Феликс Крес - Брошенное королевство

— То есть, по твоему мнению, с дартанскими солдатами можно не считаться?

— Можно. Даже без каких-либо особых соглашений с их королевой — оставь в покое дартанское пограничье, и не увидишь никого из этих вояк. Эзене на руку то, что мы делаем в горах, поскольку это лишние хлопоты для Армекта. А мысли о проблемах Армекта наверняка заставляют дартанскую королеву издавать возгласы, подобные тем, какие, полагаю, можно услышать, когда в ее покоях гостит князь А.Б.Д.

Язвительная кошачья шутка заставила Глорма слегка приподнять брови.

— Ясное дело… Значит, будешь сидеть и скучать.

— Да. Поэтому я и хотел поохотиться на имперских. Меня не увлекает присмотр за хозяйством, а ты как раз превращаешься в кого-то вроде Делена. Он смотрит, как растет его хлеб, а ты будешь таращиться на то, как растут твои крепости. В течение долгих лет.

По улице тащился навстречу какой-то отряд безоружных и, похоже, смертельно измученных оборванцев. Его сопровождал второй, вооруженный. Одна из карательных экспедиций, ведущая Крагдобу новых солдат. Хотя пока что скорее пленников. Глорм что-то крикнул своим дартанским воинам, а когда они остановились, остановился и он, кивнув командиру эскорта, храброму воину, которого хорошо знал, ибо тот был эхом «старых добрых времен».

— Откуда вы их ведете?

— От русла Медевы.

— Северного?

— Да. Они развлекались вылазками в Лонд, но легион здорово их погонял пару раз. Так что в основном они просто дрались с другими.

Оборванные пленники, основательно побитые, а некоторые раненые, замотанные в какие-то грязные окровавленные тряпки, годились только в лазарет, здоровые же — самое большее для уборки города.

— Отведи их к Мелху, пусть их допросит, а потом расформирует. Часть отправить в Громб, остальных в Бадор. А старшие пусть останутся здесь.

Командир отряда явно обрадовался, что Басергор-Крагдоб не видит в оборванцах достойных товарищей для него и его солдат.

— Так точно, господин!

Рбит и Глорм пошли дальше, толпа же двинулась своей дорогой, направляясь к крепости.

Таким образом в Рахгар вошел элитный отряд Громбелардского легиона, разоруженный и конвоируемый людьми, командир которых уже несколько лет пребывал на службе ее высокоблагородия первой наместницы судьи трибунала. Сигналом к действию послужило прибытие следом за Рбитом троих гвардейцев, знавших, впрочем, не одного, но по крайней мере нескольких командиров и воинов армии Короля Гор. Не было никакого убежища, в котором через несколько дней якобы предстояло собраться переодетым имперским солдатам. Это известие служило исключительно для того, чтобы отвлечь чье-то внимание.

Но ведь Арма не появилась ниоткуда. Она сидела в Громбеларде уже много лет, и не всем, кому она платила, хотелось возвращаться на ненадежную службу под знаменем Крагдоба и Кобаля. Вождей, которые завтра могли снова куда-нибудь отправиться, возможно, и назад в Дартан, оставив своих подчиненных на произвол судьбы — и наместницы Лонда, вообще не умевшей шутить.

Распахнув обеими руками ставни, Глорм оперся о стену по сторонам окна и выглянул в ночь. С тем же успехом он мог глядеть в глубь колодца. Не было видно ни города, ни горных вершин вдали, ни даже неба — только холодная, ветреная чернота, насыщенная бессмертной моросью. Продолжалось лето, и лишь потому погода еще держалась сносная. Весной, а особенно осенью, морось была редкостью, ее заменял дождь, обычно превращавшийся вечером в ливень.

То тут, то там мерцал слабый огонек; требовалось время и некоторое усилие, чтобы заметить эти огоньки, пытавшиеся пробиться сквозь щели в неплотно прикрытых ставнях или дыры в разбитых стенах домов. Только это и свидетельствовало о присутствии разумных существ в этом городе…

Словно вопреки этому наблюдению, откуда-то издалека донесся неясный смех и песня на неразличимую мелодию. Нигде не нашлось столь негостеприимного края, в котором наделенные Шернью разумом существа не умели бы смеяться и развлекаться. Мрачная ночь в полуразрушенном городе вовсе не обязательно должна была быть мрачной.

Впервые за долгое время у великана — воина гор нашлось достаточно сил и времени, чтобы поразмышлять о том, чего он достиг. Он начал размышлять — и тут же перестал, поскольку его разобрал смех. Нет, не потому, что он полагал, будто что-то не удалось; напротив, все удалось, и именно потому у него не было никакого желания думать.

Он стоял у окна и беззвучно смеялся — по крайней мере, ему казалось, что беззвучно, так как свернувшийся на своем лежбище кот насторожил уши, хотя и не открыл глаз.

— Глорм, друг мой, — проговорил он не столь разборчиво, как обычно. — Я в последнее время настолько сыт тобой по горло, что мне даже не хочется тебе об этом говорить.

— Спи, — улыбнулся Глорм. — Все, я уже молчу, спи.

Но кот не послушался. Он сел и довольно долго ловил ушами разные звуки ночи, потом остановил друга, который подошел к столу и наклонился, чтобы погасить масляный светильник.

— Оставь, может пригодиться. Сейчас вернусь, — сказал он. — Твои дартанцы спят внизу?

Глорм кивнул.

— Тогда разбуди их, а прежде всего собери свое оружие. Что-то мне не нравится. Не знаю что, — предупредил он вопрос.

Кот ушел. Глорм взял куртку и пристегнул к поясу мечи, после чего сбежал по лестнице, пересек пустую комнату и заглянул в другую. Он громко произнес несколько слов по-дартански. Разбуженные воины начали собирать оружие.

— Будьте начеку, — велел он.

Снова поднявшись, он стал ждать.

Кот вернулся бегом, весь взъерошенный, несмотря на намочивший его шкуру дождь.

— Наши отряды где? Дома справа или слева?

Отряды покидали свои квартиры, отправляясь в походы, и возвращались. Рбит не помнил, какой отряд несет в эту ночь службу по охране Крагдоба.

— Восточные, — ответил Глорм, не вдаваясь в рассуждения, с какой точки зрения правые или левые; хоть раз ему удалось оказаться более конкретным, чем кот.

— Я приведу. Сражайся. По крайней мере полтора десятка, — бросил Рбит, направляясь к окну.

И выскочил в темноту.

Что бы ни происходило вокруг дома, оно явно представляло опасность; кот никогда не поднимал тревогу без причины. Глорм пришел к выводу, что у его друга наверняка быстрые лапы, но у него имелся еще более быстрый посланец — собственный голос. Не раздумывая, он набрал полную грудь воздуха и рявкнул:

— Авегес, Хаанет, ко мне!

Он мог бы перекричать гул пушечного выстрела, однако не ожидал, сколь ожесточенной окажется последовавшая сразу же за этим атака. Кем бы ни были затаившиеся во мраке враги, их не испугала внезапно поднятая тревога. Еще до того, как прозвучал могучий зов Крагдоба, внизу началось движение, хлопнула дверь, раздались крики, которые сопровождались топотом ног по прогнутым половицам, и сразу же после — лязг скрещенного оружия. Какие-то вооруженные люди ворвались в комнаты нижнего этажа, вступив в схватку с дартанцами. Там шла отчаянная рубка, над которой внезапно разнесся пронзительный дикий вопль. Кто бы ни кричал, или скорее выл, он хотел сообщить всему миру, кто убивает, умирает или вершит величайшее деяние в истории, о каком только слышали Тяжелые горы: