Алина Илларионова - Клинки севера

А посольство, по словам владельца «Трёх китов», который в соответствии с профессией просто обязан был знать последние городские известия, действительно пустовало. С пару недель тому назад досточтимым гостям надоело сидеть безвылазно в каменном лесу. Где человеку хорошо, там эльфу — смерть, а орку — скука. Атэ'саары Одарённые мигом соорудили для северных приятелей культурный план, первым пунктом которого значилась охота в заповедном лесу.

В каком? Каком-то! У господ их ранга ко всем запретным для простого люда местам ключик имеется.

Откуда знает? А кто же не знает?! Пронеслись по людному городу полным ходом, возницы до сих пор икают.

Рассказывая, мужчина так выразительно косился на горошком пересыпающиеся жемчужины в руках девушки, будто за просветительскую работу она должна была отщедрить как минимум половину.

Только кольцо аватар не согласилось с общественным знанием. Оно и привело сюда, к сыну бывшей хозяйки, а покамест в ложбинку, где Алесса и застряла.

Решившись, она опустилась на четвереньки и доверилась зверю.

«Их-ха!» — возликовала пантера, когда земля осталась внизу, а ветер свистнул в уши.

— А-а! — заорала девушка, ухнув в коварную ямку.

Вряд ли катаринцы были привычны к акробатическим полевым манёврам. К счастью, окраину близ холма в основном занимали постройки неясного, но точно нежилого назначения, вроде кривой арки или каменного короба без крыши.

Растерев отбитую ногу и мысленно костеря пантеру, Алесса зашуршала дальше, звучно чеканя каждый шаг, чтобы ползучие любительницы пошуршать успели заблаговременно убраться с пути на благо обеим сторонам. Склон резко пошёл вверх, так что карабкаться пришлось на четвереньках, и стало ясно, в чём обман природы — осока у изгороди едва прикрывала щиколотки, поэтому уклон казался небольшим. Здесь земля была вся в дырочках от лисьих нор, как добрый сыр, и приходилось внимательно смотреть под ноги.

Убедившись в отсутствии хотя бы видимых соглядатаев, она скептически поджала губы. Витую изгородь ставили непонятно зачем. Умелый лазутчик легко перемахнул бы её, красивую, но, увы, никчёмную. Может, магия? Подобрав сухой комель, Алесса прикинула его на вес, швырнула и тут же рухнула ничком, прикрыв на всякий случай голову. Изгородь ответила беспомощным, укоризненным гулом.

Не устояв перед соблазном, она поставила ногу на чёрный кованый трилистник. Ап!

Приземлилась по кошачьи, на четыре конечности, и тут же принюхалась, в густом кустарнике доверяя больше обонянию, нежели зрению. Профессия знахаря примирила звериные предпочтения с человеческим долгом, и Алесса только поморщилась, когда в нос ударил густой букет южных ароматов. В конце концов, в храмах Триединого смердит и покруче, а здесь — цветочки, ягодки. Наличие последних изумило настолько, что она, ни секунды не колеблясь, подчистую обобрала пятачок, окружённый жасмином. Земляника? В листопаде?! Магия-шмагия, а вку-усно!

Сочтя, что от послов не убудет, Алесса пошла искать дом. В кипарисовых кронах лениво перекаркивались вездесущие серые хапуги, на нижних ветвях бранились воробьи, но в посольстве было безлюдно. Надо полагать, безэльфно и безорочно тоже. Сапоги легко шелестели по траве, коротко подстриженной, без единого предательски проклюнувшегося камушка. Казалось, газоны шерстили с лупой.

Только Алесса успела об этом подумать, как наступила на что-то твёрдое. Подошвы были мягкими, но прочными, и девушка подпрыгнула не от боли, а от неожиданности.

Она удивлённо повертела в пальцах цилиндрик с чуть промятым донышком. Это здесь зулейки такие?!

На Северингской ярмарке традиционной считалась такая потеха: вокруг стола в два ряда ставились крошечные ёмкости со спиртом — зулейки. Ставили их близенько, не дальше ладони друг от друга. Соперники наперегонки ползли в противоположных направлениях, и победителем считался тот, кто развлечение выносил и получал в награду призовую зулейку, а проигравшего, не способного уже передвигаться самостоятельно, выносили. Потеха так и называлась — «круг выносливых».

На всякий случай девушка сунула «трофей» в сапог за неимением карманов и пошла дальше, внимательно прислушиваясь к кольцу.

И оно не подвело.

«Да-а… здесь я, пожалуй, провела бы каникулы, и даже комнатой поделилась!» — восхитилась Алесса, разглядывая здание из-за кедрового ствола. Сейчас, в лучах солнца на фоне лазурного неба, пустой дом с наглухо задёрнутыми шторами зловещим не выглядел. Первый этаж то ли действительно был выше раза в полтора, то ли казался таким благодаря стройным колоннам с похожими на кручёные бараньи рога верхушками, а к второму лепились узкие ажурные балкончики. Но шагнуть за изгородь ночью Алесса рискнула бы только в том случае, если шаг от неё вёл бы в бездну. Здесь, на отшибе, никто из города не услышит криков, хоть режь. В парке и на веранде меж колонн поселится мгла, и кто знает, что блуждает в ней в отсутствии хозяев? Может, стенают сонмы посольских призраков, нашедших предпоследний приют в объятьях пылких южных девственниц…

…или упырей, алчущих девственной крови…

…или демонов, алчущих девственной души…

…кольцо сердито куснуло за палец.

Это был не демон и не упырь. Это был Вилль. По-прежнему крепкий и подтянутый, только теперь кожу покрывал загар, что по контрасту с ослепительно-белыми широкими штанами смотрелось просто восхитительно. Рубашку он не надел, поэтому знахарка разглядела на предплечье что-то вроде браслета, обвившего руку до локтя. Её друг Арвиэль, каким он стал красивым! И волосы колечками падали на плечи, как ей хотелось! Он вышел на балкон и потянулся так, что Алессе показалось, будто она слышит хруст суставов, разминаемых после сна (крепкого и безмятежного, нагишом на шёлковых простынях, да!)

Засмотревшись, она вдруг поймала себя на том, что уже занесла ногу, дабы явить себя во всей красе, и спешно подобрала конечность обратно. Летописная получится встреча: она — при параде и в шляпе, он — при пижаме. Здра-авствуйте, господин посол! Нет, Алесса была бы не против, но Вилль… Вилль есть Вилль, и «привет» он скажет по-орочьи.

В голову закралась шальная идея дождаться, пока аватар выйдет в парк, чтобы прыгнуть сзади ему на спину. Мол, не ждали?!

«Да, и помрём мы с улыбкой», — проворчала пантера.

В этот момент Вилль обернулся на чей-то окрик, а Алесса так и ахнула: да он себе на спине грифона намалевал, патриот шушелев! Лопаткой для блинов по голове! Или скалкой!

Но произошедшее следом шокировало её до такой степени, что мысли об изощрённых способах воспитания попросту вылетели из головы.

Из проёма вышла женщина, чем-то смутно знакомая, и остановилась напротив аватара. Даже гнев не исказил тонких черт её бледного красивого лица. Женщина что-то выговаривала, а Вилль хмурился, но слушал. Алессе бросилась в глаза крупная рубиновая брошь на лямке лилового платья. Разглядеть её как следует было невозможно, но что-то неуловимо знакомое цепляло. Звездой блеснул алмаз…