Елена Лобанова - Без Предела

Изворотливость художника, который не желал лично обижаться и подставлял вместо себя картину, Даэроса поразила. Он еще раз посмотрел на шедевр и даже подождал, пока тот сам выскажется. Но Создатель не спешил оживлять застывших в экстазе козломордых тварей. Таким образом, заход с фланга Сульс пережил без моральных потерь, и Ар Ктэль пошел в лобовую атаку. Он прямо заявил:

— Сульс, ты не умеешь рисовать! Посмотри, что это? — В ход пошла ударная сила бубна. — Разве это сова? Разве эта нормальная сова? — Даэрос потрясал звенящим аргументом перед носом Оружейника. — Посмотри на этот нос! Где ты видел сову, у которой нос свернут на бок? Сознайся, ты же просто не можешь нарисовать загнутый клюв не в профиль! Даже без мосла ясно, что по этой совиной морде колотили как… как в бубен. Это — увечная птица. С таким клювом не живут! А глаза? Я же правильно понимаю — вот эти два кружочка с точками — глаза? У всякой нормальной совы они отстоят гораздо дальше друг от друга, а у твоей сошлись и встретились. Может, она подавилась и удивилась? Сульс, чем подавилась птица, перед тем как ей заехали мослом по клюву!? Ты где-нибудь такую сову видел?

Но Сульс пережил правду о сове стойко и даже подтвердил, что всё, сказанное Даэросом — правда. Правда — били. По клюву. Как раз по центру бубна. А когда Жры один раз мослом стукнет, глаза еще и не так скучкуются. И даже предложил проверить сходство на живой птице. Темные орла один раз изловили, изловят и второй раз. Ему все равно терять нечего — ни одна орлица такого щипанного в гнездо не пустит. Жры с готовностью потянулся за билом, но Даэрос пресек попытки орка поддержать друга и отогнал его от стола в угол. Атака с фронта показала, что у Сульса лобовая кость толще, чем у кабана и достучаться сквозь эту преграду до его ранимой натуры невозможно. Если она вообще есть эта натура. Полутемный решил бить по самому больному месту — по творчеству в буквальном смысле. Он ухватил бубен покрепче и ударил посильнее. Шкура треснула под дружный звяк бубенцов. Чтобы воспитательная мера была понятна, Даэрос пояснил:

— Ты хотел сделать так с живой ни в чем неповинной птицей?

За сердце Сульс не схватился. Он возмутился и даже успел сказать: "Кто позволил…" Но посмотрел Полутемному в глаза и понял, что следующий момент может разделить участь бубна. Намекнуть на то, что кто-то очень справедливый режет перья воронам, художник уже не рискнул, хотя со стриженым Кошмаром уже успел познакомиться. Пришлось нехотя сползать с творческих вершин в подгорья и вспоминать, кто кому здесь позволяет. Даэрос закрепил результат приказом:

— И чтобы я больше этой художественной спеси в тебе, Сульс, не видел! Творить будешь тихо, не беспокоя окружающих. Или не будешь вообще!

От справедливости по отношению к пернатым Ар Ктэль перешел к вопросу жестокого обращения с более разумными существами. Даэрос сомневался в том, что ему удалось втолковать Сульсу, насколько тот закоснел в своем эгоизме. Поверить в это можно было, только поверив в успех любовного камлания. Перед Жры Сульс все-таки извинился. Но продолжал утверждать, что у него имелись основания не опасаться за жизнь орка. Он просто был уверен в великой силе искусства и своих амулетов. Вот последнее и указывало на то, что Великий Шаман в Сульсе еще не умер, а гениальный художник вынужденно затаился.

Даэрос дал себе слово, разобравшись с Оплодотворительницами, воспитать из Жры человека и не дать Сульсу превратиться в орка. Для начала следовало отправить полоумного творца на беседу к Аэрлису. Как только младший Арк Каэль вернется и навестит узников, он и сам испытает потребность пообщаться с тем, кто их так разукрасил. Вот пусть ему Сульс и объясняет, как он вдохновился, находясь в толпе "почитателей его таланта", чем занимался в это время его последний "шедевр"-Жры, и кто такой "творческий экстаз". Ну, и заодно, как этот экстаз увлек его в тюрьму, вдохновенно творить под вопли Темных. Сульс натворил со своим экстазом татуировки на всех трех вождях. Разве что третьего недотворил немного. Нэрнису тоже будет полезно узнать, что у него, как у Черного Властелина, теперь имеется личная печать. Подделать её никто не сможет. Рука не поднимется. Эта идея родилась у Сульса во время рисования совы. Пристроить Властелину тотем как у орка он не посмел, а вот печать — вполне. Подданные Инэльдэ донесли до Правительницы идею художника, а до него — её одобрение. Так что наблюдать танец Жры Сульс отправился уже со всем необходимым для рисования на живых предметах. И если бы не этот "экстаз", то Даэрос успел бы предотвратить очередной творческий акт. Инэльдэ не поинтересовалась видом будущей печати. Она не сомневалась, что Сульс сможет изобразить что-нибудь ужасное. А Полутемный не сомневался, что Аэрлис определит эту печать правильно — клеймо. Никак иначе печать на живом существе называться не может.

Идея ставить печати на всех документах Властелина была сама по себе не плоха. Но опечатывать все принадлежащие Властелину предметы и пленных — это было уж слишком. Здесь творческий порыв Сульса явно пересекся с практикой учета трофеев и ведением дел в ноферате. Всё, с чем сталкивался в жизни служка-оруженосец-оружейник-чучельник-художник-шаман, хаотически переплеталось у него в голове и рвалось наружу. На сей раз, из закромов его памяти выполз способ, которым не самые родовитые жители Империи запечатывали свои письма, а иногда и короба с особо ценным имуществом. Личных печатей им не полагалось. Вместо них с успехом использовалась монета, чаще всего золотая. Она была и печать, и запас на случай крайней нужды. Оттиск с профилем Императора выглядел даже лучше, чем гербовые печати этель-ноферов. В Империи у власти находилась уже третья династия, которая безуспешно боролась с этой порочной практикой. И дело было не в том, что какой-нибудь простолюдин нахально пользовался изображением лица его Императорского Величества, а в том, что он это лицо увечил, как хотел. Во избежание подделок, насечки, царапины и каверны покрывали лики Императов в самых причудливых сочетаниях. Когда Даэрос узнал, что татуировка — печать, он уже мог и не спрашивать, кто на этой печати запечатлен. Кандидат был только один — его Светлый брат Нэрнис Аль Арвиль. Сульсу следовало сделать внушение сразу после портрета Таильмэ. Не сделали, и результат — налицо. Точнее — на спине лицом. А еще точнее — страшной мордой.

Профиль морды Сульс нарисовал на пергаменте и с него копировал на спины вождям. Орки решили, что Великий Шаман пришел оказать им не менее великую честь и с готовностью подставили спины. Еще и переругались, кому первому эта честь причитается. Даэрос неожиданно появился в темнице и не дал Сульсу закончить работу. Но и в законченном и в незаконченном виде печать Властелина ужасала.