Константин Калбанов - Рыцарь

— Лизбет сейчас должна была быть твоего возраста.

— Лизбет?

— Дочка. Она вместе с женой погибла при пожаре. Давно уже. А я вот хожу, топчу матушку землицу и не принимает она меня, ну да скоро уже, я знаю.

— Извините? — искренне сопереживая горю старика, тихо проговорила она.

— Что ты дочка, за что тебе извиняться. Ты прости меня. Ты вся такая ладная, а я тут своим обличьем… А должен остался, потому как проигрался в кости. Этому борову скучно было, вот и предложил сыграть, а я что, меня два раза уговаривать не надо, да только не свезло. Мне бы остановиться, да куда там, отыгрываться стал.

— А что же на суде.

— А что на суде. Там понятно про кости и слова не сказали, не пристало, но долг то и есть долг, а в кости проигрался или вина на пять золотых натрескался, какая разница. Хотя вина было бы не так обидно, — не скрывая досады, вздохнул старик.

Андрей слушал этот разговор стоя на пороге кухни куда пришел, чтобы забрать старика, как сказал дворецкий его увела сюда Анна. Андрей несколько удивился, проявленной заботе, но дворецкий заметил, что госпожа Анна довольно хорошо знает Тони и несколько раз уже подкармливала бродяжку, который не смотря на то что опустился на самое дно, умудрялся оставаться в стороне от многочисленных банд города и компаний попрашаек. Кормился случайными подработками иногда помогал Анне по уходу за садом.

— Тони, нам пора.

— Да конечно, господин Андрэ, — с сожалением отодвигая от себя тарелку и поднимаясь ответил старик. Однако подняться ему не дала Анна, вдруг легко одним грациозным движением, подскочив на ноги, она положила старику руки на плечи и усадила его обратно, бросив на Андрея строгий и вместе с тем просящий взгляд.

— Господин Андрэ, не могли вы уделить мне одну минуту.

— От чего же.

— Тогда пройдемте в сад. А Тони пока доест, если вы не против.

Андрей и не подозревал, что в таком тесном месте как Йорк, может быть такое просторное подворье. Сад, что говорится впечатлял. Он имел правильную форму квадрата со стороной в пятьдесят шагов, но казался гораздо больше, благодаря хорошо подобранным растениям и плющу обвившему каменную ограду. Здесь чувствовалась умелая рука которая пребывала в неустанной заботе об этом месте. Две каменные дорожки разбегались в стороны и теряясь за кустами и деревьями огибали его, а затем сходились у беседки по средине. Попасть туда можно было и более кратким путем, пройдя по третьей дорожке, которая прямиком вела к ней.

Однако девушка предпочла пойти по левой дорожке, которая извиваясь плавными изгибами огибала садик по периметру шагах в пяти от ограды, то отдаляясь от нее, то наоборот приближаясь к ней. Не смотря на то, что для такого использования места все же было не так много, Андрей обратил внимание на то, что здесь хватало мест, где за густой листвой деревьев и кустов, можно было оставаться не замеченным для посторонних глаз.

— Господин Андрэ, для чего вам нужен этот старик.

— Не понимаю.

— Вы выложили за него большие деньги, но для чего он вам. Ведь вы не сможете от него получить ни какой пользы. Оставьте его у нас.

— А какая вам от него польза, — подняв брови домиком, удивился Андрей.

— Ни какой. Если только он будет мне иногда помогать по уходу за садиком. Он уже помогал мне не раз, это очень душевный и ранимый старик, правда о себе рассказывать не любит. Вот например только сегодня я узнала, что он в пожаре потерял свою семью. Или вам стало жаль старика.

— С какой радости я должен его жалеть. Жизнь не только его больно ударила, другим достается не меньше, но ведь они не топят свое горе в стакане.

— Как вы можете. Он столько пережил, — возмутилась девушка, столь хладнокровному заявлению.

— Сколько?

— Я ведь сказала, что он потерял свою семью и…

— Я тоже потерял семью. Я потерял жену и двух дочерей и никто не в силах мне их вернуть, мне теперь можно напиваться до потери сознания и вымаливать к себе жалость.

— Простите, — еле слышно просипела девушка, явно слишком сильно расстроившись от того, что только что услышала. Заметив это, Андрей тут же сбавил тон и уже примирительно продолжил.

— Это вы меня извините. Просто я каждый раз начинаю злиться когда мне начинают объяснять, что человек спился из-за каких то там обстоятельств или что пьяницы, просто больные люди. Нет, возможно это и так, но я этого никогда не понимал и не пойму. Один древний мудрец говорил, что пьянство это добровольное помешательство. Добровольное. Понимаете. Никто не виноват, что он нашел истину в вине.

— Для чего же он вам понадобился, — все так же тихо, понурившись, спросила девушка.

— Он мастер, рудознатец и вроде обладает каким то секретом, в изготовлении металла.

— Но это ведь бредни пьяного старика.

— Возможно, но я этого не узнаю наверняка, если не предоставлю ему возможность показать себя. Я верю в то что это возможно, а вот правду ли говорит он, мы увидим только дав ему попробовать себя проявить. Кроме того, я дам ему шанс. Если он действительно мастер, то работа, любимая работа, поможет ему выкарабкаться из той ямы, куда он сам себя загнал. Я знаю, поверьте мне.

Резко развернувшись Андрей направился к калитке. Анна понимала, что он уходит, но ни чего не могла придумать чтобы остановить его. Она вовсе не хотела ссориться или вызвать недовольство у этого мужчины. Да что там, она заговорила о старике используя его как предлог, но видно Андрэ слишком плохо относился к пьяницам, так как вспыхнул мгновенно, словно хворост. А потом он проговорился о своей семье и это окончательно выбило ее из колеи.

Нет он конечно не производил впечатление молодого человека. Когда она увидела его в первый раз, то он был лысым, за прошедшее время волосы отросли и она увидела, что седина прочно вплелась в его уже начинающую редеть шевелюру, хотя он был не на много старше Рема или Эндрю. При первой встрече он был весьма дородного телосложения, хотя и угадывалось, что когда то у него была весьма ладная фигура. Сейчас перед ней предстал высокий, крепкий, без капли лишнего жира мужчина. Было видно, что за прошедшие месяцы он всерьез занимался собой. В его повадках появилось что то звериное или даже хищное, такое она замечала у воинов, но брат говорил, что он вроде не воин.

Так чего же она хотела, мужчина в расцвете сил, так неужели у него не должно было быть семьи, вот она у него и была. Она вдруг поймала себя на мысли, что ревнует его к той неизвестной, но едва осознав это истово перекрестилась. Пристало ли ревновать к той которой уже нет и пристало ли радоваться тому, что заинтересовавший ее мужчина теперь свободен, если цена столь высока.

Потом она успокоилась. Ее конечно радует то что этот мужчина, единственный о котором она не позволительно долго думала, свободен. Но ее то вины нет в том, что он стал свободным благодаря такой высокой цене. Она даже никогда не знала ту кто делил с ним ложе и таяла в его объятьях. О боже как она хотела оказаться в его объятьях, зарыться в его рубаху и вдохнуть пряный мужской аромат.