Лана Рисова - Тёмные сёстры (СИ)

Я кивнул, соглашаясь. Даже на самой границе Сумеречной зоны народу было значительно меньше, мы чуть углубились в квартал и подстегнули скакунов. Шакров здесь традиционно было меньше, чем в любых других районах, куда они девались – оставалось загадкой. Даже если их воровали живущие здесь своеобразные обитатели, то это, наверное, должно было бы ощущаться по потокам света, льющимся из окон. Сейчас лишь в редком окне трепыхался тусклый нервный свет живого огня.

Я услышал жужжание гарша до того, как нач вылетел из его изогнутого тела, и вильнул в бок, криком предупреждая Лий'она об опасности. Друг послушно пригнулся и в точности повторил мой маневр. Оказалось, у него не было необходимости в подобных действиях, потому что начи были направлены исключительно в мою сторону. Как назло улица получилась идеальной для засады, не имеющая никаких естественных укрытий: ниш, заборов, козырьков над витринами лавок, она тянулась вдоль половины квартала узкой длинной спицей. Стучаться в двери в поисках укрытия было совершенно бесполезно в этих местах, поэтому даже мысли о подобном не возникло.

Мой хьюрш завизжал от боли и страха, когда сразу два нача ударили в его бедро, но ввиду того, что я заставлял его петлять, прошли по касательной, не причиняя серьезного вреда, лишь чуть замедляя бег. Кузен зашипел и выругался, поймав рикошет от мостовой. Куда именно он попал, я не разобрал, но очень ясно представил, что конкретно мы сделаем с нападавшими, когда доберемся до них. Точка обстрела находилась впереди справа, и Лий'он летел туда, будто за ним гналась стая дьяршей. Я с трудом успевал за ним на своем подраненном хьюрше, сбивая стрелявших с цели, когда скрывался за развивающимися полами его плаща.

До пересечения улиц оставалось всего ничего, когда нач врезался в грудь скакуна кузена, заставляя того кубарем покатиться по дороге. Посылая своего хьюрша в прыжок, я видел как друг, группируясь, пытается амортизировать падение. Задняя нога тупой твари, на которой я ехал, все-таки запнулась за поверженного собрата, заваливая нас обоих на бок. Таким образом мы проехали еще пару длин, пока я не выскочил из образованного его боком укрытия и не свернул за достигнутый, наконец, угол дома.

Ухватившись за водосточную трубу и используя оконные откосы в качестве лестницы, я взлетел наверх. Две тени уже бросили наутек, благоразумно выбрав для бегства противоположные направления. Одну я успел снять начем, и кинулся за второй. Чувствуя, что не успевает уйти, фигура развернулась, выхватывая гитачи, но слишком медленно для разогнавшегося до приличной скорости меня. Я снес хлипкую защиту, вкладывая в удар силу своего стремительного бега. Гитачи врезалась в основание шеи, сметая ключицу и часть грудины. Ее дальнейшее продвижение было остановлено треснувшим хиршем, и я резко поддел рукоять вверх, не позволяя ей застрять, второй рукой потянулся к заваливающейся фигуре, чтобы скинуть капюшон, скрывающий лицо. Сбоку подскочил Лий'он, ухватив того за поясные ремни и не давая соскользнуть с крыши. Упавший плащ обнажил пустоту, одежда стала рассыпаться на глазах, превращаясь в прах.

Я выругался, и мы рванули ко второй тени, но и тут нас ждало разочарование. Как только кузен коснулся тела, чтобы перевернуть его, с ним произошло то же, что и с первым.

Лий'он выпрямился, хмуро взирая на меня.

– Чем ты умудрился насолить Шиаду? – он сплюнул и вытер пальцы, покрытые сизым пеплом о полу плаща. Заклятье самоуничножения, придуманное магами из Академии было крайне неприятным, но очень действенным. Никакой плетун или дознаватель не определит теперь личность нападавших, за их отсутствием, равно как и отсутствием каких бы то ни было остаточных следов Льйи Тайги.

– Ты уверен, что это были Тени? – я прочесал крышу вдоль и поперек, но, как и следовало ожидать, ничего не обнаружил.

Кузен посмотрел на меня, как на только что родившуюся кошру.

– Я не знаю никого в этом мире, на кого бы работали Тени. Оружие, заклятие, манера боя – вряд ли это можно скопировать просто так.

– Согласен, – протянул я, – он, правда, уверяет, что не посылал их.

Лий'он с высоты наблюдающий за агонией своего хьюрша, расхохотался.

– Так он уверит тебя, что Торш – это Третья Сестра!

Мы спустились вниз, и он продолжил, поддевая носком сапога безжизненную ногу своего скакуна.

– Естественно, он не может в открытую выступить против тебя, опасаясь гнева князя. Но сделать это по-тихому, без свидетелей ему никто не мешает.

Я был почти согласен с кузеном. Почти. Одна маленькая деталь не давала мне покоя. Если бы это были Тени, во второй раз они бы точно добились желаемого. Или брат зря им платит.

До Нидии мы добрались, как и опасался Лий'он только ко второй Сестре. Его недовольный голос загрохотал по холлу, требуя отправить слугу в ближайший стойник за новым хьюршем. Но как только нас проводили в гостиную, и стайка молоденьких испуганных человечек и орчанок выпорхнула из-за цветастой перегородки, его настроение тут же повысилось. Что было неудивительно: девчушки были чудо как хороши с неправлеными целителями, гибкими телами и обнаженными Льйи Тайги, позволяющими подмечать малейшую смену эмоций. Все смотрели на кузена с плохо скрываемым ужасом, перемешанным с надеждой. Конечно, они были наслышаны о нем.

Я хлопнул друга по плечу, пожелав ему доброй ночи, понимая, что процесс выбора с последующим подписанием договора, может затянуться, а сам направился на второй этаж в знакомый кабинет. Едва открыв дверь, я почувствовал странность изменившейся обстановки. Визуально все оставалось прежним: мягкий полумрак, покрывающий комнату даже самым ярким днем, тяжелые шторы на окнах, густой ковер с причудливым рисунком, массивный рабочий стол с креслом возле камина, пара диванов, на одном из которых полулежала расслабленная женщина, рассеянно перебирающая пальцами в тарелке, полной нимшоры, стоящей подле нее. Прикрыв дверь, я понял в чем дело, обстановка оставалась мертвой. Куда делась бешеная наэлектризованная атмосфера яростной страстной души, заключенной в маленькое гибкое тело, будь то общение со слугами, работницами или клиентами? Яркие льйини живого ума, окружающие меня своей непосредственной прямотой и темпераментом, едва я брался за ручку двери. Непривычные и неожиданные эмоции, которые заставляли меня возвращаться сюда раз за разом. Все это было надежно скрыто и висело теперь тяжелым амулетом в глубоком декольте ее платья.

Я нахмурился:

– Ты купила себе новую игрушку? – мои руки сложились на груди, тем самым подтверждая мое недовольство.

Золотисто-коричневые глаза взирали на меня из-под густых теней, отбрасываемых пушистыми смоляными ресницами. За блеском разноцветных одежд и красотой еще молодого тела, сохраняюшего юношескую гибкось и бархатистую мягкость кожи, чуть капризно надутыми губами и немного недовольным, но открытым взглядом, я разглядел бьющийся в тисках железной воли страх перед наступающей старостью.