Джон Толкиен - Две твердыни

Король со свитой гнали коней вперед. Под их мечами, саблями и копьями падали сраженные военачальники и простые солдаты. Ни орки, ни горцы не встретили их грудью, как подобало бы храбрецам. Открыв спины и подставив плечи под разящие мечи, опустив лица к земле, они удирали с визгом и воем от непонятного страха, который принес им рассвет.

Так выехал Король Феоден через Хельмские Ворота и так прорубил себе дорогу до старого вала. Там весь отряд остановился. День уже настал. Солнечные лучи били в острия копий. Но люди Феодена молча смотрели на долину, не узнавая ее.

Там, где вчера лежали широкие поля, зеленела степь, сегодня чернел лес. Огромные деревья, нагие и молчащие, сплетенные ветвями, стояли плотными рядами, поднимая высоко вверх седые безлистные кроны. Их толстые корни скрывались в высокой траве. Под ними залегла густая темнота.

От странного нового леса вал отделяло всего лишь полгона открытого поля. И на нем сбились сейчас перепуганной стаей лучшие боевые силы Сарумана. Зажатые между грозным Королем и грозными деревьями, они роились, как черные мухи, на небольшом участке степи. Напрасно некоторые из них пытались взобраться на свободные склоны — скалы вокруг Теснины были настолько круты, что даже привычные к горам гоблины срывались с них. С востока они поднимались почти гладкими стенами, а с запада и с севера приближалась гибель.

Вдруг на гребне холма у подножия гор показался всадник в белом, ярко освещенный восходящим солнцем; за ним по склонам спускалось не меньше тысячи пеших воинов, длинными рядами, с мечами в руках. Между ними шагал высокий воин могучего сложения с красным щитом. Гудели рога.

Когда воин подошел к краю Долины, он тоже приложил к губам большой черный рог, который издал сильный чистый звук.

— Эркенбранд! — закричали рохирримы. — Это Эркенбранд!

— Смотрите! Белый Всадник! — кричал Арагорн. — Гэндальф вернулся!

— Мифрандир! Мифрандир! — звонко крикнул Леголас. — Вот это магия так магия! Идем, я хочу присмотреться поближе к этому лесу, пока чары не кончились!

Толпа исенгардцев загудела, завыла, всколыхнулась, кидаясь в растерянности от одной опасности к другой. С Башни снова зазвучал рог. С ближайшей горы, из-за наружного вала, спускался готовый к бою отряд гвардейцев Короля. С дальних гор, вдоль их склонов, шел во главе своих воинов Эркенбранд, правитель Западной Лощины. Вниз со стороны Роханского Прохода скакал Серосвет, легко, как олень, перемахивая через расселины.

От одного вида Белого Всадника войско Сарумана ошалело. Дикие горцы падали перед ним ниц. Орки с воем бросали на землю оружие и бежали, словно гонимые ветром, чтобы скрыться под деревьями. Но оттуда не вышел ни один.

Вот так случилось, что в свете погожего утра на зеленом поле у Теснины Хельма снова встретились Король Феоден и Белый Всадник Гэндальф. С ними были Арагорн сын Араторна, эльф Леголас, Эркенбранд из Западной Лощины и самые достойные мужи Золотого Двора. Их окружали многочисленные отряды рохирримов, радость переполняла их сердца, и никто не мог понять, откуда взялся лес.

С громкими приветственными криками вышли из Хельмской Теснины воины гарнизона Рогатой Башни, которых орки загнали вглубь ущелья. Их вели старый Гамлин и Эомер сын Эомунда, и между ними шел гном Гимли. Он потерял шишак, голова его была повязана окровавленной тряпицей, но голос звучал громко и весело.

— У меня сорок два, достойный Леголас! — кричал он. — Увы! Потом топорик зазубрился, у сорок второго был железный обруч на шее. А ты что скажешь?

— У меня на одного меньше, — отвечал ему Леголас. — Но я даже не завидую тебе, так я рад, что вижу тебя на ногах!

— Привет тебе, Эомер, сын моей сестры! — сказал Феоден. — Велика моя радость!

— Привет тебе, Король Рохана! — ответил Эомер. — Темная ночь прошла, снова светит ясный день. Дивные новости он принес. — Эомер обернулся, удивленно посмотрел на лес, потом на Гэндальфа. — Ты опять появляешься в час испытания, и опять неожиданно!

— Как это неожиданно? — переспросил Гэндальф. — Я же обещал, что вернусь, и что мы встретимся на этом самом месте!

— Но ты не назначил часа и не сказал, каким образом вернешься. Странная помощь пришла с тобой. Ты великий чародей, Гэндальф Белый!

— Может быть. Хотя я вам еще не показывал своих чар. Пока я только дал добрый совет в опасную минуту и воспользовался быстротой Серосвета. Остальное — результат вашего мужества.

Но все продолжали смотреть на Гэндальфа с изумлением, то и дело оглядываясь на чудом выросший лес. Некоторые протирали глаза, чтобы убедиться, что все это — не сон и не наваждение.

— Ах, вы о деревьях! — весело рассмеялся маг. — Я их так же хорошо вижу, как и вы. Но это не моих рук дело. Мудрые к этому непричастны. Получилось лучше, чем я ожидал, я на такое и надеяться не смел.

— Чье же это колдовство, если не твое? — спросил Феоден. — Не Сарумана же? Неужели есть поблизости еще один могущественный чародей, о котором мы ничего не знали?

— Здесь не колдовство, здесь сила более древняя, чем любые чары, — ответил Гэндальф. — Сила, которая существовала на земле раньше, чем запел первый эльф и зазвенел первый молот,

— Как отгадывается эта загадка? — спросил Феоден.

— Если хочешь ее разгадать, едем со мной в Исенгард, — ответил маг.

— В Исенгард? — закричали окружающие.

— Да, — сказал Гэндальф. — Я возвращаюсь в Исенгард и зову вас с собой. Там увидим чудеса.

— Даже если бы ты собрал всех побежденных врагов, оживил убитых и вылечил раненых, в Рохане не хватит воинов, чтобы осмелиться угрожать твердыне Сарумана, — медленно произнес Феоден.

— Однако я направляюсь именно в Исенгард, — повторил Гэндальф. — Долго я там не задержусь. Мой путь лежит на восток. Жди меня в Эдорасе, я туда приду еще до смены месяца.

— Нет! — ответил Феоден. — В черный час мы усомнились в тебе, но сейчас наступил рассвет, и я не хочу с тобой разлучаться. Раз ты предлагаешь, поедем вместе.

— Я хочу поскорее поговорить с Саруманом, — сказал маг. — И поскольку тебе, Король, он тоже причинил много зла, считаю уместным твое присутствие при этом разговоре. Когда ты сможешь выступить, и как быстро мы сможем ехать?

— Люди измучены после боя, — ответил Король, — и я тоже устал. Я совершил большой переход и почти не спал. Увы! Мои преклонные годы — не выдумка Причмока, а печальная правда. Старость — болезнь, которую даже тебе не вылечить, хоть ты и маг.

— Тогда прикажи всем, кто едет с нами, отдыхать немедленно, — сказал Гэндальф. — Мы выедем в сумерки. Так будет даже лучше, потому что все наше передвижение должно проходить в глубокой тайне. Не бери с собой много воинов, Феоден! Мы едем говорить, а не воевать!