Александр Рудазов - Дети Судного Часа

Лод Гвэйдеон посмотрел им за спину, увидел приоткрывшуюся на секунду дверь и чуть заметно улыбнулся. Паладин убрал Белый Меч, вежливо поклонился и под грозное сопение охранников спустился с ринга.

Он выполнил свою задачу.

Ванесса поглядела в зеркало и машинально поправила прическу. На протяжении последних часов она поправляла ее уже множество раз.

Не то чтобы ее сейчас волновала собственная внешность – но чем еще тут можно заняться? Единственное возможное времяпрепровождение – смотреться в зеркало. Их тут тьма-тьмущая.

Камера, в которую заперли Ванессу, оказалась воплощением абсурда. Все до единой поверхности зеркальные. Стены, пол, потолок – везде отражения черноволосой девушки с восточноазиатским лицом.

Трудно сказать определенно, что было в этой комнате раньше – скорее всего, туалет или что-то наподобие. Находиться в таком месте долгое время – верный способ сойти с ума. Кругом бесчисленные отражения, пространство разбивается на части, ориентироваться жутко сложно. Кажется, что во все стороны уходят бесконечные коридоры, но сделай шаг – и уткнешься в отполированное зеркало.

Вон провела в этой комнате всего несколько часов, но уже успела ее возненавидеть.

Двигаться тоже толком не получалось. Гребаные мутанты надели ей на запястья и лодыжки какие-то девайсы, сцепляющие руки и ноги. Что-то вроде энергетических наручников.

Ванесса не могла даже встать – приходилось сидеть с закрытыми глазами. А если она открывала глаза – упиралась взглядом в тысячу собственных отражений. Голова начинала кружиться уже через несколько минут.

Если не считать зеркал, единственным предметом обстановки была пустая бутылка, валяющаяся в углу. От нее исходил чуть уловимый сладковатый запах. За неимением лучшего занятия Ванесса пыталась догадаться, что было в этой бутылке раньше – спирт, керосин, одеколон?

Судя по форме сосуда – какой-то напиток. И вряд ли местные мафиозо пьют лимонад или фруктовый сок. Поскольку запах еще не выветрился, опорожнили бутылку относительно недавно. А раз Ванесса чувствует аромат даже с нескольких шагов, содержимое было весьма душистое. Вряд ли это мог быть коньяк или шампанское – подобные напитки плонетцы давно и на вкус позабыли. Скорее всего, какой-нибудь самогон, настоянный на местных корешках.

Из-за зеркальной двери доносилось непрекращающееся бормотание. Стеречь Ванессу поставили двух охранников – они сидели в коридоре, что-то жевали, курили и безостановочно травили байки. Тот, что постарше, рассказывал своему младшему товарищу всякие страсти – о мутантах, о трупешниках, о тварях, что ползают под сконью, о душах мертвых, погибших в Судном Часе, о невидимой заразе, подстерегающей на равнинах…

– А про Вторую улицу – правда? – спрашивал младший. – Правда, что там монстехдай живет?

– Правда, – степенно отвечал старший. – Живет. Ночью туда не ходи. Да лучше и днем тоже.

– А как он выглядит-то, монстехдай? А то я слышать слышал, а видеть…

– А видеть его, брат, никто не видел. Вот, говорят, Головешка видел – так он же не расскажет.

– Головешка?.. Так он же слепой.

– И глухой. И немой. Только видит все равно лучше нас с тобой. Он своими буркалами даже сквозь стену все видит – такая вот у него мутация. Мы вот тут сидим, а он, может, как раз сейчас на нас и смотрит. Прямо сквозь стену.

Младший охранник нервно заерзал, крутя головой.

– Но монстехдай – это что… – задумчиво произнес старший. – Он на одном месте сидючий – к нему не лезь, он и не тронет. Вот мати анак гораздо хуже. Слышал?

– Не-а. Это что такое?

– Не что, брат, а кто. Мати анак – это вроде как трупешник, только хуже в сто раз. Я, брат, слышал, что если помрет беременная женщина, а плод в ней еще живой будет, то сконь ее начнет жрать, потом подымет на ноги… а потом из всего этого мати анак и получится. Тварюка та еще – ногти и волосы длиннющие вырастают, бегает, как угорелая, людей жрет. Особливо детей маленьких любит. Говорят, на окраине дом один есть, так там мужик живет – совсем не в себе. У него женка померла, когда маленького носила, так он ее сам, своими руками, в сконь положил, да и дождался, пока мати анак не образовался.

– Иди ты! – поразился младший. – И что ж?!

– А мне проверять не с руки. Говорят, так с тех пор и живет с этой тварюкой – связал ее по рукам-ногам, в каморе держит дальней, мясом кормит. Одно слово – псих припадочный.

Помолчав немного, старший охранник добавил:

– А вот еще говорят, появились такие мутанты – каштельки. Не слышал?

– Не, не слышал…

– У, брат, это тоже тварюки те еще. Они, говорят, на внешность-то люди как люди, а вот внутри уже что-то не то. Каштельки между собой мысленно переговариваются, как по рации, а других людей могут в ступор вгонять, вроде как парализатором. Эти тварюки объединяются в банду по десять-пятнадцать штук, приходят ночью к большому дому и всех в нем парализуют. Потом заходят внутрь и спокойно съедают всю еду и забирают все ценное. Говорят, даже женщин насилуют – те слышат и видят, все чувствуют, а поделать ничего не могут. Такие вот тварюки.

В дверь громко заколотили пяткой. Ванесса, все это время слушавшая байки охранников, наконец не выдержала.

– Че ломишься? – недовольно стукнул по стене старший охранник. – Тихо сиди.

– А вся эта нечисть правда существует, или ты все врешь? – с интересом спросила Вон.

– Я кому сказано, что цыц? – удивился старший. – Сиди тихо. А то не посмотрю, что ты мутантка – стяну штаны, да ка-ак…

Послышался тихий свист. Не закончив фразу, охранник издал сдавленный хрип и повалился набок. В его груди появилась аккуратная дырка.

Младший охранник оторопело заморгал, глядя на погибшего товарища. А потом он заморгал еще чаще – в слабом свете коридорных ламп возник человеческий силуэт. Прямо из воздуха выступил угрюмый тип с окровавленной палкой из черного стекла.

Креол посмотрел на перепуганного охранника, ослабевшей рукой нашаривающего лазер, и резко взмахнул посохом. Адамантовое лезвие со свистом прочертило дугу, рассекая сам воздух, оставляя явственно видимый след, и на полпальца вошло в голову несчастного.

Смерть наступила мгновенно.

Маг недовольно поморщился – ему на одежду брызнула кровь. Он с равнодушием переступил через трупы и легонько постучал в дверь.

– Занято, – сердито пробурчала Ванесса.

Креол призадумался. Промедлив несколько секунд, он все же решился постучать еще раз.

– Да открой ты дверь! – нетерпеливо воскликнула Вон. – Сколько мне еще тут сидеть?!

Когда маг вошел в камеру, то несколько секунд озадаченно моргал, таращась на свои отражения. Ванессу он тоже нашел не сразу – дернулся туда-сюда, махнул рукой в пустоту и наконец нашарил единственную здесь настоящую девушку. Первым делом он пристально вгляделся в ее ауру, вторым – поцеловал в губы.