Феликс Крес - Брошенное королевство

Скрежеща и грохоча запыленными сундуками в подвалах, он вынужден был сказать себе, что с возрастом стал сентиментален. Перед ним было забытое снаряжение громбелардского горного бродяги — человека, который с мечом в руках добыл достаточно золота, чтобы хватило на дом в Роллайне, двенадцать симпатичных невольниц, сад… Сперва он повертел в пальцах два Серебряных Пера, могущественные Брошенные Предметы, из которых один являлся когда-то почти частью его души, второй же служил другу. Теперь оба Гееркото были мертвы… Отец объяснил ему почему. Не все Брошенные Предметы умирали столь же быстро, многие еще действовали. Но Серебряные Перья угасли все. Он держал в руках две игрушки…

Он погладил серую, очень тяжелую и прочную кольчугу, проверил тетиву мощного арбалета, для которого никогда не пользовался рукояткой, поскольку мог натянуть ее голой рукой… Конская сбруя, простая и надежная, как и все остальное… и седельные мешки, в которых не хватало необходимых мелочей, таких хотя бы, как ложка, кружка, бинты… Где теперь его Гальватор, бессмертный конь, зачатый и рожденный в Дурном краю? Конь настолько некрасивый — ибо это был могучий лондер, тяжелое и неповоротливое, но сильное, как зубр, тягловое животное, — что его невозможно было держать в Роллайне, где он привлек бы всеобщее внимание. Вопреки мнению, бессмертные — или, точнее, не стареющие — кони, столь редкие, что считались почти легендарными, вовсе не обязательно были горячими скакунами.

Наконец он достал мечи.

Первым был гвардейский меч, которым пользовались элитные отряды имперской пехоты, с широким клинком длиной примерно с мужское бедро и скошенной рукояткой; в горах его для удобства носили на спине. Второй представлял собой нечто совершенно исключительное. Изготовленный по старым образцам знаменитым громбелардским мечником, изящный, предназначенный только для колющих ударов, он назывался «тарсан», то есть убийца, и принадлежал к оружию шергардов, таинственного племени, жившего когда-то в Громбеларде. Искусство боя двумя мечами умерло вместе с этим племенем, но не до конца… Его передавали из поколения в поколение немногочисленные мастера, искавшие способных учеников и последователей. Много лет назад в Тяжелых горах молодой разбойник учился этому искусству у однорукого великана-старика, который из-за своего увечья не все мог показать, но обо всем мог рассказать. Впрочем, он учил молодого разбойника не только драться на мечах… Он был его отцом, настоящим отцом, хотя далеко не сразу смог в этом признаться.

На дартанских турнирных аренах эти два меча никогда не блистали и не слышали рева толпы, превратившей вооруженный поединок в забаву. Его благородие И. Венет — ибо под таким именем знали его в Дартане — прославленный Рыцарь Без Доспехов, пользовался там другими мечами — похожими, но не этими.

На дне сундука лежала еще одна кольчуга — необычная, ибо предназначенная для кота. В свое время подобными доспехами пользовались гвардейцы из знаменитой рахгарской кошачьей полусотни — самые грозные солдаты тьмы, дождя и бездорожья. Их больше не существовало — и эта громбелардская легенда была уничтожена, одна из многих, умерших в брошенных горах.

Со смешанными чувствами великан вертел в руках превосходно сплетенную кольчугу кота-воина — младшего брата, который со свойственной его роду беспечностью даже не думал облачаться в доспех перед дорогой, зная, что друг о нем не забудет.

Друг разозлился, швырнул гремящую стальную кольчугу в угол подвала, затем наконец принес масло и начал старательно протирать склепанные колечки, ища малейшие следы ржавчины. Потом занялся собственным оружием.

Сидя в хорошо освещенном подвале, с огромной собственной тенью за спиной, величайший силач и самый опытный воин Шерера готовил холодное железо, без которого он мало что значил. Здесь, в Дартане, положение обеспечивал другой металл — желтый. Но тот превратил его всего лишь в одного из множества бездельников, в то время как серое железо делало его почти королем.

Бывают моменты и места, когда мужчину следует оставить одного. Черноволосая невольница, осторожно ступавшая по ведшей в подвал лестнице, даже не подумала, что играет со смертью… Но это было именно так. Ее добрый щедрый господин уже таковым не являлся. Она вообще не знала человека, к которому пришла со своим делом.

— Ваше благородие…

Всю свою жизнь — за исключением, возможно, нескольких лет, проведенных в Роллайне, — Глорм был окружен мужчинами. В Тяжелых горах женщины мало на что были годны. Светловолосый гигант поднял голову, остановив странно рассеянный взгляд на лице невольницы. Она немного испугалась, поскольку подобного взгляда никогда не видела. Чужой взгляд… Но ее господин думал только о том, что те немногие женщины, с которыми он за всю свою жизнь разговаривал, вынудили его произнести в сто раз больше слов, чем все мужчины вместе взятые. Теперь ему снова предстояло говорить, и наверняка повторять все по два раза, так как он уже понимал, что она пришла не просто так. Готовя оружие и мысленно извиняясь перед ним, самым верным из всех союзников, что так долго о нем не заботился, он вынужден был одновременно разговаривать с невольницей… о чем? О каких-то ее фантазиях?

В самом деле.

— Ваше благородие, я не хочу ехать на Агары. Я хочу… хотела бы поехать с тобой, туда, куда ты едешь. Я знаю…

Нет, она ничего не знала. Вообще.

Топор с широким лезвием приятно отягощал руку, массивный и молчаливый, ибо он знал, что слово — лишь серебро, молчание же — железо… Его хозяин и господин тоже молчал, поглаживая большим пальцем изогнутую рукоятку и глядя на ту, что встала между ним и стальными существами.

Самая умная из его невольниц была глупа, как пустой сундук.

— Ваше благородие, в невольничьем хозяйстве меня учили сражаться… немного. Тебе не нужна телохранительница, которая защитит тебя в пути? — быстро спросила она, хотя и с видимым усилием, перепуганная, словно зверек, который не знает, откуда грозит опасность, и даже не знает, что она вообще грозит, но все равно беспокоится. — Я умею… хорошо стрелять из лука…

В Тяжелых горах гвардейцем-телохранителем Басергора-Крагдоба был Ранер, могучий детина, который мог оглушить лошадь одним ударом окованной железом дубины. Воин, ломавший пальцами арбалетную стрелу. Крагдоб иногда упражнялся с ним, так же, как на Агарах со слугой ее высочества Алиды. Черноволосая Энита так никогда и не узнала, что обязана жизнью тому, о ком даже не слышала и кто погиб в Тяжелых горах несколько лет назад. И, возможно, еще тому, кто присутствовал при его смерти… Черноволосая, как Каренира, лучшая на свете лучница, которая, уходя, унесла с собой кусочек тяжелого сердца короля гор.