Терри Донован - Повесть Вендийских Гор

Серзак и Гхоро присоединились к толпе. Горкан тоже появился рядом, прикладываясь к медному кувшину. Конан приблизился, но вливаться в толпу не стал.

Из-за домов вышел Госоро с молотком, длинным гвоздем и болтающимся на шее серебряным сосудом. Колдун пробрался сквозь толпу, подскочил к человеку-тигру и несколькими ударами неглубоко вбил гвоздь в дерево над его головой. Затем снял с шеи сосуд и принялся поливать гвоздь и голову одержимого. Кто-то притащил петуха. Одержимый бросился на петуха, схватил его и принялся бить головой об землю. Птица отчаянно сопротивлялась, орала, и пух с перьями летел во все стороны.

Конану вспомнилась Киммерия, холодная его родина, где даже летом нельзя было ходить без одежды, метель, бросающая колючий снег в лицо, отец, держащий его маленькую детскую руку в своей огромной теплой руке.

Длинноволосому молодому человеку наскучило мучить петуха, он оторвал ему голову и принялся жадно пить кровь.

Лениво, мягко поставив лапу на упавшую ветку, тигр нервно дернул кончиком хвоста вверх и перенес на лапу часть своей тяжести. Ветка с громким сухим треском переломилась. Тигр вздрогнул всем телом. Из соседних густых кустов шумно вылетела крупная птица. Она летела низко и молча. Тигр проводил ее усталым, печальным взглядом и принюхался.

Запах убитой женщины сладко возбуждал. Тигр съел самое вкусное, что в ней было, отдав в дар остальное мелким хищникам и муравьям. Морда тигра была все еще в крови.

Женщина, молодая женщина с золотыми волосами, пришедшая на реку одна с безрассудством обезумевшей лани, набрала воды и задержалась, чтобы сорвать приглянувшийся цветок с дерева. Она поставила медный кувшин на землю и потянулась вверх всем своим стройным телом. Голодный тигр бросился на женщину и одним ударом превратил ее всего лишь в большой кусок мяса с кровью. Добыча была легкой. Словно вернулись прежние времена, когда тигр жил в городе Хорто, ворота которого были теперь наглухо закрыты.

Предаваясь сладким воспоминаниям, тигр пропустил момент появления чуждого джунглям запаха. Запаха большого сильного мужчины. Он был уже близко, когда тигр обратил на него внимание.

Мужчина не был охотником из лесного племени. Он не мазался свиным жиром и носил настоящее оружие, а не деревянное копье или дубинку с медными шипами. Мужчина шел чуть согнувшись, но не для того, чтобы хоть как-нибудь скрыть свое появление, а просто настороже. Все его мышцы были напряжены. Он был похож на пружину самострела, готовую распрямиться. Голубые, как сапфиры, глаза горели предвкушением битвы. Страха в них не было, мужчина не боялся зверя, которого собирался убить.

Тигр, крадучись, сделал несколько шагов и опустился в густую высокую траву, затаившись для прыжка. Хвост тигра нервно подрагивал.

Черноволосый человек был смелым, но не безрассудным. Он почувствовал близость хищника и остановился. Человек ничуть не жаждал геройски умереть, чтобы о его гибели слагали песни и шептались женщины. Он предпочитал петь сам и не любил болтливых женщин. Глаза мужчины внезапно застыли. Он заметил качающийся явно не от ветра выбившийся вверх стебель травы.

Тигр не выдержал. Сильное белое тело взвилось в воздух и на мгновение взгляды человека и зверя встретились.

Конан ждал прыжка тигра и плашмя бросился в траву. Хищник пролетел над человеком, не задев его. В красивом сильном теле чувствовалась уверенность. Уверенность убийцы, много лет остававшегося безнаказанным.

Сил у тигра имелось достаточно, но лень, воспитанная в нем людьми, пока он жил в благословенном городе Хорто, сыграла с ним дурную шутку. Он приземлился и обернулся. Увидев, что человек бежит к нему, он удивился, но не стал поворачиваться целиком, чтобы встретить противника. Вместо этого, тигр развернулся наполовину и грозно зарычал. Но жертва вовсе не собиралась ему отдаться. Человек высоко подпрыгнул и без особых усилий перелетел через зверя. Тигр снова повернулся к нему, но человек опять прыгнул и оказался на прежнем месте. Теперь тигр даже не зарычал. Он спокойно смотрел на человека, ожидая от него дальнейших действий. Желтые глаза с вертикальными зрачками пристально смотрели на Конана.

Северянин опять прыгнул, перевернулся в воздухе и приземлился уже лицом к хищнику, когда тигр еще только лениво поворачивал голову. Стремительный удар мечом и голова тигра повисла на перерубленной шее. Зверь еще был жив и попытался отчаянно обороняться, но ему только удалось слегка поцарапать бедро киммерийца. Второй удар завершил жизненный путь белого тигра. Кровь хлестала из двух чудовищных ран.

— Такое впечатление, что всю жизнь ты только тем и занимался, что охотился на белых тигров, — сказал Серзак, появляясь из кустов в сопровождении Горкана. Желтые глаза негра яростно горели.

— Даже я не смог бы так, — сказал он.

Нельзя сказать, чтобы такая похвала сильно понравилась северянину. В ней был намек на превосходство.

— Я не сомневаюсь, — гордо ответил Конан и с вызовом глянул на Горкана.

Тень жуткой нечеловеческой ненависти промелькнула на темном лице кешанца. На мгновение лицо стало еще чернее, словно грозовая туча закрыла солнце. Но в следующий момент Горкан уже улыбался, словно торговец на рынке, предлагающий тухлый товар.

— Не сомневайся, все так и есть, — сказал он, вынимая из сумки небольшой кожаный мешок. — Надо вынуть, пока не остыло. Слава Сету, твой меч не проткнул сердце насквозь, а перерезал только подступающие к нему сосуды.

Он вытащил нож и, расширив одну из ран, нанесенных Конаном, вытащил сердце тигра и спрятал его в мешок.

— В селении нам больше делать нечего, надо идти дальше, — заявил Серзак. — Тебе ведь тоже нужно спешить к границам Кхитая? — обратился он к кешанцу.

— Я зайду с вами ненадолго в город Хорто, — сказал Горкан. — Вы ведь идете именно туда? Я не думаю, что ошибся. Мне с вами по дороге.

Серзак сильно изменился в лице. Он подозревал, что Горкан не совсем тот, за кого себя выдает, но до последнего момента надеялся, что подозрения беспочвенны.

Не дожидаясь ответа, Горкан пошел вперед первым. Серзак поплелся за ним, ворча себе под нос что-то о том, что жизнь постоянно подносит сюрпризы — и большинство из них не приносит радости.

Чуть заметная тропинка вывела к запруде, по которой они собирались перейти реку.

Над разорванным телом какого-то животного склонились шакалы. Завидев людей, они поспешили скрыться, ковыляя на своих будто сломанных задних лапах. Ближе стало ясно, что это было не животное. Среди травы лежала белая, окровавленная ткань. Сорванный скальп с золотистыми волосами сказал остальное.

— Кром! — прошептал Конан.