Елена Лобанова - Без Предела

Насти собиралась к Оплодотворительницам и металась по дому как юнга перед первым штормом. В её отъезде Барз видел сразу два положительных момента. Во-первых, не исключено, что при помощи чудодейственных настоек Сестер им удастся завести ребенка, во-вторых, у него будет никак не меньше трех дней, чтобы спокойно посетить портовые кабачки или порыбачить с удочкой в свое удовольствие. Семейная жизнь — дело хорошее, но иногда и отдыхать надо.

Золото, чтобы оплатить услуги Сестер уже собрали, а что еще собирала Насти, было ведомо только ей. Жена намеревалась уезжать на три дня, но создавалось впечатление, что её не будет дома целый год. Для начала Барз выслушал наставления по ведению дел — как должны быть накрыты столы, кто будет готовить знаменитую запеканку, где находятся все продукты, сколько их в день требуется, где что закупить и прочие тонкости кулинарной жизни. Потом он слушал, что ему следует делать, а чего делать не следует. По всему выходило, что не следует ни минуты сидеть без дела, а только метаться между пристанью и таверной. Самым страшным оказался перечень под названием "где что лежит и куда что класть". В доме оказались специальные места для всего. Часть этих мест, таких как погреб и кухня он и так знал, но Насти всё равно рассказала, что она приготовила на время своего отсутствия и куда положила и поставила. Можно было смело приглашать еще десяток едоков, чтобы за столь короткое время всё это съесть. Свой отъезд жена воспринимала как отправку Барза на необитаемый остров с последующей голодной смертью. На перечислении выстиранных штанов, рубах, исподнего белья, Барз благополучно отвлекся на собственные размышления и только кивал. Запоминать для чего какой сундук, где какие салфетки и в какой ларь класть ношеное или пачканное, бывший боцман не собрался, как не собирался всё это сносить и перемазать за отпущенный срок. Зато он точно знал, что после отъезда Насти в доме можно будет держать оборону, отъедаясь назло врагам и переодеваясь к утреннему, обеденному и вечернему штурму. Единственное, что смущало в этой заботе, было настойчивое пожелание жены, чтобы "всё было к возвращению, как я оставила". Оставить же она намеревалась всё в таком прибранном виде, что по дому надо будет передвигаться ползком, заодно вытирая пыль. Барз похоронил надежду на отъезд жены утром и уже не рассчитывал, что она управится со сборами к обеду. Уборка второго этажа была в самом разгаре. Насти сообщила с лестницы, что занавесочки она все-таки поменяла. Барз одобрительно угукнул и снова уставился на тарлы.

Идея, как пристроить вновь приросшее состояние вдруг появилась и напугала своей дикостью. А не купить ли ему ноферат? Способов попасть в благородное сословие всегда было немного, но они были. Отличиться в какой-нибудь военной компании и явить личное мужество Барзу не грозило как ввиду отсутствия войн, так и по возрасту. Последняя крупная заварушка, когда некоторые ноферы восточной части Империи вдруг решили объединиться и установить свою власть над этой самой частью, отгремела двадцать три года назад. Ноферов разгромили, щедро пообещав в награду нофераты бунтовщиков. Многие замки сменили своих владельцев, и вместо благородных, но зарвавшихся жильцов в них вселились свежеиспеченные господа. У этих господ пока еще не было многочисленных поколений благородных предков, зато было чем заняться — латать стены, пострадавшие при их же штурмах. Ближайшую смуту никак нельзя было ожидать раньше, чем через пятьдесят лет, а столько Барз прожить не наделся. Вторым честным способом приобщиться к благородному обществу было прошение на имя Императора. В прошении следовало указать свои заслуги перед Империей и ожидать решения. У бывшего боцмана не было многолетней службы в войсках и за ним не числился ни один спасенный из Императорской семьи. На этом честные способы заканчивались и начинались полу честные и совсем нечестные. К полу честным относились рядовые заслуги, которые были у многих жителей Империи, но подкрепленные золотом. Иногда было только золото без заслуг, а в прошении указывались вымышленные подвиги или вчера придуманные благородные предки. Барз небезосновательно подозревал, что таких облагородившихся было большинство. Нофераты за долгую честную службу направо и налево не раздавали, Император с семьей не собирался погибать и не нуждался в спасении, а ноферы в мирное время все-таки появлялись.

Барз еще раз сдвинул вместе оба тарла, представил себе замок где-то в глубине суши и скривился. Он не хотел покидать Торм. Это был его порт, здесь он родился, и где бы его не носило, он привык возвращаться сюда. Город был ему дорог несмотря на все недоразумения с местными жителями. По молодости недоразумения заключались в кабацких драках, а по старости в дурацких слухах. Дожидаться, пока повториться нечто похожее на события двухлетней давности Барз не хотел, но и покидать это место тоже не желал. Порой на него накатывало пораженческое настроение, но быстро проходило. Бегство вглубь Империи представлялось ему чем-то вроде сдачи корабля без боя. То, что он до сих пор держит оборону, бывший боцман не сомневался. Человеческая глупость, жадность и особенно зависть могли сделать невыносимой чью угодно жизнь. То, что сын простого рыбака дослужился от юнги до боцмана, само по себе было не частым явлением. А вот то, что этот боцман не закончил жизнь на задворках дешевой таверны, вызывало зависть еще тогда, когда он купил захудалый кабак на окраинах. С эльфами ему, конечно, просто повезло, но везение надо было использовать с толком, и он очень старался. Крепко встать на якорь в бухте Торма и не волноваться за завтрашний день можно было только оградив себя от завистливых горожан. Такую возможность и давал переход в благородное сословие.

Барз опять раздвинул тарлы — большой и маленький. Ни тот ни другой не хотелось отдавать жуликам и проходимцам за помощь в деле обретения мнимых заслуг и придуманных предков. Его отец и мать были честными людьми и не одобрили бы такого поступка сына. Отец мечтал, что сын когда-нибудь станет капитаном. В детстве маленький Барз и сам об этом мечтал. А вот стать нофером — никогда.

Насти, несмотря на свою дородную комплекцию, пушинкой слетела вниз по лестнице.

— Опять ты на них любуешься? На, вот, съешь, чтобы не пропало, а то эту кастрюлю помыть надо!

Боцман заглянул внутрь. Пол кастрюли тушеного мяса с картошкой надо было запихнуть в себя только потому, что эту емкость тоже надо помыть, как и всё прочие, как и весь дом. Немытыми уже оставались только потолки. Барз передвинул тарлы, так чтобы их было видно, и взялся за ложку. Заодно он попытался представить Насти как благородную фар-какую-нибудь, которая сообщает ему не менее благородному, что что-нибудь опять надо доесть, чтобы не пропадало. Получалось неблагородно. И вообще получалось, что польза в ноферском звании была такая же нелепая — от злопыхателей отгородиться. Мелко и недостойно. Барз жевал и поглядывал в кастрюлю с надеждой, что она покажет дно. Но разварившаяся картошка перемешалась с подливкой как ледяная шуга на воде, а в центре высился кусок мяса на кости, напоминая очертаниями Серый остров и естественно — несостоявшуюся пока рыбалку. Барз посмотрел на мясо, на тарлы, опять на мясо и чуть не подавился. Оказалось, что в постоянном стремлении Насти скормить ему всё, что "осталось" была кое-какая польза, кроме изрядно располневшего живота. Грандиозный план родился в кастрюле и назывался "морской ноферат".