Алексей Игнатушин - Железная скорлупа

По взмаху ладони двуглавый орел исчез, и Инконню с теплотой посмотрел на темно-красного сидящего грифона.

— Сэр Инконню-у! — долетел в оружейную злобный зов.

Элейна поморщилась:

— До чего несносная особа! Пожалуй, стоит укоротить ее острый язычок.

— Не вздумайте! — Рыцарь сам удивился своей резкости, сказал мягче: — Не надо. Мы больше не побеспокоим вас.

— Возвращайтесь, сэр, — сказала Элейна, в глазах таяли остатки гнева.

У выхода рыцарь спохватился:

— Леди Элейна, каков ответ на вопрос: чего хочет женщина?

Волшебница улыбнулась:

— Власти над мужчинами.

Инконню вежливо поклонился, вышел за ворота. Фрейлина уже сидела в седле, нетерпеливо теребя поводья, лицо рыцаря ожгла злобным взглядом.

«Похоже, вернулись прежние деньки», — подумал он с иронической усмешкой.

Хелия оглянулась: последний красный отблеск исчез за холмами, и ночная тьма смело заявила, съела очертания деревьев, превратив небо в грязный покров. От вида довольной улыбки рыцаря ее передернуло.

— Чему вы так радуетесь, сэр Инконню? — спросила сварливо. — Неужели замковая ведьма показала вам или сделала нечто такое, что достойно столь глупой улыбки?

Инконню улыбнулся, два дня бесконечного зудения девушки он перенес удивительно легко, открывшаяся тайна его рождения грела душу, а разум захлестывали порывы к отважным свершениям. Вспомнилась дама Элейна в откровенном наряде, и Инконню испытал приступ гипнотической страсти.

— Она открыла мне имена моих родителей, леди, — сказал счастливо. — Теперь я знаю, кто я.

Хелия раскрыла рот, лицо отразило бурю чувств.

— И кто же ваши родители? — спросила свистящим шепотом.

— Отец отважный рыцарь, а мама… — голос Инконню пресекся. — Прекраснейшая на свете женщина, увы, покинувшая нас.

Лицо фрейлины выразило сочувствие, затем стервозность взяла свое:

— А имена у них есть?

— Леди, я останусь безымянным до тех пор, пока не освобожу Сноудон от гнета черного колдовства. Отец заслужил храброго сына.

«Пусть катятся к черту все, кто долдонил о моей «нечеловечности»! — думал рыцарь. — Моя мать отвергла волшебный мир, став человеком, мой отец — доблестный рыцарь. Иной судьбы трудно пожелать. Что может быть лучше, чем являться человеком, рыцарем?»

Неудовлетворенное любопытство жгло фрейлину, а довольная улыбка юноши бесила.

«Как он смотрел на бесстыдницу! Просто пожирал взглядом ее открытую грудь. Баран, как и все мужчины!»

Инконню остановил коня. Хелию пробрал неприятный холодок.

— Что такое?

— Вижу огни — замок, — сказал рыцарь.

Хелия вгляделась в темные очертания замковых стен, веселые угольки окон, казалось, подмигивали, и сердце радостно стукнуло.

— Замок сэра Чайльда! — прошептала счастливо, по лицу потекли слезы. — Мы добрались до Сноудона.

Хмурое утро было под стать настроению.

Инконню, морщась от косых взглядов челяди, вышел во внутренний двор замка. Ноздри затрепетали от запаха пота, во дворе стоял лязг, все что-то хрипло выкрикивали, из десяток глоток валил густой пар. Рыцари на миг прервал беседу, смерили Инконню презрительными взглядами, затем отвернулись.

«Напыщенные идиоты!»

Остатки воинства Сноудона без устали упражнялись: опытные воины лязгали оружием, спешно рекрутированные юноши стучали деревянными мечами, наставники грозно рычали на неумех с пиками. Хлопали тетивы, в мишени впивались стрелы. Ржали кони, недовольные робкими наездниками.

«Не воинство — отрепье», — подумал Инконню грустно.

Через двор прошла хорошенькая служанка, дружелюбно улыбнулась Инконню, но тут же испуганно потупилась, прошмыгнула мимо. Рыцарь почуял недоброе и обернулся.

Коротко кивнул седовласому рыцарю с усами подковой, лицом, украшенным шрамами. Спутник седого — зрелый мужчина с копной светлых волос и пронзительным взглядом — ухмыльнулся. Оба в синих супервестах, на груди герб королевства: голубое и зеленое, деленное косой белой чертой.

— Сэр Чайльд, сэр Седрик, — сказал Инконню сухо.

Седовласый хозяин замка, последнего оплота, верного королеве Сноудона, вежливо кивнул:

— Сэр Инконню.

Седрик ответил юноше насмешливым взглядом. Последние защитники Сноудона пребывали в шоке, подобном удивлению Хелии, когда вместо прославленного рыцаря король отрядил ей в помощь неопытного юнца.

Инконню сжал губы, доказывать кучке рыцарей свою состоятельность ему претило.

— Сэр Инконню, собирается совет, — сказал Чайльд, голос густой, с легкой хрипотцой, синие глаза безмятежно спокойны.

— Конечно, буду присутствовать, — кивнул рыцарь.

Седрик поморщился. Инконню спокойно встретил взгляд его серых глаз, острый, как игла.

— Прошу за мной, — спохватился хозяин замка.

Инконню пошел следом, сзади слышалось тяжелое сопение Седрика. Полутьма в коридорах, освещенных малочисленными факелами, настороженные взгляды шмыгающей челяди угнетали.

Наготу каменных стен едва прикрывали гобелены, порванные, засаленные. На потолке вяло колыхался от сквозняков шелковый покров паутины. Воздух здесь был затхлый, Инконню дышал ртом, пальцами теребя свербящий нос. Убранство комнат скудное — ценные вещи давно проданы для покупки оружия.

Стражи у двери при виде троицы встрепенулись. Чайльд покосился на них недовольно, со скрипом открывая тяжелую створку, окованную металлом. В полутемном помещении, возле широкого стола, устланного картами, придавленными оплывающими свечами, стояли последние рыцари Сноудона: Лонфол, Акколон, Гонтер, Рейнольд, Беллеус и Борс.

— Доброе утро, доблестные сэры, — поздоровался Инконню.

Рейнольд ответил вслух, остальные кивнули, а Беллеус и Гонтер слишком увлеклись картой. Инконню сжал зубы, подошел к столу, и в глазах зарябило от очертаний лесов, рек, гор, деревень. Рыцарь опустил голову, скрывая недоумение. Седрик глумливо хмыкнул.

Чайльд ткнул в карту:

— Итак, разведчики… те, кто вернулся в здравом уме, говорят, что оборона замка шатка. Палисады пришли в негодность, рогаток нет, ворота обветшали. Думаю, колдуны встретят нас в поле. Положение для них удачное: нам придется взбираться на холм, а они встретят нас камнями и стрелами.

Темноволосый Борс покачал головой:

— Не хочу обнадеживать, но колдуны не сообразят воспользоваться преимуществом местности.

— Не принимайте подлецов, разоривших Сноудон, за дураков, — возразил Седрик.

Инконню посмотрел на него с неприязнью: в доме беда, а напыщенный дурак затевает свары. Седрик в ответ испепелил юношу взглядом.

— Я знаю силы врага, — сказал Борс спокойно. — Но не стоит забывать, что у людей разное мышление: крестьянин ни за что не организует войско, а рыцарь не возделает огород, и не потому, что слабоумные, а просто никогда подобным не занимались. Колдуны очень сильны, но будь они опытными стратегами, мы бы здесь не стояли.