Дмитрий Воронин - Живой щит

— Кто он? — тихо спросил граф.

— Мой брат… почти брат.

— Почему он помог нам?

— Не знаю. Может быть, он так и не смог забыть, что я — его сестра,

— Лотар умер. И Зулин. И Тхай-Тхел. Остались только мы. Она повернулась к нему лицом, чувствуя, как холодит металл его доспехов ее кожу. Их глаза встретились.

Они долго молчали — Аманда не отрывала своего взгляда от лица графа, стараясь — и смертельно боясь — увидеть на нем отражение неприязни, брезгливости, ненависти. Он же просто смотрел на нее и не произносил ни слова. Аманда первой нарушила молчание.

— Ну вот, теперь ты все знаешь…

— Да. — Он ограничился односложным ответом.

Она с глухой тоской подумала о том, что те три года, на которые она так рассчитывала, завершились досрочно. Что ж, это было прекрасной сказкой, но у любой, даже самой длинной сказки обязательно есть конец. И он, к сожалению, не всегда бывает счастливым.

Она снова заговорила, медленно и глухо. Слова давались с неимоверным трудом, и ей пришлось собрать в кулак всю силу воли, чтобы довести фразу до конца.

— Теперь мы должны расстаться. Прости. Так будет лучше и для тебя, и для меня.

— Нет, — так же коротко ответил он.

— Почему? — тихо спросила она, отчаянно надеясь услышать в ответ то, чего он не сможет, не посмеет сказать. И она это услышала…

— Потому, что я люблю тебя…

Конь нервничал — благородное животное ощущало вокруг себя запах смерти, и это его раздражало. Он храпел, пару раз порывался встать на дыбы и время от времени косил карим глазом на хозяина — мол, что мы здесь делаем и не пора ли убраться в более безопасное место. Лилия стояла рядом — она была совершенно спокойна. Учитывая то, кем была сидевшая в седле всадница, это было неудивительно — раз уж лошадь привыкла к такому, то все другое — просто сущая ерунда.

Замок выглядел почти целым, но в щепки разбитые ворота, стаи воронья над донжоном, многочисленные тела, уже порядком потрепанные ночными хищниками, — все это ясно говорило 6 том, что Андор-холла больше не существует. Сложно определить, был ли замок взят с ходу или выдержал пару жестоких штурмов — впрочем, сейчас это было уже несущественно. Хант, Брен… мечники и слуги, женщины и дети, старый Модестус — все они были мертвы. Никто не вышел из-за стен, чтобы отогнать жадных пожирателей падали от тел павших защитников. Никто не выбежал с приветствиями навстречу вернувшемуся господину. Значит, выходить было некому. Не околачивались, как раньше, у ворот нищие — здесь никому больше не подавали. Не поднимались над стеной струйки дыма — все, что могло гореть, уже давно обратилось в пепел, оставив за собой лишь обугленные камни.

— Орки победили, — прошептала Аманда, зябко кутаясь в плащ.

— Нет, — покачал головой Рейн. — Это не было победой. Они взяли замок, но положили под стенами почти всех. Сколько их было — две или три сотни, может, даже больше. Деревни в округе целы, пара мелких крепостей — мы вчера мимо проезжали — тоже. Значит, на большую войну у орков нет сил. По крайней мере сейчас. Они хотели взять цитадель сразу и легко, но им это не удалось, Хант достойно их встретил. Здесь они и увязли. Бились до последнего, ждали подкреплений. А те не пришли.

— Не пришли. Ты остановил их.

— Не я. Мы… и, думаю, твоя доля в этом куда больше моей.

— Больше всех сделал Лотар.

— Да. Но с него все это и началось.

— Он же понял свою ошибку. И постарался исправить ее, дорого за это заплатив. Разве человек может сделать больше?

— И что теперь?

— Не знаю. Но Жеар сказал, что Клану известно, как открывать Врата. Будет война, жестокая и долгая. Клан не любит отступать.

— Люди тоже не любят. Значит, надо ехать в Реверланд. Там родится новый Альянс.

— Мы поедем туда вместе.

Рейн взглянул на Аманду. Она выглядела уставшей и слегка осунувшейся, последние дни были тяжелыми, ночлег где попало, еда, не слезая с седла. И все же она была по-прежнему прекрасна.

— Ты станешь моей женой?

— Ты все еще этого хочешь? — слабо улыбнулась она. — Даже теперь?

— Ничего не изменилось, — пожал он плечами. — Я люблю тебя, родная моя, все остальное совершенно не важно.

— У нас не будет детей.

— Это невозможно?

— Возможно. — Она покачала головой. — Но… наш ребенок станет таким же, как я. Ты этого хочешь?

Он взял ее руку и, наклонившись, припал к ней губами. Затем вновь выпрямился и прошептал:

— Роди мне девочку. Такую же красивую, как ты. И я с полным правом буду называть ее киской…

Вообще говоря, когда человек всю свою сознательную жизнь ходит одетым… ну, спим-то мы как придется, и я бы, пожалуй, не сильно порадовался, доведись мне спать в бронежилете… Спать-то оно, конечно, лучше без ничего… особенно когда под словом «спать» подразумевается нечто прямо противоположное мерному посапыванию. Но период бодрствования обычно проходит с использованием кое-какой одежды. И сейчас, голышом пробираясь через густые и, смею вас уверить, довольно колючие заросли, я с вожделением думал о чем-нибудь вроде боевого скафандра… или хотя бы спортивного костюма… ну, на худой конец, о набедренной повязке. И обязательно что-нибудь на ноги. Черт, я нормальный городской житель, в меру образованный. Я вполне способен запомнить, как выглядит крапива. Но только после того, как в нее вляпаюсь. А я уже вляпался, и правая нога горит так, как будто… крапивой отхлестали. Я уже не говорю о том, что мои несчастные ступни исколоты и изрезаны, не то чтобы до крови, но ведь больно!

Если так будет продолжаться дальше, то придется пойти по пути Робинзона Крузо — сплести себе что-нибудь из травы… Да, то еще удовольствие. Ну, блин, дайте мне отсюда выбраться, я уж все вспомню Сергееву: и этот его эксперимент, и полет с высоты десяти метров… спасибо, ноги не переломал. И заодно надо будет у него спросить, куда делся скафандр. Чертовски жалко, я уже почти к нему привык. Вообще, к хорошему привыкают быстро. С тех пор как на Эрсайде обнаружили эланскую лабораторию и начали штамповать эрсменов, у Патруля появилась нехорошая привычка затыкать нами все дыры. Ну как же, неуязвимые герои, можно пешком прогуляться по поверхности Солнца и даже пятки не обжечь. И вся Земля с надеждой смотрит на вас, богатыри вы наши. Мы гордимся тем, что вы среди нас. Очень рады. Сильно счастливы… потому что теперь не нам, а именно вам лезть в это дерьмо. А теперь вперед, маль- чики, и без рассуждений. А мальчики хотят в отпуск, с девочками да на пляж… хотя загореть в эрс-скафандре [10] Эрс-скафандр — наследие древней цивилизации Элан. Сложный симбиоз человека и полуразумной синтетической энергетической жизненной формы позволял человеку становиться практически неуязвимым для любого агрессивного внешнего воздействия. Человек соединялся с Эрсом навечно — при этом период жизни эрсмена становился в несколько раз более продолжительным, чем у нормального землянина. Пока эрсы «соглашались» сливаться только с людьми или их полными подобиями. Ни одна из негуманоидных рас не смогла «уговорить» эрса на контакт. — Примеч. автора. на моей памяти еще никому не удалось. Он, понимаете ли, считает, что ультрафиолет вреден, и блокирует его наряду с куда более пакостными лучами. А мы ходим белесыми, как… мокрицы. Впрочем, меня это, похоже, уже не касается. С тех пор, как эрс-скафандр испарился, плечи, похоже, основательно обуглились, и если так пойдет дальше, то в скором времени пойдут пузырями. Не-е-ет, больше я по Солнцу не ездун… или не ездец? Словом, не ходок.