Клайв Льюис - Последняя битва

Дрожа от удивления (и немного от страха), они вдруг поняли, что произошло. Это вовсе не облако росло над ними, это была пустота. На чёрном небе больше не было звёзд. Все звёзды упали, Аслан позвал их домой.

Поразительнее всего были последние минуты, когда звёзды стали падать рядом с ними. Это не были огромные раскалённые шары, как в нашем мире. Тяжёлыми каплями падали блистающие люди (Эдмунд и Люси когда-то уже встречали человека-звезду). Их длинные волосы были подобны расплавленному серебру, копья – раскалённому добела металлу. Они стремительно летели вниз из чёрного воздуха, быстрее брошенного камня, и приземлялись с громким шипением, и трава загоралась под их ногами. Звёзды плавно обходили детей и вставали где-то сзади, немного правее.

Теперь, когда на небе не осталось звёзд, наступила бы полная темнота, но этого не случилось – толпа звёзд изливала ослепительный белый свет. Бескрайние нарнийские леса, расстилавшиеся на много миль, словно осветил прожектор. Каждое деревце, чуть не каждый кустик травы отбрасывали чёткую чёрную тень. Каждый листочек был очерчен так резко, что казалось, им можно порезаться.

А на траве перед ними лежали их тени, и самая большая, огромная, страшная – тень Аслана. Она стлалась далеко влево, под небом, на котором никогда больше не будет звёзд.

Звёзды стояли позади и сияли так ярко, что осветили даже склоны северных земель. Оттуда в Нарнию ползли огромные существа: драконы, гигантские ящеры и беспёрые птицы с крыльями летучих мышей. Они исчезли в лесах, и на несколько минут воцарилась тишина. Потом, сначала – очень далеко, раздались стенания и вопли, и вот – со всех сторон – шорох, топот, шум крыльев, всё ближе, ближе, уже можно было различить топот маленьких ножек и шлёпанье больших лап, цокот маленьких копыт и грохот огромных копытищ: показались тысячи мерцающих глаз. И наконец, из-под деревьев опрометью выбежали тысячи, миллионы всевозможных созданий – говорящие звери, гномы, фавны, сатиры, великаны, тархистанцы, жители Орландии, однотопы и странные, сверхъестественные существа с далёких островов и неизвестных западных земель. Все они бежали в Дверь, к Аслану.

Эта часть приключения походила на сон, и её потом трудно было восстановить в памяти. Например, никто не мог потом сказать, как долго это продолжалось – то ли несколько минут, то ли прошли годы. Наверное, если бы Дверь не выросла во много раз или не уменьшились бы звери до размера насекомых, такой огромной толпе ни за что бы в неё не войти. Но в тот момент никто не думал о таких вещах.

Существа бежали быстро, и, чем ближе они подбегали к звёздам, тем ярче горели их глаза. Но, оказавшись перед Асланом, каждый замирал и глядел прямо на него (и я не думаю, что они могли бы не смотреть, даже если хотели), и с каждым происходило одно из двух. У некоторых лица менялись поразительно: их искажали страх и ненависть, но – лишь на долю секунды. Внезапно они, прямо на глазах, переставали быть говорящими . Они становились просто обычными животными. И все, кто так глядел на Аслана, шли направо (влево от него) и исчезали в его огромной чёрной тени – она, как вы помните, простиралась слева от Двери. Больше дети их не видели. Другие же глядели в лицо Аслану с любовью, хотя многие при этом ужасно боялись. И все они проходили в Дверь, справа от Аслана. Между ними попадались странные существа. Юстэс даже заметил одного из тех гномов, которые стреляли в коней. Но удивляться было некогда (впрочем, это его и не касалось), потому что великая радость вытеснила всё остальное. Между счастливыми созданиями, толпившимися теперь вокруг Тириана и его друзей, были все, кого они считали погибшими. Здесь были кентавр Руномудр и единорог Алмаз, славный медведь и славный кабан, и орёл Дальнозор, и славные собаки, и кони, и гном Поггин.

– Дальше вглубь, дальше вверх! – вскричал Руномудр, и его копыта загрохотали на запад. Остальные не поняли его, но очень разволновались. Кабан приветствовал друзей хрюканьем. Медведь проворчал было, что ничего не понимает, как вдруг заметил позади фруктовые деревья и торопливо заковылял к ним. Здесь, без сомнения, он нашёл кое-что совершенно понятное. Псы остались, виляя хвостами, и Поггин остался, и пожимал всем руки, и улыбался во весь свой честный рот. Алмаз склонил королю на плечо белоснежную голову, а король что-то шептал Алмазу на ухо. Потом все снова обратили взоры за Дверь.

В Нарнии теперь хозяйничали одни драконы и ящеры. Они бродили туда-сюда, вырывали с корнями деревья и ломали их, словно стебли ревеня. В считаные минуты лес исчез, страна сделалась голой, стали видны все неровности, все эти пригорки и лощинки, незаметные прежде. Трава исчезла. Тириан с удивлением смотрел на мир голых скал, голой земли. Трудно было поверить, что когда-либо здесь что-то жило и росло. А чудища старились, ложились на землю, умирали; мясо их высыхало, съёживалось. Вскоре остались лишь огромные скелеты среди мёртвых скал, словно все это произошло тысячи лет назад. Долго всё оставалось в безмолвии.

И вдруг что-то белое – длинная, ровная, белая полоса, блеснувшая в свете звёзд, двинулась к ним с восточного края земли. Неведомый звук широкой волной разорвал тишину: сначала будто шёпот, потом шум, потом рёв. Это была стена бурлящей воды. Поднялось море. На открытой, как пустыня, земле всё было хорошо видно. Видно, как разливаются реки, как озёра становятся шире, сливаются в одно, долины превращаются в новые озёра, а холмы – в острова и острова эти исчезают. И вересковые пустоши слева от них, и высочайшие горы справа от них с грохотом и плеском осыпались, сползли в бушующие волны; вода бурля подошла к самому порогу Двери, но не проникла за него и теперь пенилась у самых передних лап Аслана. И вот от порога, где они стояли, сколько хватало глаз простёрлась ровная гладь воды до самого горизонта, где она сливалась с небом.

Вдруг там блеснула полоска печальной и зловещей зари; она росла над водой, становилась ярче и светлее, и вот они уже перестали различать свет стоящих за ними звёзд. Наконец взошло солнце. Увидев его, лорд Дигори и леди Полли тихонько кивнули друг другу. Однажды, в другом мире, у них на глазах умерло солнце, поэтому они сразу поняли, что и это солнце умирает. Оно было втрое – нет, в двадцать раз больше обычного и тёмно-тёмно-красное. Лучи его упали на гиганта Время, и он тоже сделался красным, и всё пространство безбрежных вод сделалось как кровь.

Взошла луна, совсем не там, где положено, очень близко от солнца, и тоже казалась красной. Языки пламени потянулись к ней от солнца, словно змеи или усы багрового огня. Солнце было как спрут, оно будто пыталось притянуть к себе луну огненными щупальцами. Наверное, оно и притянуло: луна двинулась, сначала медленно, потом все быстрее, быстрее, пока языки пламени не сомкнулись вокруг неё и не стали огромным шаром, подобным горящему углю. Громадный кусок огня отвалился от него и упал в море; облако пара поднялось вверх.