Катерина Шишканова - Янтарин

— Хорошенького понемножку, — наконец решил дракон и отстранился. Девчонка удивлённо сморгнула, зрачки опять стали реагировать на свет. Перевела взгляд на мёртвую тушу. Подошла к неестественно вывернутой голове, слепо таращащейся в ночное небо затянутыми полупрозрачными веками глазами — теперь неопасными.

— Собираешься пнуть? — дракон склонил голову.

Принцесса хмыкнула. Да, собиралась, но сомневалась, что этот гад подзеркалил её чувства — она совсем ничего не уловила.

— Точно так же ты лечил мою мать?

Дракон положил морду на лапы, растянулся во всю длину, блестя чешуёй в лунном свете.

…совсем такой же, как и раньше…

— Да, Фелишия, точно так же. Правда, в первый раз она закатила мне истерику.

Губы девчонки едва заметно дрогнули — то ли скривились от душивших слёз, то ли изогнулись в улыбке. Нет, плакать она не собиралась.

— Ну, скажи…

Она прищурила глаза.

— Что?

— Почему я не вылечил её в тот раз.

— Лучше расскажи, как у меня получается тебя слышать. Драконы и фениксы связаны духовно, но я не чувствую этой связи.

— Молодая ещё, неопытная, — буркнул дракон. И прикрыл глаза.

— Врёшь, — Фелиша присела у мёртвой головы василиска, прижав к подбородку колени и обхватив ноги руками. Подходить к дракону она не собиралась, чувствуя себя рядом с мёртвым чудищем куда уютнее, чем с гадиной, виновной в смерти матери.

— Действительно неопытная. Драконы не…

— …не умеют врать. Но они очень талантливо заговаривают зубы. Я знаю.

Он открыл глаза. Принцесса прищурилась.

— Не от Гельхена, если ты об этом, он вообще не говорил, что знается с подобными… подобными…

— Тварями, — подсказал дракон.

— Да.

— Не стесняйся, я в курсе, что ты обо мне думаешь.

Кошачьи глаза полыхнули злостью. Дракон лениво зевнул и свернулся калачиком — объясняться он не собирался, извиняться тем более. Но и уйти не смел. Не мог.

— Скажи, какая она?

Он блеснул глазом, вынырнув из клубка собственного тела.

— Иволга. Я знаю, ты её знаешь. Ты хитрая нудная змеюка, которая всегда в курсе всего.

— Вряд ли с тобой поделился Гельхен, — хитро прищурился дракон.

— Он разговаривает во сне, — бесстрастно подтвердила принцесса.

— О, — змей опять нырнул носом под лапу и явственно засопел. Продолжать разговор он не собирался.

Огонь взорвался всеми оттенками багряного, впившись в муаровую чешую. Не ожидавший подобного, ящер рыкнул, дёрнулся от огня. Девчонка сжала и разжала ладонь, огненная магия заискрила, пыхнула дымом.

"Рядом с драконом феникс практически всесилен. И так же уязвим…"

— Отлично, мама говорила, что я могу навредить, но, честно, не верилось, что твою тушу пробьёт хотя бы копьё из баллисты.

Дракон ощерился. Фелиша выгнула бровь.

— Иволга.

— Ладно. Что тебе надо?

— Всё.

Морда расплылась в клыкастой ухмылке.

— Всё — слишком много. Даже для твоего пытливого ума. Тебе должно быть достаточно того, что она оказалась единственной, о ком Феникс… до сих пор видит сны.

— Его невеста?

— Ох-хо, моя дорогая, какая у тебя больная фантазия. Нет, даже не возлюбленная, поверь мне.

— Ты бы видел его лицо, когда он произнёс её имя.

— Фелишия, в тебе играют гормоны и ревность. Беспочвенная. Этот подлый тип не достоин ни одной из вас.

Фелль фыркнула.

— Думай как хочешь, но где ты видела молодого человека, бросившего возлюбленную без особой на то причины? Не делай такие глаза — он кинул бедняжку, когда та как раз напридумывала себе радужных замков и невесть скольких карапузов с золотыми глазками.

— Гельхен? Не верю.

— О, вижу ты тоже попала под власть его золотого взгляда. Хотя, мне почему-то казалось, что цвет у него изменился после некоторых событий, вылинял. Ошибся. Даже драконы ошибаются.

— Не заговаривай зубы. Почему он бросил Иволгу? И не ври, я всё же феникс, хоть и половинчатый.

— Феникс не может быть фениксом только на половину. Именно поэтому твоя матушка родила близнецов — один истинный огневичок, второй человек.

— Я же просила не заговаривать зубы!

— Ладно. Я не понимаю, почему он бросил эту девушку. Но я понимаю, что он идиот, если тебе от этого легче.

— Возможно, неравные отношения?

Ухмылка стала ещё более ядовитой.

— Она смирилась со своим положением, а Феникс вообще никогда не обращал внимания на подобные мелочи. Нет, он ушёл, потому что ценит свободу превыше всего. Странно, но они остались друзьями. Хотя у них и выбора-то не было. Поначалу Иволга дулась, не желала общаться, потом пришла в себя. Вышла замуж. По его, между прочим, хм… совету.

— Что?

— Да. Кстати, мужа она полюбила, возможно, поэтому вновь смогла общаться с этим идиотом.

— Ух ты, я и не знала.

— Ты ничего не знаешь. Впрочем, та, вторая тоже не была в курсе событий. Обычно её ставили перед фактом.

— Иволга… странное имя для феникса. Она полукровка? Вряд ли обычная. Гельхена, кажется, обычные люди в принципе не волнуют.

Дракон очень долго смотрел на собеседницу, потом перевёл взгляд на небо.

— Почему же? Обычные-то как раз в наёмниках и нуждаются. Раз он выбрал такое ремесло, значит смирился с их присутствием в этом мире.

— Ты опять начинаешь?

— Извини. — Дракон прикрыл глаза, вздохнул. — Иволга была… необычной. Вряд ли Феникс её любил в привычном для тебя понимании, но уж ценил — это точно. Во всяком случае её смерть — единственное, что заставило твоего приятеля повзрослеть.

— Она умерла?

— Да. И не вороши больше этот муравейник, ничего полезного там не найдёшь, а если узнает Феникс, нам обоим хана.

— А…

— Принцесса, пожалей старую ящерицу, она уже не в своём уме, городит всякую чушь, утром и не вспомнит.

Гельхен появился неожиданно. Скользнул взглядом по мёртвому василиску, недовольно нахмурился при виде сидящей на земле девчонки, незаметно от Фелиши пнул в бок дракона, но тот не отреагировал. Прошёл мимо, скинув с плеча сумку, поднял за шиворот принцессу, перекинув её под морду второго участника беседы и прошёл дальше, к ручью. Послышалось фырканье и плеск воды. Принцесса поднялась, но дракон мотнул головой, заставляя шлёпнуться её обратно.

— Не стоит. Он уже минут пять стоял за моей спиной и слушал наш разговор. Нужно время, чтоб он всё это переварил.

— Что именно?

Дракон усмехнулся, когда девчонка совершенно бессознательно прижалась к его чешуе и перешла на шёпот.

— Пусть привыкает к тому, что ты в курсе его тёмных делишек, — совершенно не стесняясь возмущённого плеска в малиннике громко ответил он.

— Уснула?

Гельхен аккуратно укрыл плащом свернувшуюся калачом девчонку. Дракон едва заметно ощерился, но лапы, в которых так уютно сопела его новая знакомая, раскрыл.