Сергей Костин - Охотник за бабочками

Это лошадь сказала. Пристально и не мигая, глядя мне в глаза. Чтобы стало стыдно.

И я решил подействовать на нее на человеческом уровне.

— Ты что от меня хочешь? — я уселся перед ее мордой на траву. Рядом примостился Кузьмич, который до этого толкал лошадь сзади.

Кобыла помолчала немного, пожевала губами, поиграла скулами.

— Пустое все это. И меня зря мучаете. Думаешь, приятно на себе такую массу тащить? И ради чего? Ради ваших надежд? Так нет надежд никаких. Я ж говорю, все пустое.

Я обнял лошадь за шею. Кузьмич стал чесать ее за ухом.

— Думаете, я, и сама не хочу хоть раз первой придти? Хочу. Но мне с этого ничего не будет. Как раз наоборот. Вас дубинами забьют. И мне достанется. А оно надо?

Кузьмич принялся расчесывать лошади хвост, а я искать в ее шерсти абстрактных вредителей насекомых.

— И даже если первой приду, а вы живы останетесь, то потом без меня уже проиграете. Там же два участка. Не знаю, не знаю. Вот вы вроде, люди порядочные, по морде кулаками сильно не бьете, а попадались и такие. Упертые. Тоже хотели отыграться. И где они? Нет уж их. Отыгрались. А ведь мне нужно только хоть немного теплоты душевной. И я бы, как в молодости. Эх, молодость…

Кузьмич доплел последнюю косичку на хвосте, а я поцеловал лошадь. В нос. Не в губы же.

Целованная минуту задумчиво разглядывала нас, постукивая по травке копытом, затем махнула ногой.

— Ладно. Прыгайте. Как говаривала моя матка, двум позорам не бывать, а с одним справимся без сопливых.

Я быстренько сиганул в седло, вцепился в поводья.

Лошадь плевком определила скорость ветра, задрала заплетенный Кузьмичем хвост, присела на задние лапы и, оттолкнувшись задними копытами, стала заводить обороты.

Крейсерскую скорость мы набрали в том момент, когда из ушей лошади повалил пар. Она старательно месила ногами, оставляя за собой два ряда выкорчеванной копытами ям. По бокам — еще две полосы. Это от моих ног. Я все время забывал их задирать, и они елозили по траве.

Набранная скорость оказалась достаточной, чтобы вскоре догнать основной состав участников. Они как шли ровным строем, с маслами над головами, так и продолжали двигаться. Наше приближение их нисколько не озадачило по той причине, что они и не могли даже подумать, что мы сумеем договориться с Инессой.

Ее так звали. Если по-русски. А по точному местному — не переводится. Это она сама по дороге рассказала. Было ей, кстати, еже двадцать годков.

— Если сейчас прорвемся, — прохрипела она, прибавляя газу, — Если не забьют дубинами, то считайте, повезло. Ой, мамочка, что сейчас будет!

Инесса как в воду глядела.

Основная группа заметила, что мы опережаем все среднестатистические показатели по скорости и наглости, достаточно поздно. Под несдержанное ржание Инессы, под осуждающее мычание зрителей и рычание собственно моих соперников, рождалась на свет новая легенда. Новая легенда о маленькой такой компании, о скромненькой такой компании, посягнувшей на незыблемые основы здешнего общества.

Ребята в фуфайках поначалу растерялись, а когда опомнились и стали махать дубинами, было поздно. Несколько достаточно ощутимых ударов по горбу роли никакой не играли. Мы вырвались вперед.

Я старательно поджимал ноги, Кузьмич радостно улюлюкал, показывая язык (а язык у него длинный) огорченным соперникам. А Инесса перла полным ходом.

Уж не помню точно, как мы преодолели несколько преград, расположенных на пути. Знаю точно только то, что Инесса, к ее искреннему огорчению, совершенно не умела плавать и мне пришлось волочь ее за хвост через яму с водой. Прыгать в высоту она также не научилась, и поэтому через высокий решетчатый забор ее мы перекидывали совместными с Кузьмичем усилиями. И так три круга.

Мужики с фуфайками первое время шли за нами довольно плотно, но потом поняли, что тягаться с нами им не по зубам и отстали на приличное расстояние, помахивая для успокоения совести дубинами. Нет, не ругались. Чего не слышал, того не слышал. Да и как услышать, если от галопа Инессы ветер в ушах.

На финишной прямой Инесса прошлась аллюром, с гордо задранной мордой и, порвав грудью белую финишную ленту, эффектно затормозила всеми четырьмя ногами, по грудь уйдя в землю.

Стадион ревел. Стадион сходил с ума. Стадион не понимал, как могло случиться, что какой-то захудалый отыгрыватель на последней грузовой кляче оказался победителем первого тура.

Хоть я и испытывал некоторое удовлетворение от проделанной работы, но еще не знал, что нас ждет впереди. Мало ли как местное население отнесется к нашей победе. Уж не по головке погладят, это точно. А когда дюжина молодцов в фуфайках стали уводить Инессу, совсем уж тошно стало. Как никак кобыла, если и пострадает, то только из-за меня.

Инесса лягалась, весело ржала и никак не давала снять с себя замотанную на шее финишную ленту. Кузьмич на морской узел затянул ей на память. Тройной. Хоть какая-то благодарность.

Так часто происходит. Нам помогают хорошие животные, а мы ничем не можем отплатить им кроме узла не шее. Хорошо хоть без булыжника.

Прощай, добрая лошадь Инесса. Мы всегда будем тебя помнить. Не всплакнуть бы.

— Готовы ко второму туру соревнований? — от созерцания удаляющегося навсегда трехцветного хвоста Инессы оторвал главный распорядитель. Он хмуро смотрел на меня и нервно теребил в руках микрофон.

— Куда бежать? — я подтянул штаны, как можно более независимо шмыгнул носом и на счет «раз-два» сделал гимнастический размах руками.

Распорядитель микрофоном показал на двух местных, которые разминались у очередной бетонной балки.

— Там все стрелками показано. Разберешься. И с ребятами поосторожней. Злые они на тебя.

— А-а…

— Таракана своего и шапку здесь оставь. Мешать будут.

Хороший совет никому еще не помешал.

Кузьмич уселся на уложенного на траву Хуана, заявив, что не слезет с этого места до моего победного прибытия. При этих словах главный распорядитель как-то странно ухмыльнулся. Но я даже не обратил на него ровно никакого внимания.

Даже если впереди нечто совсем необычное, все равно. Физическая форма у меня превосходная. Охотник за бабочками это вам не что-нибудь. А о-го-го!

— Привет мужики, — поздоровался я с мужиками, которые, даже не взглянув на меня, продолжали усиленно разогреваться. Подпрыгивая, приседая, размахивая, растирая.

Не очень то и надо.

— А чего это у вас, мужики, здесь женщин не видать? — ну не могу я молча.

В ответ, никакого ответа. Тоже ничего страшного. Может, они вообще не понимают о чем речь идет? Может у них сплошной мужикорхат. Бывают такие народы, бывают. Как размножаются? А бог их знает.

— На старт! — фуфайка с микрофоном подошел к нам, дождался пока мы встанем в позу и рубанул воздух рукой, — Марш!