Дмитрий Воронин - Живой щит

Простой народ Седрика чуть ли не боготворил — в глазах черни это был великий воин, отважный, готовый грудью встать на защиту страны. Конечно, мало кто думал о том, что оставлять свое государство без правителя в столь трудное время есть поступок не самый дальновидный — неизбежно начнутся разные мелкие — дай-то бог, только мелкие — свары по поводу того, кому и чем управлять, да кто будет первым, ежели что случится. Знать такую точку зрения народа только поощряла — давно известно, славное знамя и громкое имя стоят подчас больше, чем лишняя тысяча мечей.

Поскольку полководец из герцога был действительно неплохой, то было ясно, что на рожон он не полезет — вести многотысячную армию через леса Брекланда было чертовски опасно, для орков леса и пещеры — места привычные, здесь они, считай, как дома.

— Значит, будем держаться, — подытожил Шенкенберг, как будто у них был другой выход. — Я бы хотел попросить вас, мой лорд…

— Да?

— Мои малыши будут куда полезнее на стенах, чем э-э-э… у дверей ваших покоев. Как и я сам. Не соблаговолите ли вы позволить…

Маркиз на мгновение задумался, потом утвердительно кивнул:

— Вы правы, Ланс. Одобряю. И вот еще что, у меня тут скопилась пара десятков доспехов разного рода, думаю, нелишне будет пустить их в дело. Стоит пожертвовать столь ценимой солдатами формой ради лучшей защиты. Но вам я запрещаю лезть в драку, и попрошу не спорить. Вас, Берн, это тоже касается. Ваше дело руководить обороной замка, а управлять бойцами должны сотники и десятники. Два меча, пусть даже и лучших, особой роли не сыграют, а вот потеря знаний и опыта будет невосполнима.

Айдахо хотел было возразить, но, натолкнувшись на непривычно жесткий взгляд лорда, промолчал, лишь склонил голову в знак согласия, хотя и вынужденного. Шенкенберг же, напротив, шумно возмутился:

— Мой лорд! Я не могу укрываться за спинами других, когда мои малыши скрестят мечи с орками! Это недостойно!

— Будет так, как я сказал, — жестко прервал его маркиз. — Ты мне нужен живым, это обсуждению не подлежит. Сколько у нас осталось способных держать оружие ополченцев, Берн?

— Около сотни стрелков, десятка четыре вполне могут орудовать мечами или, скорее, топорами. Десяток ветеранов вполне могут командовать.

— Хорошо, значит, всего полторы сотни. Как думаешь их использовать?

— Они займут места у бойниц, все мечники пойдут на второй ярус. Когда орки подходят к стенам, особая меткость ни к чему, а умение держать в руках меч или глефу становится на вес золота. Но для стрелков не хватает доспехов.

— Им они не так уж и необходимы, — покачал головой маркиз. — А вот шлемы нужны непременно, желательно глухие, чтоб удар метательного топора выдерживали. Корт, займитесь этим, пусть кузнецы поработают как следует. Особая отделка нам не требуется, была бы прочность. Как думаете, господа, когда ждать следующей атаки? Сегодня, завтра?

— Я бы сказал, не сегодня, — подумав, ответил Айдахо. — Эта ночь наверняка будет спокойной. А вот следующая — вряд ли.

— Добро, значит, у кузнецов есть еще время. Ладно, господа, вы свободны. Вас, благородный Лериас, я попрошу остаться.

Когда замерло эхо рыцарских шагов, маркиз взглянул в холодные глаза эльфа. Они остались вдвоем. Маркиза явно не хотела уходить, однако была вынуждена повиноваться властному тону супруга. По всему было видно, что предстоящий разговор ему не просто не нравился, он его самым настоящим образом боялся. И тем не менее вынужден был его начать, хотя и медлил, словно стараясь оттянуть неизбежное.

— У меня к вам вопрос. Дело в том, что леди Алия… настаивает, что сможет оказать помощь в качестве боевого мага. Мне неизвестно, как далеко зашли ваши занятия, поэтому я хотел бы услышать ваше мнение по этому поводу.

Впервые в глазах эльфа мелькнуло человеческое выражение — смесь удивления, испуга, даже какой-то затаенной боли. Это выражение не укрылось от глаз лорда, хотя причин его он понять не мог.

Лериас молчал, раздумывая над услышанным. Это тоже было непривычным: обычно надменный эльф всегда имел наготове ответ на любой вопрос, что объяснялось огромным жизненным опытом — юный на вид, он был по человеческим меркам немыслимо стар, хотя среди своих все еще считался если и не юношей, то уж никак не зрелым мужем. Если бы речь шла о человеке, Рено решил бы, что собеседник подбирает подходящую к случаю ложь или по крайней мере полуправду, однако эльфы не лгали, что тоже иногда делало их невыносимыми. Они могли что-то умалчивать, могли уклониться или прямо отказаться отвечать, но сказанным словам можно было верить всегда.

Наконец, когда маркиз уже начал проявлять признаки нетерпения, эльф медленно произнес:

— Леди Алия действительно может быть полезна как боевой маг, но… она… В общем, лорд, если вы можете запретить ей, то я… прошу… вас это сделать. Я не могу, да и не хочу говорить вам о причинах, но ни моя, ни ваша жизнь, ни жизнь кого-либо другого в этих стенах не стоит жизни леди Алии. Если замок падет, то ее надо будет спасти любой ценой.

— Да? — вскинул удивленно брови маркиз. — Вот даже как? ЧТО же она такое, что о ее безопасности печется высокородный эльф? Может мне, ее супругу, стоит это знать?

— Этого вам знать не стоит, — опустил голову Лериас. — И ей, между прочим, тоже. Только сам Лемелиск может все рассказать ей, но мне он такого разрешения не давал. Простите.

— Что ж, я приму к сведению ваш совет, — несколько раздраженно бросил маркиз, гордость которого была в немалой степени уязвлена. — Благодарю вас за то время, что вы сочли возможным уделить нашему Совету. Вы можете идти, я вас больше не задерживаю.

Лериас поднялся, слегка наклонил голову в знак прощания и, не оборачиваясь, покинул зал. Маркиз остался один и долго еще молча сидел на троне, думая над тем, что сказал ему эльф.

Затем он медленно встал и направился в свои покои, чувствуя внезапно навалившуюся усталость. Шаги лорда гулко отдавались в пустых коридорах сейчас здесь никого не было, телохранители ушли на стены, слуги, по причине позднего часа, тоже удалились на покой. В дверном проеме появилась высокая фигура в длинном, до пола, белом платье, и маркиз остановился, подняв глаза на супругу.

Алию поразило то, как внезапно постарел ее муж. Она никогда не видела его таким удрученным, хотя совсем недавно, когда она покидала Большой зал, он выглядел бодрым и решительным. Теперь же перед ней был согнутый годами и заботами человек, в котором лишь с большим трудом можно было узнать Рено де Танкарвилля. Она искренне хотела участвовать в обороне замка, она верила в свои силы и была убеждена, что многому научилась. Ей не терпелось опробовать полученные знания на практике, однако сейчас, взглянув в поблекшие глаза мужа, она без слов поняла, какой ответ будет дан на ее просьбу. Ни слова не промолвив, она опустила голову и тихо затворила за собой дверь.