Stashe - Пустоцвет. Танцующие в огне

— Вы мои родители. Оба. Я должен возненавидеть вас за то, что отняли меня друг у друга, лишили семьи. А я не могу ненавидеть. Так долго старался, что надоело. Он упрям, ты устала. Долго искали виноватых, но не нашли. Но ты ведь пришла к нему, а потом почему-то убежала.

— Хватит, — отрезала Сташи. Снова поднялся ветер. Он пригоршнями швырял водяную колючую пыль в лицо, трубно взвывал над головами. Позади, выше по склону раскачивал деревья и нагонял тяжелые дождевые тучи. Мягкие волны превращались в рокочущие, разъяренные валы, со всей мутной тяжестью обрушивающиеся на берег.

— Мне надоело! — Выкрикнул марис, пытаясь заглушить вой ветра, — Мне надоело, что ты убегаешь! Не хватает смелости признать? Я вернусь позже.

Он поднялся и побежал вверх по склону, и вскоре исчез в коридоре из пыли.

Сташи подняла лицо к небу. Еще чуть-чуть и небо выплеснет на землю ливень. Жесткие струи будут сечь безмолвный берег, наказывая ни за что.

Она поняла слова сына правильно. Страх удерживал ее. Она не хотела признавать. Появление у Мэриса тогда, не что иное, как поиск защиты от Клааса. А последующий побег, желание защитить его от твари. Нет. Не благодарность, и не болезнь тому причиной. То, в чем она боялась признаться. Любовь.

Хлынул дождь. Она подставляла лицо под крупные капли и кружилась на берегу, громко хохоча. Небо плакало за нее.

Когда-то, Сташи не испытывала ничего, кроме голода и смутных сомнений. Теперь с нее довольно чувств. Сполна. Чаша до краев.

Чьи-то руки обхватили сзади за плечи, заключив в кольцо, и она удивленно обернулась. Слипшиеся ресницы, блестящее от воды лицо, и плескающееся в зрачках мрачное безумие. Багровое пламя жажды.

— Пойдем домой, — сказал Марис, — пойдем. Обещаю, никаких разговоров о вас.

Сташи закрыла глаза, и едва слышно прошептала:

— Я не могу. Если признаю, умру.

— Да почему?! — не выдержал сын.

— А зачем тогда жить?

Марис рассерженно ходил по комнате. Я наблюдала за ним, сидя на кровати. Почему, черт возьми, он так похож на отца? Даже манера эта, беситься по каждому поводу.

Истерика закончилась. Буря за окном превратилась в едва накрапывающий дождь. Теперь я умела плакать вот так, навзрыд. То, смеясь, то, погружаясь в самое черное отчаянье. Нет. Солнце не выпущу. Сейчас я испытывала почти что умиротворение. Всегда остается ниточка, даже самая крошечная, она и удерживает на краю, не давая сорваться вниз. Сын.

— Люблю тебя, — хрипло пробормотала я.

— Маам, — раздраженно протянул Марис в ответ, запнулся и посмотрел на меня. Его глаза сияли, — мне кажется, я старше, — тихо сказал он, — понимаю отца. Ты говорила, время — это то, что дает надежду и отнимает ее. У тебя достаточно отнимали.

Иногда, чтобы что-то получить, от этого необходимо отказаться.

После разговора с Марисом, начатого на берегу моря, в их отношениях со Сташи наступил новый этап. Они перестали быть чужаками. Прощение, или понимание, а может и просто кровная тяга друг к другу, но что-то стало складываться. Уходила натянутость, исчезал лед, который поначалу приходилось осторожно растапливать.

Ей нравилось учить. Ему учится.

— Что это? — Спросил мужчина, заходя в дом. В руках Марис держал бумажный шар. Он был собран из множества вырезанных кругов, скрепленных меж собой по оси.

— Яблоко, — улыбнувшись, ответила Сташи, — ты меня за последний месяц измучил. Говоришь, что знаешь достаточно, что глупостям учу, а о главном ни слова. Я решила, ты готов узнать о яблоке сегодня. И на этом закончим совместное обучение. Дальше, придется самому. Я не просто так подвесила шар у двери. Знала, что обратишь внимание.

— Не понял, — насупившись, возмутился Марис, — что значит самому? Я думал, сташи должны учиться много лет.

— Я не очень верила ведьме, что делала твою татуировку. Она говорила о том, что ребенок получил особый дар от родителей. Поскольку малышом я тебя не знала, смогла учить только сейчас и взрослого уже мужчину. Я не знала, достаточно ли у тебя способностей и сил. Как долго будешь постигать сложные образы? Хотя основы данные тебе отцом впечатляют. Но ты радовал хваткой и сообразительностью. Не знаю, какие еще дары в тебе сокрыты, но совершенно точно есть та же жажда знаний, что когда-то проснулась во мне. Нельзя закончить обучение, Марис. Однажды начав, будешь учиться всегда, а когда наткнешься на вопросы, желание найти ответы затмит все. Поэтому, я даю тебе основы и подталкиваю любопытство. А сегодня возможно покажу нечто особенное. Но не льсти себе мыслью о всемогуществе. Придется немало потрудиться. Садись.

Сташи забрала из рук сына шар. Удерживая сверху и снизу указательными пальцами, заставила макет крутиться, сначала медленно, а потом все быстрее.

— Я умею силой мысли управлять предметами, — фыркнул было Марис, и виновато замер, осекшись под грозным взглядом. Мать улыбнулась краешками губ.

— Видишь? Он состоит из множества слоев. Но если ты крутишь его, то не замечаешь их, воспринимаешь как единое целое. Ось миров — некая условная грань, которая проходит через любой из них. Она служит ориентиром для сташи. Поговорим?

Марис сел и с любопытством уставился на нее.

— Поговорим. Почему яблоко?

— Во всех источниках, в которых мне удавалось найти крохи информации, я встречала это название. Ты знаком с человеческими историями и религиями? Они разнятся в течениях, и символике, но почти во всех мирах встречается упоминание о плоде познания. Его часто называют яблоком. Думаю, человеческие легенды как-то связаны с тем, что нашла я. У нас с людьми много общего, но те различия что есть, разделяют пропастью. Буду называть мир миров — яблоком. Если повезет, когда-нибудь найдем ответ, почему. Теперь же, хочу ненадолго отвлечься от него и поговорить о различиях между людьми и истинными сташи.

— Откуда все это?

— Не перебивай, — нахмурилась женщина, — у меня хватало времени для путешествий и поисков. Не знаю, что тебе рассказывал отец, и не стану выяснять полноту знаний. Есть люди и истинные сташи. Это самое начало. И те и другие не просто так существуют в мирах. Зачем тогда, спросишь ты? Мир миров или мироздание состоит из тончайших, словно паутина слоев. Я показала тебе, что происходит, если шар крутить. Он выглядит сплошным. Но когда находится в покое, можно разглядеть срезы. Таково и мироздание. Оно множественно и едино одновременно. Течение беспрерывно. Когда человек умирает, его душа переходит в следующий мир. А ее память, эмоции, накопленный жизненный опыт, чувства, составляют ментальную смесь — клей. Почему так устроено? Слои яблока пронизаны меж собой нитями, связывающими его воедино. Душа, переходящая в новый мир — иголка с такой нитью. Она просачивается между слоями и скрепляет их по пути. Процесс беспрерывен, он дает возможность существовать всем нам. Человеческое тело оболочка, а его душа путешественница. Люди боятся смерти, потому что не помнят прошлых воплощений, не знают, что бессмертны. Не так как мы, иначе. Но разве ценность открытия от этого уменьшается? Истинные сташи исполняют иную роль в цикле. Они оберегают миры от разрушения. Для них не существует круга воплощений, только бесконечность одной единственной жизни и абсолютная память. Их невозможно убить физически. Но сам приходящий может раствориться, и таким образом стать частью яблока. Безвозвратно, но смерть ли это? Все еще вопрос для меня. С самого начала так было задумано. Истинные поддерживали равновесие в мирах, часть их становилась стражами. Особый дар истинным, возможность выбирать время своей окончательной смерти, чтобы напитать плотью мироздание. Он открывается не всем и ни сразу. Приходящие могут открывать двери в миры, оставаться живыми и при памяти. Конечно, не все так просто. Для того чтобы пройти, необходимы стабильные проходы. Иначе, плоть яблока просто растворяла сташи в себе, когда он пытался протиснуться. Истинные умели создавать двери и фиксировать таким образом, чтобы не нарушать баланс. Ювелирная работа.