Татьяна Шуран - Матка

Предположение заставило задуматься. Подобные двусмысленные трюки были вполне в духе Бели. Идея создания самостоятельной цивилизации в обход войны против роя увлекла старателей. Появилось предложение построить центр нового человеческого мира, который объединил бы в себе все знания и технические достижения, освоенные старателями в последнее время.

— Мы постоянно выполняем все по указке Бели. Она разрабатывает общую концепцию, план, распорядок, а мы механически следуем инструкции. Только самостоятельная работа станет свидетельством нашего превращения в полноценных мастеров, — рассуждали авторы проекта.

Под впечатлением от роскошных летательных аппаратов одной из общин возник замысел левитирующего автономного поселения. Тут же на волне всеобщего энтузиазма старатели набросали план колоссального города-дворца с белокаменными стенами, искрящимися капелью слезообразных фонтанов, и струновидными башнями, которые служили бы одновременно солнечными электростанциями и трансформаторами гравитационного воздействия, позволяющими грандиозному массиву из камня, света и людей плавать в облаках.

Решили дождаться возвращения Бели, которая, по своему обыкновению, без объяснений временно исчезла, и представить амбициозное изобретение на ее суд, а пока вернуться к своим повседневным занятиям. Однако время шло, а Беля все не появлялась.

Поначалу старатели не придавали ее отсутствию особого значения и даже начали привыкать к размеренной и сравнительно праздной жизни, которая возле эксцентричной, непоседливой и требовательной Бели считалась недопустимой. Но чем дольше против обычного затягивался отъезд Бели, тем сильнее охватывала старателей растерянность. Привычка к дисциплине и самообладанию в любых, даже самых неожиданных обстоятельствах заставляла всех демонстрировать внешне отчужденное отношение, но многих терзало недоумение: неужели Беля покинула их навсегда, бросила, рассудив по каким-то ей одной ведомым признакам, что теперь старатели должны вести самостоятельную жизнь, — а им казалось, что они едва-едва начали ее понимать! Другая версия была более мрачной: возможно, Беля все же пострадала в бою и, если осталась в живых, то нуждается в помощи, — некоторое время вполне серьезно обсуждалась необходимость отправиться на ее поиски, однако возникали сомнения, что неквалифицированное вмешательство обычных людей поможет там, где даже Беля оказалась бессильна.

Если же старатели пытались абстрагироваться от беспокойства о своей бессменной предводительнице и наставнице и в полном соответствии с правилами самой Бели задаться целью организовать жизнь без нее, возникала проблема, которую они безуспешно пытались решить еще до встречи с Белей: отсутствие цели в жизни. Старатели многому научились и в некотором отношении стали другими людьми, однако краеугольный вопрос остался совершенно нетронутым: былые цели, планы и мечты ушли вместе с прежним миром, потеряли смысл в новой реальности, с которой Беля познакомила их, но в которой они так и не прижились.

Недели проходили то в мрачных дискуссиях ни о чем, то в еще более мрачном молчании, то в бесплодных воспоминаниях, то в нелепых надеждах, а старатели ничего не могли придумать. В компании лидеров каждый разговор превращался в стратегическое планирование.

— По прошествии всех размышлений вслух я могу подвести итог, — наконец заявила Вероника. — По-моему, все сводится к одному. Мы придумываем какие-то хитроумные отговорки, в то время как единственная разумная цель была озвучена Белей еще при нашем знакомстве. Давайте признаем: все мы продолжаем считать ее немного чудаковатой. Нет, мы оценили в ней все, что способны понять, но мы продолжаем игнорировать ее в главном, а ведь самое уместное, что мы можем предпринять, это продолжить дело, которое она сама считала задачей своей жизни.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Комендаров.

— Уничтожить Матку, — задумчиво проговорил Себринг.

Вероника кивнула. Все помолчали.

— Мы даже не знаем, где она и что она. Может, это какое-то иносказание? — раздались неуверенные голоса.

— Во всяком случае, рой налицо. Если поискать, то найдется и все остальное.

— И мы вновь возвращаемся к вопросу о звуковом оружии, — пробормотал Ростопчин.

— Да, но теперь не то, что прежде, — решился Ладшев. — По-моему, Вероника права — мы в любом случае должны продолжать ее дело.

Старатели переглянулись.

— Думаю, нам следует объявить о своем решении остальным, — кивнул Себринг, — и попытаться разобраться в этих устройствах.

— Вряд ли кто-то будет возражать, чтобы мы первыми опробовали их, — заметил Комендаров, — учитывая обещания Бели насчет разрывания на куски.

— Защитный шумовой фон никому не причинил вреда, — возразил Ладшев, — вот с него и начнем.

— Я не удивлюсь, если Беля специально преувеличила опасность этих штук, чтобы мы не совались не в свое дело, — вставила Вероника.

— Я бы на это не слишком рассчитывал, — с сомнением покачал головой Себринг. — Габбро от них действительно распадаются на куски, а ведь их даже пулеметная очередь не берет. Во всех словах Бели всегда скрывалась определенная неуловимая доля правды…

— Метко сказано, — усмехнулся Комендаров.

Некоторое время спустя старатели осторожно приблизились к дому, где перед отъездом обитала Беля. Запутанный лабиринт помещений, сияющие шары летающих ламп, каменные экраны, глядевшие отовсюду, как слепые глаза, ворохи чертежей и рисунков, причудливые меховые игрушки в виде неизвестных природе монстров и старые глянцевые журналы с красавицами на обложках казались осиротевшими. Заявившись в отсутствие хозяйки, старатели чувствовали себя ворами и поначалу произвели беглый поверхностный осмотр, обращаясь с покинутыми вещами насколько возможно почтительно; однако постепенно деликатность отступила перед тревожным недоумением: в доме не нашлось никакой информации о дистантном оружии! Половина обнаруженных записей оказалась аудио- и видеофайлами с музыкой, фильмами и даже новостями цивилизации, существовавшей до вторжения габбро, а половина состояла из сцен изуверских жертвоприношений, причем по изображению постоянно шли помехи. Среди предметов бытовые безделушки соседствовали с разрозненными осколками камней, вырезанными в причудливой форме. Некоторое время старатели в замешательстве рассматривали ажурные конструкции с иглами, обращенными вовнутрь.

— Та-а-ак… — внезапно раздался знакомый голос, и в дверь вальяжно вошла Беля. — Кто сидел на моем стуле, и сломал его? Кто жрал мою похлебку, и сожрал ее? — Беля уселась на свободный стул и небрежно закинула ногу на ногу. — Я строго-настрого запретила вам, дремучие существа, соваться в разработки по звуковому оружию, — выдержав театральную паузу, процедила она.