Лиланд Модезитт - Башни Заката

За то время, пока юноша добирается до дороги, ветер еще не стихает, но уже успевает заметно похолодать. Креслин вновь и вновь вспоминает белую птицу. Мегера? Не она ли предупредила его? Но почему? Кто она и чего добивается? Юношу пробирает холод, едва ли не такой же, какой он обрушил на Белую колдунью. Это ведь ее — в подслушанном им разговоре — упоминал Герхард.

Стоит ли ему идти в Фэрхэвен?

Но где, в каком еще месте может он надеяться постичь самого себя?

Не останавливаясь, торопливым шагом Креслин спешит по боковой дороге, тоже ровной, хотя все же с выбоинами от колес. Удалившись от торговой стоянки по меньшей мере на три кай, он оглядывается, выискивая взглядом висящую над площадкой пелену — смесь влажного тумана с дымом множества костров. Но вместо этого увидел поднимающееся к солнцу темную снизу, обрамленную ватными белыми завитками, грозовую тучу.

Гроза среди ясного дня! Неужто для этого хватило одного лишь призыва к высоким ветрам?

Дорога, по которой он идет, представляет собой не военный или торговый тракт, а обычный проселок, с колеями, следами копыт и кучками конского помета. «Возможно, — размышляет Креслин, — мне удастся подъехать до Фэрхэвена на фургоне какого-нибудь хуторянина, направляющегося в город. А не получится, так доберусь и пешком».

Отмахав еще кай, он снова оглядывается и видит, что туча разрослась далеко за пределы торговой стоянки и теперь отбрасывает тень на дорогу. А еще там, где дорога переваливает через пологий холм, юноша замечает фермерскую подводу с двумя фигурами па козлах.

Креслин шагает дальше и вскоре слышит позади тяжелое громыхание догоняющей его повозки, запряженной здоровенным конем, не уступающим статью вороному убитого разбойника. Такую крупную лошадь он встречает всего третий раз в жизни. Вожжи держит черноволосый седеющий мужчина. Рядом с ним женщина, худощавая и тоже черноволосая, но без признаков седины.

— Эй, приятель, — окликает юношу возница, — хочешь, подвезем?

— Я бы не отказался, почтеннейший.

— Ну, так и не отказывайся. Залезай, только не угоди в корзину.

Высмотрев промежуток между корзинами с картофелем, овощами и зеленью, Креслин ловко перемахивает через борт и усаживается на пыльные доски.

— Ты, малый, часом, не акробат? — интересуется возчик.

— Нет. Просто не знал, как еще сюда забраться.

— Куда путь держишь? В Фэрхэвен? — спрашивает женщина.

Креслин кивает.

— Вообще-то магам не слишком нужны солдаты, — замечает мужчина.

— Да, слышал. Но я не солдат, хоть и владею клинком.

Против этого утверждения желудок Креслина не протестует, но по спине его пробегает холодок. Если он не солдат, то кто?

— Надеюсь, ты также и не маг, — говорит мужчина. — Здешние не больно жалуют чародеев, кроме своих, конечно.

— Я слышал, они отличаются редким недружелюбием, — замечает Креслин. — Торговцы говорят, что маги не любят торговцев, ты — что они не привечают ни солдат, ни других волшебников. Похоже, они настроены против всех!

— Так уж и против всех? — смеется хуторянин. — Они любят детей, а еще ремесленников, крестьян и всех тех людей, которые живут своим трудом и своей жизнью, а в чужие дела носа не суют.

Креслин слушает и кивает.

— Фэрхэвен — прекрасный город. Там можно бродить по улицам — хоть днем, хоть ночью, — и чувствовать себя в полной безопасности. Захочешь поесть — в любое время заходи в любую харчевню и можешь быть уверен: угостят на славу и за справедливую цену. О многих ли местах можно сказать то же самое?

— Нет, — соглашается Креслин. — Таких немного.

Спустя некоторое время подвода выезжает на другую, более широкую, вымощенную камнем дорогу, которая тянется на юг вдоль горного кряжа. Между тем солнце скрывается за тучами, небо над головой хмурится.

— Эта дорога ведет прямиком в город?

— Так и есть, паренек. А что ты собираешься там делать?

Креслин пожимает плечами:

— Первым делом оглядеться по сторонам. Потом перекушу и поищу местечко для ночлега.

— Надеюсь, у тебя завалялось несколько монет?

— Чуток найдется.

— Учти, маги жестоко карают за воровство. Пойманного в первый раз определяют в дорожную команду, а кто попадется во второй — тот покойник.

— Дорожную команду?

— Да, посылают мостить камнем Великий Тракт, что идет с востока на запад. Говорят, когда-нибудь он пересечет весь Кандар, — хуторянин натягивает вожжи.

— Только это будет не при нас, — добавляет женщина почти таким же гортанным, с хрипотцой, голосом, как и у ее спутника.

— Ну, Марран, не знаю. Еще на моей памяти дорога едва достигала Кертиса, а теперь, говорят, она протянулась почти на половину пути через Рассветные Отроги.

Креслин слушает, кивает и порой задает уточняющие вопросы.

Ближе к городу дорога становится оживленнее: повозки тянутся в обоих направлениях. Мимо стремительным галопом проносится гонец в белой тунике с красной перевязью.

— А не поздновато ты собрался ехать в город? — любопытствует юноша.

— С нашим товаром в самый раз, — отвечает хуторянин. — Мы собираем овощи поутру, но в городе они… хм… вроде как вянут. Уж не знаю, почему, но некоторые растения теряют там свежесть гораздо быстрее, чем следует. В нашем погребе лежат себе и лежат, а там нет. Наверное, из-за магии, в городе ее слишком много. Но так или иначе у нас есть постоянные покупатели; они знают, что мы приезжаем попозже, и к этому времени посылают слуг за свежей зеленью и всем таким. Им удобно, и нам хорошо: в раннюю пору улицы забиты, а тут нет надобности проталкиваться сквозь толпу.

Креслин снова кивает и берет на заметку странную особенность Фэрхэвена. Любопытно, что же именно вызывает ускоренное увядание овощей? И почему именно овощей? Впрочем, вполне возможно, это касается лишь овощей определенных сортов.

Заметив впереди какое-то сооружение, он приподнимается на качающихся досках.

— Это старые ворота, — поясняет приметивший его движение возница. — Сохранились с тех времен, когда волшебники лишь появились в долине.

Креслин разглядывает ворота, зеленеющие позади них кусты и деревья, беленый гранит строжки и поребриков. Желудок его скручивается в узел.

— Пожалуй, сойду здесь.

— Смотри. Отсюда до площади еще два кай. Если не три.

— Мне нужно… — начинает Креслин, закидывая котомку за спину, но тут же умолкает и пожимает плечами. Не в состоянии он объяснить, почему ему нужно войти в город именно через старые ворота.

— Мы могли бы подбросить тебя до самой площади, паренек. На своих-то двоих туда топать и топать.

Он ослабил вожжи и не торопится понукать своего крупного, с глубокой седловиной коня, видимо, ожидая, что попутчик передумает.