Лиланд Модезитт - Башни Заката

— Хорошего человека найти трудно.

— А удержать еще труднее, — добавляет Деррилд. — И мне как-то не верится, что этот паренек нашел бы свое счастье на торговых путях, даже будь я в состоянии платить ему столько, сколько он стоит.

«…а он и вправду хорош…»

Делая вид, будто не слышит, как переговариваются Дерла и Лоркас, юноша отламывает еще кусок хлеба и зачерпывает мяса из миски.

— Паренек, а как ты насчет сладенького? — интересуется Карла.

Дерла почему-то фыркает, Лоркас краснеет, а Хайлин широко ухмыляется.

Чувствуя, что его щеки делаются пунцовыми, Креслин тянется за кружкой.

— Что тут смешного? — недоумевает Виллум.

— Ничего… ничего, — убеждает мальчугана мать, едва удерживаясь, чтобы не прыснуть.

— Ну, с вами и я помолодею, — бормочет, качая головой, Деррилд и, склонясь к Карле, с улыбкой касается губами ее щеки.

Креслии сглатывает и мелкими глотками потягивает сок: такое простодушное веселье ему в новинку.

Шутки шутками, но вскоре и впрямь подают сласти: темный, сочный пудинг и медовые бисквиты. Креслин берет лишь крохотный кусочек пудинга, столь же непривычного для него, как и добродушное подтрунивание за столом. Маршал и стражи считают подобные блюда излишествами и на сладкое ограничиваются фруктами, в крайнем случае — печеньем. А вот Виллум явно дорвался до желанного: вся его мордашка перепачкана в чем-то липком.

Креслин с трудом сдерживает улыбку.

— Вкуснятина, а? — мальчик причмокивает, хрустя медовым бисквитом.

— Хватит объедаться! — ворчит на сына Валтар, но Виердра кладет руку на рукав мужа.

— Он ведет себя как поросенок.

— Нет, всего-навсего как мальчишка.

Креслин снова, не вполне понимая почему, сглатывает, отпивает сока и случайно натыкается взглядом на висящую на стене маленькую гитару.

— Играешь? — тотчас спрашивает Лоркас, проследившая за его глазами.

— Не так, чтобы осмелиться сыграть на людях, — качает головой Креслин. — Для себя, случалось, бренчал, но теперь кажется, что это было давным-давно.

— Эту гитару я купил по случаю в Сутии много лет назад, — басит Деррилд. — Тирелл, бывало, поигрывал, но, кажется, он был единственным из охранников, знавшим, с какого конца за эту штуковину берутся. Правда, иногда мне удается подбить Виердру… Ты как насчет позвякать струнами?

— Нет, нет, — с улыбкой отвечает молодая мать. — Не стану я перед гостями позориться.

— Ну, коли так… — Деррилд прокашливается, обводит глазами стол и обращается к охранникам: — Коли так, прошу пожаловать за мной в контору.

Он поднимается из-за стола.

Поднявшись следом за ним, Креслин кланяется Карле со словами:

— Премного благодарен, почтеннейшая, за прекрасный стол и радушие. Спасибо всем за теплый прием, — добавляет он, улыбаясь домочадцам купца и лишь после этого поворачивается к Деррилду.

«…какой там наемник? Ручаюсь, он незаконнорожденный сын герцога или кто-нибудь в этом роде…»

«…и серебряные волосы… Случалось тебе видеть что-то подобное?»

Силясь не обращать внимания па перешептывание девушек, Креслин следует за торговцем в контору.

Зажженная Деррилдом масляная лампа, подвешенная на стене, освещает маленькую комнатушку. Одна стена отгорожена толстенной решеткой, за которой на полках расставлены металлические шкатулки и денежные ящики. Большую часть свободного пространства занимают стол и четыре стула, один из них с подушкой на сиденье.

— Садитесь. Сейчас я достану счетную книгу и подведу итоги.

Хайлин опускается на стул, Креслин присаживается на другой. Деррилд снимает с полки здоровенную книгу в толстом переплете.

— Хм… Креслин нанялся восьмого, близ Керлинской дороги. С того времени ему и причитается… так… два серебряника оговоренной поденной платы и сверх того… скажем… э… четыре за два отбитых нападения. Да два за вороного. Итого… итого восемь. Мы вернулись без потерь и ущерба, так что добавим премию. Золотой… нет, пожалуй, полтора.

Все это Деррилд произносит, не поднимая глаз: макая гусиное перо в чернильницу, он записывает цифры в свою книгу.

— Теперь ты, Хайлин… ты получишь поденную плату по договору, четыре серебряника за нападения и ползолотого как награду.

Хайлин кивает:

— Все по-честному.

Чувствуя, что и купец, и наемник считают такой расчет справедливым, Креслин кивает в знак согласия.

— Ну и кроме того вы получаете завтрак и постель, а в городе, где полно ворья, это тоже кое-чего стоит. И… это… — Деррилд мнется, потом поднимает глаза на Креслина: — Девчонки-то мои… Ну… этим дурехам ведь был бы парень пригож да умел бы махать мечом…

— Понимаю, — спешит успокоить торговца Креслин. — Пошутить за столом и все такое ты рад, но одного внука тебе пока достаточно.

Деррилд молча смотрит в счетную книгу, но юноша улавливает его облечение.

Хайлин кивает, что должно означать одобрение.

— Э… почтеннейшие, — кряхтит купец. — Не подождете ли минутку снаружи?

Они встают. Креслин выходит за Хайлином из конторы, и купец запирается изнутри, стараясь не слишком греметь засовом.

— Привычка… — бормочет Креслин.

— Странный ты малый, — задумчиво произносит Хайлин. — Востока вроде бы не знаешь, но держишься как принц, сражаешься как демон и порой — во всяком случае, мне так кажется — умеешь читать мысли. А вдобавок рискуешь всем, отправляясь прямиком в Фэрхэвен.

— Не уверен, что у меня есть выбор. Никто, кроме них, не научит меня тому, что мне нужно.

— Лично я не уверен, что они станут тебя учить… а не захотят прикончить. Во всяком случае, будь осторожен. Пусть все считают, что ты обычный наемник, продающий клинок.

Креслин с сожалением понимает, что все сказанное худощавым охранником отнюдь не лишено смысла.

— Заходите, почтеннейшие…

Деррилд вручает каждому небольшой кожаный мешочек.

Креслин пересыпает монет в пояс, а потом, свернув кошель, прячет туда и его.

— Хайлин… покажешь Креслину, где лечь?

— Само собой.

— Тогда до утра. Мне еще надо повозиться с книгой.

Прихватив свой мешок, Креслин поднимается за Хайлином по узкой лестнице на третий этаж и входит в освещенную настенной масляной лампой комнату, обстановку которой составляют две узкие койки и высокий стол с полками под столешницей, где можно разместить заплечные мешки и прочую ручную кладь.

— Ну, может, ближе к ночи увидимся, — говорит Хайлин, поставив на полку свою котомку.

— А ты собираешься спать в другом месте?

— Как выйдет. Это зависит… короче, мне нужно кое-кого повидать. Кроме того… — Хайлин улыбается. — Сомневаюсь, что Деррилдовым девчонкам понравится, если им вздумается продолжить разговор «насчет сладенького», а я буду отираться поблизости и мешать. Кстати, тебе которая больше глянулась?