Клайв Льюис - Последняя битва

– Увы, сестра, – ответил Алмаз, – к концу подходят все миры, кроме страны Аслана.

– Ну что ж, – вздохнула Джил, – надеюсь, что в этом мире до конца ещё миллионы и миллионы лет… А почему мы остановились?

Король, Юстэс и гном напряжённо всматривались в небо. Джил вздрогнула, вспомнив недавно пережитый ужас. Но это было что-то совсем другое, маленькое, чёрное на синем фоне.

– Судя по полёту, – сказал единорог, – это говорящая птица.

– Я тоже так думаю, – ответил король. – Но друг это или соглядатай Обезьяна?

– Похоже, государь, – сказал гном, – это орёл Дальнозор.

– Всё же давайте спрячемся под деревьями, – предложил Юстэс.

– О нет, – возразил Тириан, – лучше замрём на месте. Едва мы начнём двигаться, он нас заметит.

– Он уже заметил нас, – промолвил Алмаз. – Он спускается большими кругами.

– Стрелу на тетиву, леди, – скомандовал Тириан, – но ни в коем случае не стреляйте без моего приказа. Возможно, это друг.

Будь всё мирно и спокойно, каким удовольствием было бы наблюдать изящество и лёгкость, с которыми снижалась огромная птица. Орёл опустился на каменный утёс в нескольких футах от Тириана, склонил увенчанную гребнем голову и произнёс своим странным голосом:

– Привет тебе, король.

– Привет тебе, Дальнозор, – сказал Тириан. – По тому, что ты называешь меня королём, я заключаю, что ты не принял сторону Обезьяна и его лже-Аслана. Я рад тебе.

– Государь, – промолвил орёл, – когда вы услышите вести, что я принес, появление моё будет для вас горше всех скорбей.

Сердце Тириана остановилось. Он сжал зубы и сказал: «Говори».

– Вот что я видел, – сказал орёл. – Я видел Кэр-Параваль, усеянный телами нарнийцев и полный живыми тархистанцами. Знамя Тисрока развевается над королевскими стенами. Ваши подданные бежали в леса. Кэр-Параваль взят с моря. Двадцать больших судов подошли к нему под покровом тьмы позапрошлой ночью.

Никто не проронил ни слова.

– И ещё я видел: в пяти лигах от Кэр-Параваля кентавр Руномудр лежит бездыханный с тархистанской стрелой в боку. Я был с ним в последние часы. Он послал меня к вашему величеству с такими словами: «Помните, все миры приходят к концу, и доблестная смерть – драгоценное сокровище, доступное даже беднейшему из бедных».

– Итак, – сказал король после долгого молчания, – Нарнии больше нет.

Они не могли ни говорить, ни даже плакать. Потом единорог ударил копытом оземь и тряхнул гривой.

– Государь, – сказал он. – Теперь нет нужды совещаться. Замыслы Обезьяна шли гораздо дальше, чем нам казалось. Без сомнения, он давно был в тайных сношениях с Тисроком и, как только нашёл львиную шкуру, дал ему знать, чтоб тот готовился напасть на Нарнию. Нам семерым остаётся отправиться к хлеву, объявить правду и принять приключение, посылаемое нам Асланом. А если случится великое чудо и мы победим, мы вернёмся и умрём в битве с несметным воинством, которое придёт из Кэр-Параваля.

Тириан кивнул. Затем повернулся к детям и сказал:

– Что ж, друзья, вам пора вернуться в свой собственный мир. Вы сделали всё, для чего были посланы.

– Н-но мы ничего не сделали, – сказала Джил. Она вся дрожала, но не от страха, а от того, что всё так ужасно.

– О нет, – ответил король. – Ты освободила меня, ты скользила передо мной, как змея, прошлой ночью в лесу, ты привела Лопуха. А ты, Юстэс, убил своего противника. Вы слишком молоды, чтобы разделить наш кровавый конец – быть может, сегодня ночью, быть может, тремя днями позже. Я умоляю, нет – приказываю вам возвратиться. Я буду опозорен, если позволю столь юным воинам пасть за меня в битве.

– Нет, нет, – сказала Джил (она была совсем белая, потом вдруг покраснела и снова побелела). – Мы ни за что не вернёмся. Мы будем с вами, что бы ни случилось, ведь так, Юстэс?

– Да. И не надо столько об этом говорить, – сказал Юстэс и засунул руки в карманы (забыв, как смешно это выглядит, когда на тебе кольчуга). – У нас ведь нет выбора. Что значит «пора вернуться»? Как? Мы же не умеем колдовать.

Он был прав, но на миг Джил просто озлобилась на него за такие слова. Он вечно был таким прозаичным, в то время как все взволнованны!

Когда Тириан понял, что двое чужестранцев не могут вернуться домой (если только их не унесёт Аслан), он решил отправить их через горы в Орландию, где им, может быть, удастся спастись. Но они не знали дороги, и отправить с ними было некого. К тому же, как сказал Поггин, раз уж тархистанцы захватили Нарнию, через неделю-другую они захватят и Орландию: Тисрок давно мечтал об этих северных землях. Юстэс и Джил так умоляли Тириана, что в конце концов он разрешил им идти с ним и испытать судьбу, или, как он более чем точно назвал это, «приключение, которое посылает им Аслан».

Сначала король не хотел до темноты возвращаться к хлеву (их уже тошнило от одного этого слова). Но гном сказал, что при дневном свете они, возможно, найдут холм пустым, исключая разве тархистанского часового. Звери слишком напуганы тем, что Обезьян (или Рыжий) рассказали им про новый гнев Аслана (или Ташлана), и близко не подойдут к холму, пока их насильно не сгонят туда ночью на эту гнусную сходку. А тархистанцы плохо знают лес. Поггин думал, что именно днём можно пробраться незамеченными и спрятаться за хлевом. Как раз ночью это сделать труднее, ибо Обезьян созовёт зверей, да и тархистанцы будут начеку. Это был явно удачный план – им могли помочь только неожиданные действия.

На том и сошлись. Отряд повернул на северо-запад, к ненавистному холму. Орёл то летал над ними, то усаживался Лопуху на спину. Никто, даже король (разве что в случае величайшей нужды) не посмел бы и в мечтах ехать верхом на единороге.

Юстэс и Джил шли вместе. Они чувствовали себя такими смелыми, когда умоляли разрешить им остаться, но теперь вся смелость куда-то подевалась.

– Поул, – прошептал Юстэс. – Честно говоря, у меня душа в пятки уходит.

– Ну, с тобой-то порядок, Вред, – сказала Джил. – Ты можешь сражаться. Но я… я, если хочешь знать, я вся дрожу.

– Дрожать ещё ничего, – сказал Юстэс. – Меня вот мутит.

– Об этом лучше не говори, прошу тебя! – сказала Джил. С минуту они шли молча.

– Поул, – сказал наконец Юстэс.

– Что? – спросила она.

– Что будет, если нас тут убьют?

– Скорее всего мы умрём.

– Да нет, я имею в виду, что случится в нашем мире? Может, мы проснёмся и окажемся в поезде? Или исчезнем и никто о нас больше не услышит? Или мы умрём и в Англии?

– Фу ты! Я об этом не подумала.

– Вот Питер и остальные обалдеют: они уже видели, как мы машем из окна, а поезд подойдёт – и никого нет. Или найдут два… я имею в виду, если мы умрём и в Англии.