Татьяна Тихонова - Заонежье, или Жизнь по ту сторону...

Свей вздрогнул… Князь… До сих пор он был только княжич… Сын… Внук… Никогда не желал он громких титулов, меньше всего думал о власти, и вот он князь. Дед умер. И он, Свей, должен встать на защиту своего маленького народа лесовичей, который может исчезнуть в этой битве света и тьмы…

А Ладогард продолжал:

"Цав посылает с тобой свою личную сотню… Веди их, князь, и пусть удача сопутствует вам! А я с вами… " — последние слова мытарь произнес тихо, словно нехотя и, обернувшись, наконец, к Свею, тяжело посмотрел ему в глаза. "Хочется, знаешь ли, на склоне лет постоять за великое…", — словно, оправдываясь добавил он.

Свей по-мальчишески рубанул рукой воздух, понимая, что сказать ему нечего, и рассмеялся в первый раз за эти дни открыто и легко…

Уже через час тяжелый клин поднялся в воздух. Лошадей привязали на спины драконов, Свей летел впереди на мытаре Ладогарде… вместе с которым полетели и другие его сородичи…

Солнечная Марвия оставалась позади…

Узкой лентой внизу вилось русло застывшей Онежи в бескрайних заснеженных лесах.

"Онежа… — проговорил Свей. — Скоро Древляна…"

"Знаю… Бывал здесь когда-то, очень давно…", — ответил Ладогард. Осматривая окрестности, он повертел большой рогатой из-за кожистых наростов головой. "И никаких лесовичей тогда не видел…", — хмыкнул дракон.

"Значит, очень давно бывал…", — ответил Свей.

Его больше занимал дым, поднимающийся из-за горизонта, там за порогами, которые торчали словно гнилые зубы по обеим берегам реки, была Древляна. Тем временем мытарь зловредно отвечал:

"Когда жрать хочется, любой мошке рад будешь…"

Второй день уже летели драконы, и вот уже второй день разговор Свея и Ладогарда обрывался, едва начавшись. А Свею было не с руки отвечать на злобные выпады странного союзника. Что если гневливый мытарь повернет на полпути свое так необходимое сейчас лесовичам войско?

Но теперь, вглядываясь сверху в кишащие орками леса, окружавшие осажденный город, он задумчиво проговорил:

"Ну и язык у тебя, мытарь, смердит словно ехидна…"

Ладогард, запрокинув голову, неожиданно расхохотался. Такое в голове Свея происходило впервые. Некоторые коленца оглушительного хохота переходили в столь дикие завывания, что Свей поморщился и добавил:

"Хватит ржать-то… Под нами Древляна…"

И, действительно, крепость лежала перед ними словно на ладони. Тень от огромных существ заслонила неяркое зимнее солнце, и замер на мгновение враг…

"Пора, Ладогард… Посылай десятки, пусть заходят с четырех сторон на крепость, еще два десятка пусть окружают врага, заходя от леса… Десятку посылай к Медвежьему перевалу — оттуда им подмога идет… А остальные — на крепостные стены — там сейчас самое жаркое место… "

Мытарь оборвал свой жуткий смех и некоторое время молчал. Что-то бомотал приглушенно, потом хмыкнул и сказал:

"Добро расставил… Да только поздновато пришли мы, крепко порубили народец-то… Но не боись, князь… Есть правило старое у драконов — биться до последнего… И лесовичи твои, хоть и мало их, и силы неравные, а стоят славно… Стало быть и нам, драконам, не зазорно смерть за них принять, коли придется…"

И замолчал дракон… Узкое туловище мытаря развернулось низко над крепостью, и послышался его голос, передающий слова Свея драконам.

"Только дальше сам, князь, обращайся к мытарям… Они послушаются тебя, больно понравилось им, как ты слушаешь наши песни, не каждый дракон способен вынести их… А уж мытари донесут твое слово до воинов…", — Ладогард вдруг замолчал, и жаркое пламя вырвалось из его глотки, останавливая орков, ползущих по лестнице, показавшейся прямо перед ними.

С той стороны, где садится солнце, стены уже дрожали под натиском тупорылых стенобитных орудий. Тролли, видя, как трескается древняя кладка, потрясали огромными руками. Их гортанные вопли смешивались с гулкими ударами по стене. Скоро, очень скоро все было бы кончено, и темная рать влилась бы как смертоносная река в город, если бы не драконы…

Кожистые мощные крылья множества больших существ хлопали в вышине, кривые их когти цепляли орков, троллей, поднимая в небо и отбрасывая их растерзанные, уже неподвижные тела…

Защитники крепости, окутанной черными, едкими клубами дыма от множества пожаров в городе, не ведали, что за сила неведомая еще обрушилась на их головы. Лишь Ольсинор понял, что это княжич привел драконов. Его мощный голос раздался в шуме боя… добрая весть разлеталась по крепостным стенам… Магнод Ог стремительно перелетал от одного воина к другому, и радостно кричал каждому в ухо, и измученные их лица светлели… И с новой силой воины бросались в бой…

Мокша, спрыгнув с дракона прямо в самую гущу боя, выхватил двуручный меч из ножен, и оружие запело свою жуткую песню. Лесович, словно стремясь наверстать упущенное, видя, как десятки орков взбираются по деревянной, скользкой от крови лестнице, сначала размахивал им словно огромной палицей перед собой, и будто страшная коса шла по рядам темных…

Схлоп, сурово сдвинув лохматые брови, в своем старинном дедовском шлеме, рубил орков и громко, во всю свою луженую глотку кричал, призывая всех, вплоть до своей прабабушки, обрушиться"…на выпей снулых, тварей мерзорылых, ехидн смердящих…" И неясно было, как этот малорослик удерживает здоровых, по-бычьи мощных темных тварей… только падали они у ног отважного гнома… А Мокша прикрывал друга, и видно было, что лесович много раз спас жизнь Схлопу…

Белые одежды двух эльфов мелькали тут и там… Лишь Айин осталась на драконе. Она, словно древняя воительница, спускала одну за другой смертоносные стрелы, без промаха разя врага.

Ольсинор улыбнулся, отыскав глазами Свея на мытаре. "Жаль — не дожил Светослав… Видел бы он внука…", — подумал старый эльф…

Видел бы он, как мытарь низко пикирует в самую воющую от злобы гущу орков, как мелькают два длиных меча Свея. В руках обоерукого воина славное оружие пело свою звонкую и радостную песню, захлебываясь силой боя, смелостью воина…

Все смешалось… Орки, эльфы, тролли, люди… Магнод и тот успевал разить темных в их мерзкие глазницы, ослепляя их и делая беспомощными… И дрогнул враг… Остановился… Закружился в страшном водовороте, топча и круша все вокруг… Рвали его со всех сторон цепкие смертоносные когти, жгло жуткое белое пламя, рубили беспощадно мечи…

Ольсинор, оставив малое число защитников на стенах, бросился к воротам. Кто на лошади, кто — пешим, все рвались за ним… Там решалась судьба Древляны, и не было больше сил отсиживаться за крепостными стенами. Кто знает, может именно сейчас решается судьба целого народа — лесовичей, а вместе с ними и судьба всего светлого в этом мире…