Алексей Игнатушин - Железная скорлупа

Конь с оскорбленным ревом рванулся вперед. Фрейлина, трясясь от страха, обвила руками шею рыцаря.

Кэйлик Бхир подняла посох с клекочущим навершием, ударом тупого конца вздыбила с земли пласты снега. По земле стремительно поплыла льдисто-синяя волна замерзшего воздуха.

Огнистый конь, всхрапнув, в мощном рывке едва не сбросил седоков. Позади воздух ломко хрустел, осыпаясь льдинками. От вида голубого марева под ногами у рыцаря волосы на затылке зашевелились.

Волна пронеслась мимо, истаяла в заснеженном холме. Конь наддал ходу. Фрейлина испуганно пищала, цепляясь за рыцаря.

За спиной разочарованно выдохнули. Старуха черпнула громадной синей ладонью пласт снега размером с реповое поле и с мерзким хрустом сжала его до размера бочки.

Рыцарь услышал стон проломленного воздуха.

— В сторону! — заорал коню. — В сторону!

Огнистый зверь резко сменил направление. Снежный ком рухнул и с густым вздохом развалился на крепкие ломти. На спину рыцаря обрушился град жестоких ударов, шлем зазвенел, как колокол. Мимо них, застилая взор, пролетали белые комки.

— Сэр Инконню! — закричала девушка.

Рыцарь крепко прижал девушку к груди.

— Не бойтесь, — прогудел ласково, — я не позволю.

Снежное поле с кусками мерзлой земли захрустело в синей ладони, и одноглазая великанша, обнажив медные зубы, отправила сыплющий крошкой ком в полет.

— Левее! — крикнул рыцарь. — Левее!

Ком с грохотом упал справа. Рыцарь прикрыл фрейлину от злых снежных ос.

— Вывози, скотина!

Синяя Ведьма тяжко шагнула, скрывая колени в снежной взвеси. Дрожь земли подбросила коня в воздух, седоки испуганно вскрикнули. Рыцарь прикусил до крови язык. Бхир с огорченным выдохом перевела холодный взор с беглецов на громадные ноги. В ее ладони вновь захрустел снег.

Огнистый зверь с трудом взобрался на холм, ветер срывал с лошадиных губ пену. От недовольного ворчания Кэйлик Бхир в воздухе повеяло лютой стужей. Но сквозь марево холма уже виднелась зелень.

— Мы выбрались! — завопил рыцарь восторженно. — Хелия, мы выбрались!

Грохот оглушил, шлем загудел от жестоких ударов. Снежный кулак сшиб седоков с коня. Визг фрейлины слился с лошадиным ржанием. Инконню слез с девушки, хлопками по спине помог ей выплюнуть белую кашу. Огнистый конь, грузно поднявшись, кинулся вниз по склону.

Рыцарь завертел головой: зыбкий проход близко, но сапоги утопали в мягком покрове, натруженные ноги еле держали, норовили разъехаться. Он подхватил Хелию на руки, с надсадным хрипом пошел к выходу.

Льдистый глаз Синей Ведьмы загустел, она досадливо сорвала платок, и снежные космы затрепетали на ветру. Старуха с широким замахом швырнула посох в серебряное небо.

Инконню при виде летящего бревна расширил глаза. С отчаянным криком двинулся быстрее, но увяз, как муха в меду. До выхода осталось совсем немного…

Со страшным свистом посох воткнулся в верхушку холма, от него, как от камня, брошенного в пруд, расплылось голубое кольцо. Воздух захрустел, осыпаясь льдинками.

Визжащая Хелия, мелькнув в воздухе, скрылась за пологом марева. Спину рыцаря ожгло смертельным холодом, он с надсадным криком скакнул вперед и колобком покатился по снегу.

В лицо повеяло теплом, затих разочарованный рев… Рыцарь ошарашенно взирал на цветущую лужайку.

— Хватит валяться, сэр Инконню! — сказала фрейлина. — Боже, совсем не умеете обращаться с дамами. Надо же додуматься — швырнуть леди, словно мешок с картошкой.

Рыцарь оглядел заиндевелые сапоги. Фрейлина недовольно трогала пряди волос, ощупывала лицо.

— Как ужасно я выгляжу, — вздохнула она и повернулась к рыцарю: — Сэр Инконню, я выгляжу ужасно?

— Как скажете, леди, — прокряхтел юноша, поднимаясь.

Девушка, возмущенно фыркнув, отвернулась и зашагала прочь. Рыцарь заковылял следом.…

— Господи, куда подевалась весна? — вздохнула фрейлина огорченно, рассматривая тусклый осенний лес.

Инконню промолчал, лихорадочно вспоминая, где оставил лошадей: надо уходить скорее, пока не выслали погоню.

Пошел наугад, фрейлина плелась сзади. Когда за деревьями мелькнул белый круп, рыцарь обрадованно вскрикнул.

— Не машите руками, сэр Инконню, — сказала девушка сердито. — Вы гоните волны вони. Держитесь от меня на расстоянии. Как хочется побыть подальше от вас.

«Мне тоже!» — подумал рыцарь, свирепея.

Лабораторию ярко освещали свечи: блестели колбы и тигли, сложные алхимические приборы, россыпи золотой пыли сверкали по углам. Один угол занавешивала плотная темная ткань. Эверейн прислушался к звукам, пробивающим изредка полотно, и поежился.

— Ты что-то хотел, братец? — спросил Мэйбон, не отрываясь от большой шахматной доски.

Зрелище поединка брата с вороном умиляло. Мэйбон сидел на длинноногом табурете, подобрав полы халата, а ворон, шаркая по столу, внимательно косился на фигуры и хрипло покаркивал.

На клетчатом поле переминались с ноги на ногу живые существа: у Мэйбона одетые щеголевато в яркие ткани, в шляпах с перьями, с надушенными бородами, кружками с пивом в маленьких ручках, — ирландские гномы клариконы, хранители винных подвалов. На стороне ворона — грязные, нечесаные, в мрачной одежде и со свирепым взглядом боггарты.

Мэйбон подтолкнул в спину разряженного хлыща-пехотинца: кларикон, хлобыстнув из кружки, утер усы и хлестким ударом в челюсть отправил угрюмого боггарта в нокаут. Клариконы радостно заорали, вскинули кружки, а сторона боггартов вздохнула удрученно. С потолка спустилась пара сприганов, подхватив беспамятного под мышки, они свалили его в кучу других поверженных. Очнувшиеся боггарты угрюмо зыркали на доску, тиская кинжальчики на поясе, а клариконы орали песни, звякали кружками, сочно булькали пивом.

Ирландский гном, отличившийся ударом, занял клетку, под гром пьяных голосов и раздраженное ворчание выбивал чечетку.

— Хм, четко! — восхитился Эверейн, ворон каркнул. Из занавешенного угла донеслись замогильные звуки и слабо пахнуло гнилью.

Мэйбон глянул недовольно:

— Хочешь что-то сообщить?

Эверейн стер ухмылку:

— Король упустил сладкую парочку.

Мэйбон с рассеянным кивком вернул взгляд на доску. Ворон ткнул клювом в спину боггарта, одетого в броню: тот со злобным рыком вспушил грязную бороду, скользящим шагом пересек три поля, и после его мощного удара от кларикона на клетке остались только башмачки, а безвольное тело врезалось в ряды соратников. Боггарты злобно заржали, глядя на свалку. Ворон каркнул довольно.

Клариконы огорченно смотрели на пролитое пиво, а ренегаты, упиваясь удачным ходом, показывали жестами неприличное. Ирландцы с возмущенными воплями ринулись на обидчиков, и закипела драка стенка на стенку, даже выбывшие взбирались на доску, спеша отмутузить недругов.