Клайв Льюис - Последняя битва

– Осторожно, – сказал один. – Соображайте, куда идёте. Ходят тут чуть не по головам.

– Ничего себе! – возмутился Юстэс. – Мы не слепые. У нас глаза есть.

– Уж больно острые у вас глаза, если вы тут что-нибудь видите, – ответил тот же гном (его звали Диггл).

– Где «тут»? – спросил Эдмунд.

– Да здесь же, тупица, конечно, здесь, – сказал Диггл. – В этом тёмном, тесном, вонючем хлеву.

– Вы что, слепые? – удивился Тириан.

– В темноте все слепые! – огрызнулся Диггл.

– Здесь не темно, бедные глупые гномы, – сказала Люси, – разве вы не видите? Оглядитесь! Разве вы не видите небо, и деревья, и цветы? Разве вы не видите меня?

– Как, во имя всех обманов, могу я видеть то, чего здесь нет? Или видеть вас, или вы – меня в такой темноте?

– Но я вас вижу, – сказала Люси, – и могу это доказать. Сейчас, например, вы поднесли ко рту трубку.

– Любой понюхает и догадается, – отвечал Диггл.

– Ох, бедняжки! Это ужасно, – промолвила Люси. Потом она кое-что придумала: нагнулась и сорвала несколько фиалок.

– Слушайте, гномы, – сказала она, – если у вас что-то с глазами, может, носы в порядке – вы чувствуете запах? – Она поднесла свежие, влажные цветы к шишковатому носу Диггла и тут же отпрыгнула, чтобы не получить по рукам маленьким крепким кулачком.

– Как ты смеешь! – завопил гном. – Чего ты суёшь мне в нос вонючую подстилку? Да тут ещё чертополох! Что за наглость! Кто вы такие!

– Сын земли, – сурово сказал Тириан, – это королева Люси, которую Аслан послал сюда из далёкой древности. Только ради неё я, Тириан, до сих пор не снёс вам головы, вероломные и дважды вероломные предатели!

– Это уж слишком! – воскликнул Диггл. – Неужели не надоело молоть вздор! Ваш замечательный Лев не пришёл и не помог, так? Думаю, так. И теперь, даже теперь, когда вас разбили, засунули в эту дыру, как всех нас, вы опять за старое! Опять враньё! Теперь мы должны поверить, что не в плену, не в темноте, и ещё невесть во что.

– Здесь нет темноты, она только в твоём воображении, глупец! – вскричал Тириан. – Выйди же из неё! – И, нагнувшись, он схватил Диггла за пояс и капюшон и вытащил из круга гномов. Но стоило Тириану его отпустить, как Диггл бросился на прежнее место, потирая нос и вопя:

– Ох-ох! Что вы такое делаете! Ударили меня о стенку, чуть нос мне не сломали.

– Ой-ё-ёй! – сказала Люси. – Чем мы можем им помочь?

– Оставим их, – отвечал Юстэс.

И тут земля задрожала. Сладкий воздух стал ещё слаще, позади вспыхнул яркий свет. Все обернулись, Тириан – последним, потому что он боялся. Огромный, настоящий, золотой Лев, сам Аслан, упование его сердца, стоял перед ним, и все остальные уже преклонили колена вкруг его передних лап и зарылись лицами в его гриву, а он склонил большую голову и лизнул их.

Потом посмотрел на Тириана, и Тириан подошёл, дрожа, и упал к ногам Льва, и Лев поцеловал его и сказал:

– Благо тебе, последний король Нарнии, ты стоял твёрдо в самый чёрный час.

– Аслан, – сказала Люси сквозь слёзы. – Ты можешь… ты сделаешь что-нибудь для этих бедных гномов?

– Милая, – отвечал Аслан. – Я покажу тебе, что могу и чего не могу.

Он подошёл к гномам и протяжно зарычал – негромко, но от его рыка задрожал воздух. А гномы сказали один другому:

– Слышали? Опять эта шайка, с того конца хлева. Напугать нас решили. Они это делают какой-нибудь машиной. Не обращайте внимания. Нас больше не проведёшь!

Аслан поднял голову и тряхнул гривой. В то же мгновение роскошные кушанья оказались на коленях у гномов: пироги, мясо и птица, пирожные и мороженое; и у каждого гнома в правой руке – кубок доброго вина. Увы, и это не помогло. Гномы жадно накинулись на еду, но совершенно не почувствовали её вкуса. Они ведь думали, что нашли её в хлеву. Поэтому один сказал, что пытается есть сено, другой – что нашёл старую редьку, третий – сухой капустный лист. Они подносили к губам золотые кубки с красным вином и говорили: «Фу, пить грязную воду из ослиной поилки! Кто думал, что мы до такого докатимся». Очень скоро каждый гном заподозрил, что другой нашёл что-нибудь получше, и кинулся отнимать; они перессорились и передрались, размазали прекрасную еду по лицам, по одежде, растоптали ногами. Когда все наконец расселись по местам, потирая синяки и разбитые носы, то сказали:

– Ничего, по крайней мере тут всё без обмана. Мы не дали себя провести. Гномы за гномов.

– Вот видите, – сказал Аслан. – Они не дадут себе помочь. Они выбрали выдумку вместо веры. Их тюрьма – в их воображении, но они – в тюрьме. Я не могу вывести их наружу, потому что они слишком много думают о том, чтоб не дать себя провести. Что ж, идёмте, дети. Меня ждет другая работа.

Он подошёл к Двери – все пошли за ним – поднял голову и прорычал: «Пришло время!» – потом громче: «Время!» – потом так громко, что задрожали звёзды: «ВРЕМЯ!» Дверь распахнулась.

Они стояли рядом с Асланом, справа от него, и смотрели в открытую Дверь.

Костёр потух, землю окутал мрак. Никто не догадался бы, что впереди – лес, если б верхушки деревьев не вырисовывались чёрными силуэтами на фоне звёздного неба. Когда Аслан зарычал снова, они увидели чёрную тень. С левого края небес она покрыла звёзды и росла, росла, пока не приняла очертания огромного человека, величайшего из великанов. Дети хорошо знали Нарнию и поняли, где он стоит. Он стоял на высокой вересковой равнине, которая простиралась к северу за рекой Шрибл. Джил и Юстэс вспомнили, как в давние времена в глубоких пещерах под этой равниной они видели спящего великана и слышали, что его зовут Отец Время и он проснётся в тот день, когда кончится мир.

– Да, – сказал Аслан, хотя они не проронили ни слова. – Пока он спал, его звали Время. Теперь, когда он проснулся, он получит новое имя.

Тёмный силуэт на фоне звёзд изменился – великан поднёс к губам рог. И чуть позже (звук распространяется медленней) они услышали голос рога, пугающий и высокий, полный странной и страшной красоты.

В то же мгновение небо наполнилось падающими звёздами. Даже если падает одна звезда, это очень красиво, а здесь их были десятки, сотни, и вот они полились нескончаемым серебряным дождём. Через некоторое время они увидели ещё одну чёрную тень прямо над головой, на самой кровле неба. «Может, это облако», – подумал Эдмунд. Звёзд там не было, одна чернота, однако вокруг продолжался звёздный ливень. Беззвёздное пятно расползалось все шире, шире, пока не почернела четверть неба, потом половина, и, наконец, звёзды падали лишь у самого горизонта.