит — конкурентки? Резе для Карла — не более чем увлечение. Равно как и тот мальчик для нее — самоутверждение в сочетании с удовольствием в постели без последствий.

Но если речь идет только об этом, то почему она уже целую вечность стоит у окна и смотрит на дождь? Вместо того чтобы распускать нюни, нужно было просто взять две чашки кофе, присоединиться к Еве и рассказать ей о ночи с юным любовником. Причем со всеми грязными подробностями, чтобы добрая Ева по-настоящему поняла, насколько ей было хорошо.

От одной мысли об этом Мета прижала руку к сердцу, потому что оно вдруг сделало невероятное сальто. Что бы ни сказала Ева по поводу пьяной ночи с соблазнительно пахнущим парнем, слышать этого Мета не хотела. Потому что ей было на удивление тяжело рассматривать ночь с Давидом с этой точки зрения. Она была даже рада тому, что, возвращаясь на следующее утро домой на такси, не обратила внимания на квартал, где находилась его квартира. Если бы она запомнила улицу, то еще, чего доброго, испытала бы искушение сходить в гости. Было невозможно отрицать, что он оставил по себе хорошее впечатление, — и, к сожалению, не только благодаря своим физическим данным.

Мета провела ладонью по лицу, стараясь не размазать помаду. Она стоит и ломает себе голову по поводу человека, с которым знакома большей, а точнее, меньшей частью по его квартире, хотя с нее было довольно сложных отношений с Карлом. При этом она вообще-то надеялась, что уже выросла из того возраста, когда главную роль играют запутанные любовные истории.

Отпраздновав свой тридцатый день рождения, она сосредоточилась на том, чтобы отдаться целиком и полностью улучшению своей карьеры и интерьера своих апартаментов, которые достались ей с немалым трудом. Всю нерастраченную энергию она собиралась вложить в свою семью, поскольку жила в том городе, где родилась. При этом довольно быстро стало ясно, что члены семьи не обязательно сблизятся, если будут проводить вместе много времени. А ее великолепные апартаменты под строгим руководством Карла превратились в ледяной дворец, в котором сама Мета ходила на цыпочках, потому что звук собственных шагов нервировал ее. Так что оставалась только карьера.

Мета энергичным шагом пересекла широкое фойе галереи и окинула взглядом полотна большого формата, на которых были в ядовитых цветах и дилетантской технике представлены сцена пробуждения и адский огонь. Как обычно, она с трудом удержалась от того, чтобы не вздрогнуть. Рядом с бронзовой скульптурой высотой по грудь она наконец обнаружила Еву, задумчиво царапавшую край сотового телефона.

Все лучше, чем царапать свои покрытые бежевым лаком ногти, сердито подумала Мета. Если Ева проглотит что-то из этого, придется прочищать ей желудок, чисто из соображений здоровья. Ее собственный желудок тут же отреагировал, потому что в нем еще с юности жила неспокойная совесть. Но что-то в Еве раздражало ее, вызывало обычно столь слабо выраженный негатив.

— Какой ужасно мрачный день… — сказала Мета, мимоходом касаясь плеча Евы, скорее в качестве попытки загладить собственные подленькие мысли. — Если сегодня к нам все же забредет интересующийся искусством человек, то он, наверное, будет в подходящем настроении, чтобы купить те жуткие картины из фойе. А Ринцо все продолжает клясться, что они великолепны.

Кислая физиономия Евы говорила о том, что она тоже не может улыбаться этому бесконечному дождю.

— Подобная интерпретация веры сейчас является очень актуальной темой — у Ринцо на такое нюх. Или ты собираешься утверждать обратное?

Мету так и подмывало сказать, что нюх Ринцо сильно опередил свое время. Причем настолько, что настоящее до сих пор не догнало его, хотя картины были выставлены еще несколько месяцев назад. Однако в своем теперешнем настроении Ева расценит любую шутку Меты как государственную измену меценату-интригану и даже может разболтать об этом всем на свете.

Поэтому Мета попыталась поднять другую тему:

— Вообще-то я хотела спросить, не смотрела ли ты фотографии акварелей той художницы с окраины. Мне интересно, как ты оцениваешь ее работы.

— Нет, еще не смотрела. — Ева потерла переносицу, словно внезапно почувствовала головную боль. — Послушай, акварели, окраины… Мета, ты здесь затем, чтобы продавать, а не находить новые таланты. Можно заниматься только чем-то одним: объяснять людям, почему они должны купить картину или сколько должны за нее заплатить, либо иметь нюх на развитие рынка искусства и, как следствие, талант привязать художника с большим потенциалом к галерее.