Илья Одинец - Дрессировщик драконов

— В атаку! Пленных не брать! На убитых и раненых внимания не обращать!

Черная сфера, сопровождавшая сартрские войско, наконец, исчезла. Реймс понял это уже когда несся к эльфийской земле, но он хорошо представлял, что увидел король через нее в последний момент: тысячи, десятки тысяч несущихся к ил'лэрийской границе солдат.

Впереди маячил лес. Реймс ворвался в него и помчался вперед. Справа и слева трещали раздавленные солдатскими сапогами ветки деревьев и кустарник.

— Laarth nimbahl ooeh! — раздалось вдруг совсем рядом.

Из-за толстого дуба выглянуло расписанное соком якхоэ [28] Якхоэ — ядовитое растение с сильно красящим соком. Эльфы травят им стрелы и наносят на лицо боевую раскраску. лицо эльфа.

"Никогда не думал, что увижу это на самом деле", — подумал Реймс, поднимая ружье.

Эльф оказался проворнее.

Вж-жих!

Гвардал едва успел уклониться. Стрела прошла по касательной, задев левое плечо, отчего рука тотчас онемела.

В эту же секунду эльфа отбросило выстрелом, на его груди огненным цветком расцвела смертельная рана.

— Вперед! — кричали солдаты.

Реймс опустился на землю и подобрал стрелу. Ее кончик тускло отсвечивал болотной зеленью.

Якхоэ.

Жить Реймсу оставалось меньше минуты.

— Транд! — крикнул он. — Транд!

Но солдаты неслись мимо, не замечая упавшего командира. Что ж, он сам отдал такой приказ меньше четверти часа назад.

Силы таяли.

Реймс лег на спину и устремил взгляд к небу, он хотел, чтобы последней картиной, которая проводит его в царство мертвых, была мирная голубизна небес. Жрецы говорили, что если на смертном одре посмотреть в небо, Айша подарит озарение, которое может помочь окружающим постичь смысл жизни. Обычно перед смертью в небо смотрели либо священники, либо одинокие люди, либо бродяги, которым некому передавать послание богини. Реймс не относился ни к первым, ни ко вторым, ни к третьим, но знал, что его последние слова тоже никто не услышит. Он хотел набрал в грудь воздуха, чтобы произнести первое, что придет в голову, но не смог втянуть в себя живительную прохладу леса. Над его головой пролетел огненный эльфийский шар, разбрасывающий смертельные искры.

"В этой войне победителей не будет", — промелькнуло в голове гвардала.

Он закрыл глаза и вознесся в царство вечного покоя.

— Где ты был?! — Фархат в ярости схватил подошедшего к карете полукровку за руку и толкнул его внутрь. — Ты понимаешь, что вне этих стен можешь погибнуть?!

— Я не боюсь смерти, — уклонился от вопроса мальчик.

— А я боюсь! Ты хоть представляешь себе, какую важную роль тебе отвела судьба?!

Ребенок пожал плечами и уселся на бархатное сиденье. Фархат сел напротив и закрыл за собой дверь на ключ.

— Нет, это невозможно!

Хотя сартрский правитель и обещал себе держаться ровно и спокойно, но выполнить обещание не смог, слишком уж равнодушным казался Эл'льяонт, словно что-то задумал, нечто тайное, во что посвящать Фархата вовсе не обязательно.

Видимо, Вильковест был прав, полукровка знает больше, чем следовало бы, и задумал самостоятельно поговорить с Гланхейлом, в обход сартрского короля. А этого допустить нельзя. Нельзя, чтобы мальчишка сумел договориться о мире, ибо без войны не будет поддержки Ви-Элле и О-шо, что отодвинет выполнение плана на неопределенное время. Придется брать эти королевства силой, чтобы атаковать страну старшего народа.

— Трогай! — выкрикнул король в окно, и карета тронулась.

Они ехали в самом конце сартрской тысячи, на достаточном расстоянии от основных сил, чтобы не смешиваться с толпой, по которой придется основной удар эльфов.

Свист ветра уже заглушили выстрелы, но эльфийские заклинания до кареты не долетали, и у Фархата было время, чтобы привести в исполнение последнюю часть плана. Следовало запереть полукровку в карете до тех пор, пока они не прибудут к Гланхейлу, и объяснить, что именно от него требуется. Для пущей уверенности неплохо было бы надеть на эльфа тильдадильоновое ожерелье, но оно уничтожит заклинания, которые наложил на карету Вильковест, а пожертвовать собственной безопасностью и жизнью полукровки Фархат не мог. Оставались физические запоры и моральные обязательства. Вот на последнее и следовало давить.

— На нас напали, — произнес король, внимательно наблюдая за реакцией эльфа. — Ви-эллийцы не вняли моим уговорам, не захотели решить дело мирным путем, и бросились в атаку. Теперь эльфы бьют магией по всему, что движется, в том числе и по нам. Именно потому я прошу тебя, Эл'льяонт, не выходи из кареты до тех пор, пока мы не прибудем к дворцу твоего повелителя! Я забочусь о тебе!

Мальчик рассеянно кивнул.

— Ты нужен нам, — вкрадчиво продолжил Фархат. — На тебя возложена особая ответственность, именно ты можешь прекратить войну, более того, сделать так, чтобы больше никто и никогда никого не убивал.

Брови Эл'льяонта на мгновение поднялись, но тотчас опустились, тем не менее, Фархат понял, что сумел заинтересовать мальчишку, он двигался в нужном русле.

— Представь, каково это: не знать войн, жить в мире и согласии со всем Аспергером. Не будет различий между ви-эллийцами и раханцами, между жителями О-шо и Миловии, каждый, живущий на материке станет братом каждому. Больше не прольется ни одна капля крови, не прозвучит ни один выстрел.

Впереди грохотнула пушка. Полукровка подскочил на сиденье и сжал кулаки.

— Что ты имеешь в виду, король?

— Я говорю о том, что настало подходящее время для объединения. Люди и эльфы перестанут соперничать, перестанут считать себя выше соседей, будут жить в мире и согласии, придет пора золотого рассвета! Ты, Эл'льяонт, можешь помочь в этом.

— Я объясню Гланхейлу, что люди не хотят войны.

— Этого недостаточно. Мы относимся к разным народам, живем в разных странах и никогда не поймем друг друга. Но вот если мы действительно объединимся, примем общие законы, которые будут действовать и у нас, и у старшего народа, станем действовать сообща, подчиняться одному и тому же правителю…

— Люди не станут слушать Гланхейла, — перебил полукровка, — а тем более, меня.

— Я говорю не об этом, — мягко заметил Фархат.

Эл'льяонт серьезно посмотрел на короля, а потом неожиданно рассмеялся. Громко, от души, как смеются старшие милой и забавной шутке ребенка, не понимающего ее смысла. Фархат побагровел.

— В этом нет ничего смешного.

— Как ты заставишь старший народ слушаться? — отсмеявшись, спросил мальчик. — Посулишь богатство? Эльфам оно без надобности. Пригрозишь войной? Старший народ сумеет победить и вовремя остановиться. Поставишь ультиматум? Но без торговли с хомо обыкновениус мы обходились долгие столетия, и если к нам перестанут приезжать купцы, мы ничего не потеряем.