Ярослав Коваль - Война за корону

— У тебя ведь дар, а это важно!

— Меня с моим даром можно просто приставить к работе, я ж не против. Короновать-то зачем?

— Потому что это соответствует традиции.

— Ну и что?

Мирним несколько мгновений молчала.

— Я думаю, тебе не следует слишком уж волноваться. Ведь теперь, после случившегося, ты будешь на виду, не так просто будет причинить тебе вред. Это ведь придётся объяснять как-то.

Юноша с сомнением пожевал губами.

— Ну, может, и так… Может, ты и права. Но смотри, ко мне приставили мага, который вообще не отлипает…

— Это же телохранитель! Странно было бы, если бы, провозгласив тебя императором, не позаботились о твоей безопасности. Ещё раньше надо было охрану к тебе приставить, знаешь ли! Чтоб лорд Инген вообще к тебе не мог приблизиться.

— Хм… Слушай, тут ещё такое дело, — Илья осознал вдруг, что если он не скажет сейчас, то будет выглядеть настоящим подлецом, и оправданий себе уже не сможет придумать. — Ты знаешь о моей помолвке?

Краска сбежала с лица Мирним, и так-то бледного, как у всех аргетов. Глаза стали нереально большими, и в какой-то момент Илья испугался, что ей нехорошо, поймал девушку в объятия. Аромат луговых цветов, смешанный с ароматом тающего снега, показался ему самым прекрасным запахом на свете.

— С кем? — выдохнула девушка.

— Так ты не знала? Я думал, ты в курсе… — Он и сам был бледен, но, конечно, не осознавал этого. — Понимаешь, меня поставили перед фактом, что я должен… именно с представительницей знати… Я был бы рад предложить твою кандидатуру, но их устраивала только суперродовитая дама. Даже кандидатуры госпожи Гвелледан и госпожи Шаидар отмели как недостаточно знатные… Нет, я их не предлагал! Просто они тоже обсуждали, кого мне можно втюхать…

— Так с кем же?

— Ну, в общем, меня обручили с дочкой господина Даро, отца Санджифа. С девочкой, которая ещё не родилась… — Илья тревожно следил за выражением её лица. А девушка — это чувствовалось — с трудом могла держать себя в руках. Однако что именно ей хотелось бросить ему в лицо или что сотворить в великолепной вспышке то ли ярости, то ли отчаяния, понять было невозможно. Выдержкой своей она хоть и уступала представителям местной знати, но тоже отменно умела держать себя в руках. — Слушай, ну ты же не можешь предполагать, что я способен был заинтересоваться девчонкой, которая даже ещё не родилась?!

— Да я всё понимаю, — пробормотала Мирним. Она позволила себя обнять, и запал, накативший было и заставивший глаза засверкать, схлынул столь же стремительно. — Я понимаю, что так и должно было получиться. Рано или поздно. Неизбежно. Я понимаю…

— Мир…

— Нет, правда! Я всё понимаю.

— Мирочка…

— Прости… — Она мимоходом провела пальцами по глазам и больше их не поднимала. Из его объятий она мягко, но очень настойчиво вывернулась. — Я всё понимаю, правда-правда, но мне надо… Извини.

И кинулась прочь, в один миг пропала между палатками, за шатром, Илья едва успел шагнуть за нею, но подумал, что сейчас ему просто нечего ей сказать. То, что было сказано раньше, как-то не очень сработало. А значит, не сработает и теперь, после того, как он её догонит. Если догонит. Надо отыскать другие слова. Юноша свирепо оглянулся на Селсида, но тот старательно смотрел в сторону.

Настроение было отвратительное, каждую минуту он ощущал себя так, словно что-то давит или трёт, и — что самое главное — здесь от него самого совершенно ничего не зависело. Тесную одежду можно снять, натирающие ботинки — тоже, но в отношениях не всегда можно избавиться от тягостных ощущений одним жестом. Это всегда труд обеих сторон, и ситуацию никак не исправить, пока не достигнешь какой-то общей точки на пути от одного к другому. И сейчас, пока рядом не было Мирним, готовой обсуждать и договариваться, оставалось лишь ждать и терпеть.

Не зная, что делать и как избавиться от тягостного ощущения, Илья направился к госпиталю и взялся носить набитые снегом вёдра к огромному котлу, стоящему на огне, откуда постоянно вычёрпывали тёплую воду, и приходилось добавлять и добавлять. Идти разговаривать с Сафом не хотелось. Да и о чём? Сомнений друга по поводу искренности лордов-аргетов он не поймёт, всё прочее не подлежит обсуждению. А ни о чём другом петербуржец сейчас не мог говорить.

Зато работа хорошо успокаивала. Таская вёдра, можно было отдохнуть от размышлений, и это было облегчением. Устав, Илья пристроился возле печки, ему в руки сунули горячую миску супа и большой кусок лепёшки, даже не спрашивая, хочет ли он есть. Да и что тут было спрашивать — и без слов всё понятно. Поедая ужин, при этом едва ли ощущая его вкус, юноша думал, а о чём — и сам не очень понимал. Просто какие-то обрывки чувств, образов, идей, вялых, как прошлогодняя картошка, таких безвкусных, что их и развивать-то не хотелось.

Сгущалась темнота, то тут, то там зажигали неяркие лампы, расположенные так, чтобы свет их был направлен только вниз, а вверх не отражался, а также костры, скорее, ещё больше сгущавшие сумрак, чем рассеивающие мглу. Наползал влажный туман, который запускал морозные лапы под одежду и не давал покоя. От него хотелось спрятаться куда угодно — хоть к костру, а лучше всего — в палатку или шатёр и завернуться в одеяло. Но работу приходилось делать, хоть днём, хоть вечером, и большинство грелось именно ею.

Потом рядом появился Санджиф — он сперва с усилием, аккуратно занося руки, колол щепу и мелкие полешки для госпитальной печи, потом принялся заново растапливать её, только-только погасшую по чьему-то недосмотру. У сына лорда получалось так себе, видно было, что он ещё очень слаб, с места на место не попрыгаешь, да и по части растапливания печурок опыт у него явно был небогатый. Однако юноша-аргет упорствовал, хмурился, сдувал осыпающую руки золу, и в конце концов сумел совладать со щепочками и спичками.

— Давно я не разводил огня без зажигалки, — объяснил он другу.

— А? М-м…

— У меня есть отличная магическая зажигалка, я её всегда брал с собой на пикники. А на этот раз забыл. Да здесь мне могли бы и не разрешить ею пользоваться. Всё-таки лишняя магия, хоть и незначительная…

— Слушай, а что бы ты сделал, если б твой отец решил тебя женить на какой-нибудь знатной дамочке из соображений там интересов семьи или каких-нибудь ещё?

Друг посмотрел на Илью испытующе. Несколько мгновений молчал.

— Женился, разумеется.

— Тебе было бы всё равно? А мне казалось, ты ценишь свои отношения с Машей.

— Разумеется, — тон Санджифа был выдержанным, даже прохладным. — Я был бы рад такому решению отца, оно развязало бы мне руки. Я пошёл бы навстречу нуждам семьи, но в этом случае считал бы себя вправе жениться вторым браком на любой женщине любого происхождения. А сейчас для меня это немыслимо, понимаешь?