Катерина Шишканова - Янтарин

Ощетинившиеся ножами бандиты его не слишком смутили. Гельхен бегло осмотрел повреждения — разбитая губа, полыхающие щёки, оборванные рукава и ещё более всклокоченная шевелюра. Но глаза, хоть и мутные, горят — ни слёз, ни истерики, даже страха не читается, только досада, что попалась на горячем, словно кошка у кадушки со сметаной. "Ну, получишь ты у меня…"- широкая бровь многозначительно изогнулась ломаным треугольником, а потом нервы главаря не выдержали и он первым бросился на наглеца.

Фелиша не успела сообразить, что же её защитник сделал: просто было мгновение, когда предводитель бандитов кинулся на наёмника, по медвежьи расставив руки, и следующее, когда он кувырком полетел через голову, ломая кусты на другой стороне поляны. При этом руки его как-то странно помертвели и лапшой болтались вдоль тела. Второго и третьего постигла та же печальная участь — один полетел в весело зашипевший костёр, поперхнувшись криком, когда получил пусть и смазанный, но ощутимый удар ребром ладони по горлу; другой горестно взвыл и схватился за вывернутое плечо. А в следующий миг упал на колени — ноги подкосились от короткого злого удара по голени. Последний оказался проворней друзей — он успел выхватить из травы нож, стряхнуть с него недожаренное мясо и даже приставить его к горлу Фелиши, во все глаза таращащейся на избиение.

— Просто дайте мне уйти, — хрипло сплюнул он.

Гельхен обернулся. Сощурил полыхающие глаза. Фелиша скосила свои на лезвие, всё теснее прижимающееся к её горлу. Кожу защипало и к ключице потекла тонкая алая струйка.

— Лучше бы ты притворился трупом, — тихо шепнул наёмник, стряхивая правой рукой. Звякнул кинжал, загодя припрятанный в рукаве. Тускло сверкнуло лезвие.

И тут Фелиша поняла, что не узнает, чем закончится эта дикая бездумная и совершенно по-дурацки начавшаяся схватка — грязное замаранное жиром лезвие слишком близко от горла… кожу защипало опять и кровь побежала уже между ключицами во впадинку.

Кинжал наёмника полетел на землю быстрее, чем девчонка болезненно скривилась. По удовлетворённому хмыку она поняла, что браконьер доволен сделанным выбором. Гельхен скрипнул зубами, зацепил взглядом янтарные глаза… и опустил долу слишком длинные чёрные ресницы, так контрастирующие со светлыми волосами.

Дальше всё слилось в мутное размытое пятно, окрашенное огнём в горле, свистом в ушах и хрипом… одним, но долгим. Поняв намёк — да нет, приказ! — она юркнула под руку пленившего её громилы, предварительно отдавив ему ногу и нарвавшись на ещё один неглубокий порез. И ещё даже не успев вывернуться, услышала свистнувший мимо уха кинжал — Гельхен не любил полагаться на удачу и предпочитал дублировать оружие, особенно небольшое, а правая рука, левая — его не слишком беспокоило. Он подлетел к ней, не дав упасть на землю, рывком повернул к себе, тряхнул, пробежал пальцами по любу, щекам и изрезанной шее.

— Посмотри на меня, посмотри, — требовал наёмник, стараясь столкнуться с янтарным взглядом.

А Фелиша упорно искала глазами своего недавнего мучителя, но Гельхен старательно закрывал спиной невнятно хрипящего человека.

— Нет, на меня посмотри, Фелль…

Она подняла на него глаза.

— Ты его убил? — ломким чужим голосом тихо прошептала она.

Гельхен неуверенно кивнул, следя за её реакцией. Она скривилась, растирая правую руку.

— Болит? Что они сделали?

Тёплые медовые глаза посмотрели на него.

— Ничего не сделали, просто сильно нажали, а она когда-то была сломана, вот теперь и ноет иногда.

Ответ ему не понравился, мужчина закатал рукав и принялся рассматривать руку на предмет синяков.

— Правда, всё хорошо.

— Когда поломала-то? — пальцы осторожно пробежались по наливающимся краской пятнам синяков.

— Не помню.

Он недоверчиво хмыкнул. Девушка мотнула головой и слабо отталкивая руки наёмника попыталась его обойти.

— Нет, Фелль, — он ещё сильней перехватил её руки. — Не надо.

— Там… там фляга была, — пальцы непроизвольно потянулись к шее и подсохшим кровоподтёкам.

Он понятливо кивнул, но не оставил её — обнял за плечи и потащил за собой к костру. Поджаривающегося в нём уже не было — все, кто мог переставлять ногами, ретировались моментально, как только смогли. Фелиша молча отвинтила крышку, набрала пригоршню воды и оттёрла шею, даже не поморщившись, когда свежие раны защипало. Потом внимательно осмотрела разгромленную поляну — ту её часть, что не закрывала спина Гельхена — обнаружила кинжал с мясом и потянулась за едой. Наблюдающий за ней наёмник всё больше мрачнел.

— Вкусно?

— Да. Хочешь? Тут где-то ещё один должен быть.

— Да что с тобой такое?!

Она непонимающе посмотрела на вспылившего мужчину, подскочившего со своего места и принявшегося мерить поляну широкими шагами. Валявшийся невдалеке труп, ещё при жизни схвативший себя за пробитое горло, его больше не волновал. Фелиша скользнула по нему равнодушным взглядом и опять склонилась над кинжалом.

— На тебя напали четыре мужика, один чуть не прирезал к чертям, а ты не плачешь, не смеёшься, не бьёшься в истерике и вообще ведёшь себя так, будто ничего не произошло!

— Ты забыл про тело у дуба, — напомнила Фелиша.

— Тем более! — грымнул Гельхен. — Я на твоих глазах убил человека, а ты даже не вздрогнешь, когда смотришь на меня… и на него.

— Ну, ты же меня спас.

— Это я тебе говорить должен!

— Я не поняла, тебя не устраивает моя благодарность за спасённую жизнь? Или я обязательно должна броситься на шею и восхищённо визжать от воодушевления? Эти гады убили единорога, хотели меня продать, а в итоге и убить. А теперь у меня ещё и в животе бурчит, я что не имею права даже поесть, потому что у тебя истерика?

— У меня? У меня?! Ты первая женщина, которой наплевать, что рядом воняет труп, а пятнадцать минут назад её пытались изнасиловать.

— Никто меня не пытался… — впервые за это время её лицо залилось румянцем. — Они всего лишь хотели посмотреть…

Гельхен зло хохотнул, бухнувшись на колени перед Фелишей, впился сильными пальцами в худенькие плечи и как следует встряхнул её.

— Ты совсем сумасшедшая? Когда нормальные мужики останавливались на "посмотреть"? И чего тебя вообще понесло в этот гадюшник? Ради какой-то кости? Единорогу он уже не поможет, а тебе тем более без надобности. Тогда в чём дело?

Фелиша неопределённо пожала плечами. В тот момент свои действия она не обдумывала, просто хотела отомстить ненавистным убийцам за жизнь единорога. Рог заманчиво сверкнул из мешка — серебряный свет пробивался даже сквозь застывшую корку крови. Говорят, в нём сосредоточенна магия стихий, неактивная, но мощная, способная подарить жизнь. Или излечить от смертельной болезни. Или от не смертельной. Перед глазами всплыло прекрасное лицо сестры. Её незрячие глаза всегда болью отзывались в сердце Фелиши; сама Таша не считала себя увечной и всегда корила младшую сестрёнку за разбитые носы дворовой шпаны, распускавшей по этому поводу языки. Она всегда знала, кого и сколько раз поучала Фелиша, и как именно поучала, она тоже знала. Своих обидчиков Таша… жалела и называла слепцами, чего зрячая Фелиша не могла понять ни в шесть лет, ни в шестнадцать. И хотя Талина спокойно уживалась с собственной неполноценностью, её младшая сестра всегда мечтала подарить ей солнечный свет. Просто чтоб та увидела цвет неба и сияние звёзд. И даже постную физиономию вампира, который уделял принцессе куда больше внимания, чем собственный отец. Впрочем, король вообще редко уделял внимание отпрыскам, предпочитая гордиться ими на расстоянии и отгораживаться делами государственной важности.