Ольга Гребенщикова - Переход

Внезапный шум показался оглушительным, будто гром. Вырванная из сна лязгом открывшейся двери, пленница приподнялась и растерянно осмотрелась, пытаясь сообразить, сколько еще прошло времени. Ее теперь занимало лишь одно — время. А вот брат леди Дальенны считал, что времени у него предостаточно.

Мужчина задумчиво смерил взглядом притихшую на полу девушку и сказал:

— Я думал, что разговор у нас пойдет только о твоем колечке, но нашлась тема поинтереснее. Знаешь, какая?

Ответа он не услышал, но продолжил:

— Ты что-нибудь знаешь о замке Старая Застава?

Адельгейда решила не искушать судьбу и отрицательно покачала головой. Это было, в общем, правдой, кроме одного — она знала, что в замок с таким названием отправились Кассандра и Морис.

Ресс по-своему оценил почти наладившийся диалог:

— Ага, значит, ты не глухая. Продолжим. Недавно из этого замка пропала одна вещица. Семейная реликвия, если угодно. По слухам, ее украли двое, мужик и девка. А сейчас они присоединились к Роланду! И я хочу знать, кто они такие!

Адельгейда медленно закрыла глаза, чтобы не выдать нахлынувших чувств. Как много значили для нее эти раздраженные фразы! Роланд жив, и не только на свободе, но и действует открыто! И брат, и остальные, скорее всего, тоже!..

Пощечина такой силы, что, кажется, искры посыпались из глаз, вернула ее к реальности — полутемному каменному мешку и теряющему терпение мучителю.

— Не смей делать вид, будто меня здесь нет, стерва! Не захочешь говорить — послушаем, как ты умеешь кричать! Повторяю, кто эти двое? Девку зовут Кассандра, мужика — Морис, про это можешь не говорить! Кто они такие? Где Роланд их нашел? Ты же все время была с ним, ты не можешь не знать!

Кое-как отдышавшись, пленница тихо ответила:

— Наемники с востока. Профессиональные взломщики.

— Ложь! Вскрыть саркофаг не смогли даже… — на сей раз он не ударил ее, только замахнулся, заставив зажмуриться в ожидании новой вспышки боли, но передумал и опустил руку. Кто именно не смог вскрыть какой-то саркофаг, тоже умолчал, зато после недолгих раздумий сообщил:

— А мы сейчас, пожалуй, вернем сюда мага, и ты быстро вспомнишь правду. Сагрен! — рявкнул Экхарт, и дверь отворилась. В камеру вошел мужчина в воинском облачении — без доспехов, но в кольчуге и при оружии. Стало быть, не слуга, не посыльный, машинально предположила Адельгейда. Кто-то вроде адъютанта? Ресс не служит в армии, откуда у него адъютант? Значит, личная охрана.

— Ступай к отцу, там сейчас мастер Алорни, пригласи его сюда, скажи, что нужна помощь. Леди упрямится.

Тот, кого назвали Сагреном, скользнул безразличным взглядом по сидящей на полу девице и слегка поклонился. Не ей, разумеется, а господину.

— Да, милорд.

Пока ждали мага, принц Экхарт-младший молча мерил шагами камеру. Адельгейда тем временем думала о том, как все обернется, если они сумеют вырвать из нее правду. Она и представить себе не могла, что начнется, когда рвущееся к трону семейство узнает, кто на самом деле Кассандра и откуда она родом.

От звука открывшейся двери она вздрогнула, но, похоже, что-то не заладилось, Сагрен вернулся один. Что именно не заладилось, прояснилось быстро:

— Лорд Экхарт не позволил магу покинуть пост. Замок окружен, у нас почти нет магической поддержки.

— Тем лучше, — ухмыльнулся Ресс, — справимся сами, простыми и верными средствами. Позови Хорна, он… поможет разговорить эту стерву!

Дверь закрылась, став границей между миром живых и миром мертвых. Адельгейда почувствовала, как ее охватывает ужас, с которым она надеялась справиться, и теперь понимала, что не может.

Ресс опять присел рядом на корточки и заботливо поправил ей растрепавшиеся волосы, а она с трудом сдержалась, чтобы не отшатнуться. Да и отшатываться было некуда.

— Напоминаю, с чего все началось, — сказал он, — я хочу знать, кто эти двое, укравшие артефакт, и как они это сделали. И про колечко напоминаю, я не говорил, что оно больше не нужно. Можем с этого и начать — ты добровольно и безо всяких тайных сомнений снимаешь его с пальчика и вручаешь мне. Будем считать это нашей помолвкой!

Шутка так понравилась Рессу, что он рассмеялся, чрезвычайно довольный собой.

— Зачем вам кольцо? — спросила Адельгейда, — если Роланд в столице, кого вы сможете обмануть?

Не стоило напрашиваться на очередную оплеуху. Впрочем, в дополнение к рукоприкладству у ее тюремщика нашлись еще и слова:

— Не твоего ума дело! Надеешься, что Роланд скоро будет здесь? Может, и так, но тебе-то какая разница? Я сначала думал, что неплохо бы оставить ему твой труп, но теперь хочу устроить что-нибудь поостроумнее. Думаешь, он будет желать тебя, как и прежде, если ты останешься без носа и ушей? Или ему понравится гадать долгими зимними вечерами, кто из всего гарнизона отец его первенца?

Эффект был достигнут — невеста короля впала в оцепенение. В ее широко распахнутых серых глазах застыло такое горькое отчаяние, что, казалось, она готова сдаться, принять любые условия, чтобы… Чтобы что? В этом-то все дело, Ресс не просто добивается сведений, которые зачем-то нужны его отцу, он хочет причинить боль Роланду, отравить его победу смертельным ядом, и прекрасно знает, как это сделать. А это значит, что сейчас она умрет.

Мучитель коснулся ее мертвенно-бледной щеки, той, где синяков поменьше, стер пробежавшую слезу. Его пальцы переместились к ней на шею, скользнули ниже, добрались до шнуровки рубашки. И вдруг он увидел, как глаза пленницы наполнились ненавистью, и не поверил своим ушам, услышав:

— Убери руки!

— Вот еще, — ухмыльнулся Экхарт, оторвав дерзкую девку от стены и впечатав в пол под ее истошный вопль "Нет!!!".

Только кто же мог предположить, что с виду совершенно обессилевшая и запуганная девчонка способна на такое отчаянное сопротивление? Она выворачивалась, кусалась, как дикая кошка, и оковы на слишком длинной цепи ей нисколько не помешали — увесистыми "браслетами" она умудрилась огреть Экхарта по голове и, воспользовавшись моментом, пнула коленом — весьма удачно, судя по воплю, с которым он откатился в сторону. Но, разумеется, вернулся.

— И чего ты добилась, шлюха?!

Рывок за цепь был такой, что едва не сломал ей руку, оставив на коже кровоточащую ссадину. А потом снова удар, от которого в голове не осталось даже страха, только звенящий всплеск боли, застилающий глаза туман и вкус крови во рту. Треск раздираемой рубашки, настойчивые и пока безуспешные попытки стащить с жертвы штаны, потому что никак не удавалось расстегнуть пестрый поясок, заморский подарок отца, давнюю причину веселья брата — как же, "пояс верности", забавный обрывок тех времен, когда немедленная мучительная смерть не казалась желаннее жизни…