Личия Троиси - Две воительницы

Он рывком встает на ноги. Больше ничто не имеет значения. Он должен это сделать — и все.

Тихим дрожащим голосом он начинает читать формулу, от крепкого запаха траву него кружится голова, символы в книге качаются и сливаются перед его глазами.

Через окно в комнату попадает очень мало света, но достаточно нескольких слов на языке эльфов, и даже этот слабый свет полностью исчезает. Темнота в комнате становится плотнее.

Он продолжает говорить. Теперь его голос звучит тверже, и от его ладоней льются потоки магической силы — как в тот раз, когда он был на корабле с Айрес, как во всех случаях, когда он тратил свою магическую силу.

Он думает только о результате. Начались боль и жжение в ладонях, но это не важно, не важно и то, сколько силы он истратит в этой попытке. Хотя бы всего на минуту, на одно мгновение увидеть ее такой, как была, такой, какой она и теперь осталась в его памяти.

Формула прочитана, темнота дрожит от звуков, но ничего не происходит.

Это нормально: он знает, что обряд трудный. Он должен быть настойчивым. А может быть, нет — может быть, нужно прекратить это, отказаться. Формула запрещенная, а он обещал, что больше никогда не будет применять ничего такого.

Но вместо этого он начинает читать ее громче, и еще одна порция силы утекает прочь с его ладоней. Его тело начинает слабеть, но дух тверд — это твердость отчаяния.

Опять ничего не вышло, но звуки, которые он слышит, стали более низкими, дрожащими и густыми.

Его ладони словно жжет огонь. Это нормально: он должен отдать часть своей жизни, своей энергии миру мертвых, чтобы получить доступ в прихожую этого мира. Он снова повторяет формулу, выкрикивает ее в пустоту и, обессилев, падает на колени. Ладони словно сожжены до костей, из каждой частицы его тела словно выжаты все соки, но это не важно. Для нее — все.

Пустота начинает принимать форму, в воздухе начинают плясать разноцветные пятна, и тот мир, который ему знаком, медленно исчезает. Получилось! Он вошел. Перед его глазами медленно собираются расплывчатые тени, они сливаются и становятся похожи на кого-то.

Он плачет, не всхлипывая, от радости и от боли: он узнал ее сразу, как только перед ним возникла ее фигура. Ее нельзя спутать ни с кем и ни с чем. Прекраснейшая, единственная. Волосы, длинные, как в день ее смерти, светятся голубым блеском в темноте, а одежда на ней та, которую она носила в боях. Она молода, как тогда, а он теперь старик, но это не важно.

Он видит, как она растерянно оглядывается вокруг, потом опускает глаза, видит его и узнает.

— Ниал…

Она нежно улыбнулась. Как ему не хватало этой улыбки! Ему не жаль умереть ради этой улыбки, ради этой единственной минуты, когда он имеет возможность снова увидеть любимую. Теперь он может даже истратить всю свою энергию и раствориться в пустоте.

— Что ты делаешь, Сеннар?

Ее голос звучит печально, и взгляд у нее тоже печальный. Когда-то он защищал ее, поднимал ее, когда она падала, помогал ей найти верный путь. Похоже, что теперь происходит наоборот.

— Я хотел снова увидеть тебя, и только. Мне тебя так не хватает…

— Мне тебя тоже не хватало.

Она протягивает к нему руку, гладит ладонью его щеку, но ее рука не имеет плотности, и Сеннар не может почувствовать эту ладонь своими пальцами. Он уже знал об этом, но для него невыносимо, что он не может прикоснуться к ней.

— Почему ты изменился? Раньше ты ни за что не сделал бы ничего подобного.

— Раньше все было по-другому. Тот прежний я умер навсегда. Он сидит с тобой у твоей могилы, а то, что еще оставалось, унес Тарик.

— Он любит тебя, даже если и отрицает это.

— Он любил только тебя.

Она грустно улыбается ему, но выглядит спокойной, умиротворенной. Такой она была в последние годы, когда была счастлива жить вместе со своим мужем и сыном.

— Знаешь, это неправильно, что ты остаешься здесь. Это место не для тебя и не для меня тоже. Вернись обратно, Сеннар.

— Я не могу жить без тебя.

— Однажды мы снова будем вместе, мой любимый, но не сейчас и не так. Разве ты не видишь, что ты уничтожаешь себя, что ты умираешь?

— Меня это не интересует. Тарик покинул меня, выбрал свой путь, больше я ему не нужен. Забери меня отсюда.

На лице Ниал отражается боль, и ее горе пронзает душу Сеннара. Он пытается дотронуться до ее щеки, но у него не хватает сил.

— Ты не можешь умереть. Ты еще будешь нужен, позже, ты еще не выполнил до конца свою миссию. И потом, я не хочу, чтобы ты умер.

По щекам Сеннара текут слезы, прочерчивают на коже едва заметные влажные полосы.

— Но я-то не могу больше жить!

— Это неправда, и ты это знаешь. Дай мне уйти ради всех счастливых лет, которые мы прожили вместе, дай мне уйти.

— Возьми меня с собой.

— Не бойся, мы еще увидимся, но сейчас позволь мне уйти. У каждого есть свое место, и твое место не здесь.

— Возьми меня с собой!

Но его магическая сила кончается, энергии больше нет. Сеннар медленно, почти против своей воли, соединяет ладони. Есть вещи, которые невозможно сделать, как бы ты этого ни желал. Она медленно исчезает, словно дым, растворяющийся в небе. Она улыбается и продолжает улыбаться, пока ее лицо растворяется в темноте.

Сеннар зовет ее, но Ниал уходит прочь, возвращается к теням, и больше они никогда не смогут увидеться. Она сказала, что однажды они снова будут вместе, но он в это не верит.

Темнота становится прозрачней, в комнате снова полумрак. Сеннар падает на пол и начинает рыдать. Его ладони почернели, и он потерял огромную часть своей силы. Но все-таки он видел эту улыбку.

Сеннар закрывает глаза, и по его щеке стекает слеза. Всего одна слеза: у него их теперь осталось мало. Он поворачивается в постели, смотрит на свет, проникающий через ставни, как в тот день.

Ниал…

Но все-таки она была права: он еще нужен в этом мире.

Когда Дубэ, Лонерин и Сеннар прилетели в Лаодамею, было утро. Их путь сюда был невероятно спокойным. Они летели на драконе, а путь выбирал опытный Сеннар, который хорошо знал эти края. У Оарфа были сильные и крепкие крылья, поэтому на перелет потребовалось всего две недели.

Дубэ никогда не видела этот город с высоты, и теперь этот вид произвел на нее впечатление. Белоснежная столица среди зелени Пограничной Области Лесов была как бриллиант на зеленом полотне, а королевский дворец выглядел как драгоценный камень. Всю ее душу заполнило ощущение, что она дома, и Дубэ удивилась этому. Дома у нее никогда не было, родная деревня Сельва была местом, куда она могла вернуться, но Сельва осталась в далеком прошлом, это была родина той Дубэ, которая умерла в лесу. А Неведомые Земли были такими до ужаса чужими, такими незнакомыми, что по сравнению с ними Всплывший Мир показался ей настоящим домом. Она почувствовала себя его дочерью и обнаружила, что в ее уме возникла странная мысль: «Вот место, за которое действительно стоит умереть».