Юлия Сергачева - Элемент движения

Брюс во все глаза уставился на него.

Сверху скрипнула створка окна. Фомн, не спуская с Брюса немигающего взгляда, сухо улыбнулся, положил ожерелье в карман и, вежливо кивнув, двинулся к дверям дома.

Створка наверху заскрипела отчетливее. Айка свесилась через подоконник, длинные волосы почти закрывали лицо.

— Хитрец мой папа. Надо же что придумал… Брюс, ты меня любишь?

— Да, — машинально сказал Брюс, все еще пребывая в остолбенении.

— Тогда подожди меня несколько минут, я соберу вещи. Мы уезжаем.

— К-куда? — Одно потрясение сменялось другим.

— Неважно. Куда угодно, лишь бы вместе. Или ты думаешь, меня страшит участь жены скотника?

«А участь жены изгоя-некроманта тебя не страшит?» — едва не спросил он. Айка принимала решения с лету, не тратя времени на сомнения, как основательный Брюс. И сбить ее с толку было не так-то просто.

Но попробовать следовало обязательно, пока она не натворила глупостей сгоряча.

— Айка, а ты меня любишь?

Аянна, отошедшая было от окна, живо вернулась.

— Конечно!

— Тогда наберись терпения.

— Ты что задумал? — Она снова опасно перевесилась через подоконник, и Брюс привычно влез в розы, чтобы подхватить девушку в случае чего.

— Твой отец прав, нельзя тебе жить так, как живу я…

— У тебя отличный дом!

— Не в этом дело…

— В этом! Или ты струсил? Испугался моего отца? Да что он может сделать?

— Натравить стражу на него, — послышался низкий голос из глубины дома. — А тебя, дочь моя, и проклясть могу.

— Ты не маг, — отозвалась строптиво Айка.

— Айка, дай мне время, — попросил Брюс, глядя на нее снизу вверх.

— Ты не сможешь раздобыть столько денег, — упавшим голосом отозвалась она.

— Я раздобуду.

— Или исчезнешь… И мне останется только гадать, мертв ли ты уже или просто воспользовался возможностью оставить меня!

— Что ты выдумываешь? — поразился Брюс, как всегда плохо поспевая за ее логикой, изворотливой, как молодой уж. — Я никогда тебя не оставлю.

— Это ты сейчас так говоришь! А потом уедешь! И не вернешься, как другие! И даже если вернешься, то изменишься. И зачем тебе тогда я, все та же, провинциальная, скучная простушка? Всего лишь подружка детства!

— Что еще за глупости…

— Ах, глупости! Уже сейчас глупости!.. — Она явно накручивала себя, потому что в голосе послышались отчаянные нотки. Через секунду девушка исчезла из окна, метнувшись в глубь комнаты. Оттуда донесся звон.

— Айка…

— Уходи! — Теперь и ее голос звучал глухо, почти как у отца.

Брюс отступил. Они были слишком давно и хорошо знакомы. Брюс знал, что сейчас до нее все равно не достучаться. Порывистая Айка, как скороспелая гроза, бушевала рьяно, оглушительно и слепо, проливаясь вскоре слезами, как живительным дождем. И на орошенной влагой почве споро произрастали побеги здравого смысла.

Позже, когда Айка придет в себя, можно попробовать снова поговорить. После того, как он выпотрошит найденный сегодня сундучок. И даже если со вторым претендентом на его содержимое ученикам мага не удалось справиться, придется придумать, как это сделать.

Потому что это золото жизненно необходимо. И по размеру сундучка можно прикинуть, что золотая дорожка из тысячи шагов к свадьбе с Аянной Фомн сократится шагов на пятьдесят.

Всего лишь на пятьдесят.

«…для строительства любого дома, и особенно для жилища мага, требуется заранее, еще в стадии проекта, закладывать возможные риски и противодействия стихийным атакам. Так, скажем, в доме обязательно требуется проделывать тайные воздуховоды или прятать в стенах и потолке ниши для воды либо песка, чтобы в случае атаки враждебной стихии всегда был способ заглушить ее…»

«…Выжарка — просторечное название огнистого выварана, коий в свою очередь является плодом скрещивания саламандры простой с вулканным вараном…»

Различают диких и домашних. То есть простецы, может, и различают, а знатоки точно знают, что все эти твари одинаковые, просто первые шастают по Горячим пустошам, а вторых поймали и держат в вольерах. Если одну тварь заменить на другую — никто и не отличит. Зато если покормить только что вылупившегося выварана с руки (не забыв надеть асбестовые варежки), то он поддается приручению и дрессировке. Только потом кормить его придется до смерти. В смысле — выварановой смерти. А есть они хотят всегда…

По бугристым стенам пещеры бежали оранжевые отсветы, а густые, причудливые тени водили хороводы. Дрожал горячий воздух, пахло гарью.

— Тих-хо! — прорычал Брюс, уклоняясь от длинных огненных языков, попытавшихся выдернуть из рук вожделенную корзину. — Сейчас все получите.

Твари заметались в вольерах, простреливая языками все свободное пространство между ними. Брюс мигом вспомнил, что защитный комбинезон пора менять, потому что каждая из прорех отозвалась укусом ожога.

Жар-птахи, пристроившиеся на каменной полке под сводом пещеры, зазывно зачирикали. Брюс набрал горсть мелкой угольной пыли из корзины и бросил птицам. Полыхнули золотые крылья, жар-птахи выклевывали не успевшую осесть пыль прямо в воздухе.

Выжарки сгрудились у кормушек, звучно хрустя. По черным панцирям пробегали переливчатые, пламенные разводы. С игольчатых гребней срывались искры.

— А неплохие экземпляры на этот раз, — подумал Брюс вслух, с удовлетворением разглядывая лобастого выварана, отпихивающего собрата шипованным боком. От толчков сыпались хлопья серой окалины. — Крупные и проворные… Зато вон те сгодятся для дома… — Юноша перевел оценивающий взгляд на кладку яиц над сложенной в дальнем углу пещеры печью.

И вздохнул. Фомн прав — на этих тварях капитала не сколотишь. И даже при том, что конкуренты отсутствуют во всем округе.

Несмотря на то, что способ приручения вываранов был известен всем, рисковать и кормить их решались немногие. Потому что иногда нововылупившиеся выжарки предпочитали для первой трапезы не припасенное яство, а принесшего его благодетеля. Собственно, в девяти случаях из десяти предпочитали.

А вот Брюса они почему-то никогда не трогали. Одна из жар-птах доверчиво опустилась на плечо, косо поглядывая золотым глазом. Вторая воровала пыль из кормушек вываранов.

Снаружи в доме забренчал колокол. Явился кто-то с утра пораньше… Брюс, на ходу сдирая комбинезон, выбрался из пещеры. Воздух показался ледяным и чистым.

— …Э-э, господин Дол? — Невысокий, сухощавый мужчина в камзоле торговца неуверенно мялся у порога.

Позвонить он решился, приоткрыть дверь — тоже, а вот войти не рискнул.

— Для гостей — рано, — сообщил нелюбезно Брюс.

— Что?.. — машинально переспросил робкий гость, разглядывая хозяина с прямо-таки суеверным ужасом.