Джон Толкиен - Две твердыни

— Боюсь, что известие о походе Короля во главе войска недолго оставалось тайной, — сказал Эомер, — и о нем уже знает если не сам Саруман, то какой-нибудь его ставленник, который командует армией.

Шум в степи нарастал. Уже доносилось оттуда хриплое воинственное пение. Когда войско Короля дошло до зеленых предгорий у входа в Теснину Хельма, рохирримы остановились и оглянулись. В степи горели бесчисленные огоньки, рассеянные в темноте, как красноватые цветы, и цепочками сбегающие по холмам в низины. Это были походные костры и факелы. Местами виднелись большие огни, по-видимому, пожары.

— За нами идет большое войско, — сказал Арагорн.

— С ним идет огонь, — произнес Феоден. — Они жгут все, что попадается на пути: стога, хижины и деревья. Это богатая долина, в ней было много селений. Несчастный мой народ!

— И мы не можем обрушиться на них сейчас же ночью горным обвалом! — добавил Арагорн. — Мне больно, что мы вынуждены отступать.

— Далеко отступать не придется, — ответил Эомер. — Уже рядом Хельмский вал, — и добавил: — За четверть гона перед Воротами долину пересекает земляной вал со рвом. Там мы сможем закрепиться и встретить орков.

— Нет, — сказал Феоден. — Нас слишком мало, чтобы оборонять такой длинный вал, — он тянется больше мили, и ров неглубок, зато слишком широкий.

— Ров может оборонять тыловой отряд, если враг начнет наступать нам на пятки, — сказал Эомер.

На небе не было ни звезд, ни месяца, когда они доехали до широкого рва. По его дну в долину сбегал горный поток, вдоль которого шла дорога вниз из Рогатой Башни. Вал перед рвом оказался высок и крут, так что войско сразу попало в черную темень. С вала их окликнули — там оказалась стража.

— Говорит Эомер сын Эомунда! — крикнул в ответ Эомер. — К Хельмским Воротам едет Король Рохана!

— Вот это хорошая весть! — ответил стражник. — Мы на это и не надеялись. Но спешите! Враги близко.

Всадники проехали ров и задержались на откосе вала. К радости своей, они узнали, что для обороны Хельмских Ворот Эркенбранд оставил достаточно большой гарнизон, и что еще сюда собралось много воинов, отступивших под натиском орков.

— У меня сейчас около тысячи солдат, способных сражаться врукопашную, — сообщил Гамлин, старый командир обороны Хельмских Ворот, — только жаль, что большинство из них — такие, как я, уже слишком долго живут на свете, или такие, как мой внук, еще мало что умеют. Вы ничего не слышали об Эркенбранде? Вчера до нас дошли вести, что он пробирается сюда с тем, что осталось от лучшей конницы Рохана. Но его до сих пор нет.

— Боюсь, что он уже не придет, — ответил Эомер. — Разведчики ничего о нем не узнали, а вся долина за нами занята врагом.

— Хотелось бы, чтобы Эркенбранд уцелел, — сказал Феоден. — Это могучий воин. В нем возродилось мужество Хельма, прозванного Железноруким. Но здесь мы ждать не будем. Надо уйти под прикрытие стен. Есть здесь запасы провианта? Мы мало взяли с собой, потому что готовились к битве в открытом поле, а не к осаде.

— В горных пещерах укрылось много народу из Западной лощины, это старики, женщины и дети, — ответил Гамлин. — Они принесли большие запасы. Есть даже скот и корм для него.

— Это хорошо, — сказал Феоден. — Орки жгут и грабят все, что попадается им на пути.

Если они позарятся на добро, спрятанное за Хельмскими Воротами, то дорого заплатят! — воскликнул Гамлин.

Король повел войско дальше. Перед дамбой, насыпанной у горного потока, воины спешились и длинной колонной, ведя коней в поводу, перешли мост и вошли в ворота Рогатой Башни. Здесь их встретили радостными криками, в которых слышалась вновь пробудившаяся надежда. Теперь, когда прибыли королевские отряды, в крепости стало достаточно людей для надежной обороны.

Эоред Эомера сразу встал в боевую готовность.

Король со свитой остался пока в Рогатой Башне вместе с воинами из Западной Лощины, а Эомер расставил своих людей на стенах, за стенами и внутри крепости у бойниц, на случай, если враг вдруг решится штурмовать башню. Коней отвели подальше в Теснину, с ними ушло всего несколько человек, чтобы не ослаблять оборону.

Стена вокруг Башни была не менее двадцати локтей в высоту и так толста, что на ней свободно умещались в ряд четыре воина. Над стеной выступал парапет, из-за которого были видны только шлемы находящихся на стене воинов. В парапете были прорублены бойницы. К двери Башни со стены вели вверх крепкие каменные ступени. Три марша таких же ступеней вели сбоку из Башни-крепости в Теснину, а спереди стена Башни была такой гладкой, что между камнями кладки нельзя было просунуть лезвие ножа, и нависала над Тесниной, как грозный утес над морем.

Гимли стоял, опершись о стену. Леголас сидел выше, на парапете, приготовив лук и стрелы, и вглядывался в темноту.

— Тут уж мне вольготно, — говорил гном, топая сапогом по камню. — У меня всегда сердце радуется, когда я попадаю в горы. Хорошая скала. У этой земли здоровые кости, я их почувствовал ногами, когда мы поднимались. Дали бы мне год сроку и сотню моих собратьев в помощь, мы бы из этой Башни сотворили крепость, о стены которой разбилась бы любая армия!

— Верю, — ответил Леголас. — Вдобавок знаю, что ты — гном, а гномы — большие чудаки. Мне же вообще этот край земли не нравится и, наверное, даже при ярком солнце красивее не покажется. Но ты придаешь мне бодрости, Гимли, и я рад, что ты стоишь тут на крепких ногах с острым топориком. Жаль, что с нами нет твоих соплеменников. Еще больше я был бы рад сотне своих лихолесских лучников. Они бы нам пригодились. Рохирримы тоже неплохо стреляют, но мало их, совсем мало.

— Для лучников сейчас темно, — сказал Гимли. — В такую пору надо спать. Ох, как хочется спать! Наверное, никогда еще ни одному гному так спать не хотелось, как мне сейчас. Верховая езда очень утомляет. Вот только топорик у меня в руке в бой просится. Попадись мне под руку орчья башка, да чтобы хватило места размахнуться и раскроить ее, — тут и сон пропадет, и усталость куда денется!

Время, однако, ползло медленно. Далеко в Долине продолжали светиться цепочки огней. Они тянулись к горе. Войско Исенгарда передвигалось и приближалось, но не спешило и не поднимало шума.

Вдруг со стороны рва раздались выкрики орков, ответные возгласы людей, над краем вала показались факелы, сгрудились около рва, потом рассыпались в стороны и исчезли. К стенам Рогатой Башни подскакали галопом всадники — это пробились к своим воины из тыловой обороны.

— Враг наступает! — кричали всадники. — Мы долго не продержимся. У нас ни одной стрелы не осталось, ров забит трупами орков. Они уже лезут на вал как муравьи. Мы их немного проучили, они побросали факелы.

Небо теперь было совершенно черным. Наступила полночь. Все чувствовали, что это затишье перед бурей. Стало душно. Вдруг небо расщепила молния, и на востоке зарокотал гром. При короткой белой вспышке молнии все, кто был на стене, увидели внизу кипящий муравейник орков, ползущих через ров к внутреннему валу и от него к Башне. Густая волна черных щитов и колючих шлемов перехлестывалась через ближайшие к Башне скалы. Орки были разноплеменные — высокие и низкие, толстые и худые, большие и маленькие, смуглые и желтые… Сотни и сотни орков…