Терри Донован - Круг Времён

Ничто не предвещало беды. Море было спокойным, как престарелый евнух. Нагретая солнцем вода, повинуясь сонному бризу, лениво морщилась покатыми волнами.

Торговый корабль «Глаз Асуры», принадлежавший купцу Дханпату, казалось оцепенел на бескрайней глади Вендийского моря. Паруса едва трепыхались. Палуба тоже казалась вымершей. Поддавшись разлитой над влагой лени, моряки предавались праздности. Сил хватало лишь слегка шевелить языками.

Только один мореход не поддавался общему настроению. Высокий и статный, непохожий на других, в одной набедренной повязке, с бронзовым от загара телом и черными волосами, заплетенными в длинную косу, он, словно изваяние, застыл на носу судна. Он не доверял обманчивому спокойствию моря.

Корабль шел из Вендии к берегам Черных Королевств, мимо островов Жемчуга. Два дня назад он отплыл из гавани Ашохана. Трюмы судна были доверху забиты драгоценными специями. Пряные запахи витали над палубой, наполняя души моряков спокойной уверенностью в успехе предприятия.

Не в первый раз морские бродяги совершали этот путь. И потому они были беспечны и предвкушали то время, когда они вернутся назад, выручив хорошие деньги за товар. Когда они бросят якорь в родной бухте, а выпотрошенный корабль останется под присмотром портовой стражи и пары часовых, которые, само собой, тут же напьются и заснут прямо на дощатой палубе — под усыпанным крупными звездами небом родины. Они мечтали о гибких храмовых танцовщицах, о юных плутовках на улочках трущоб, готовых на все ради плошки зерна и крепком пальмовом вине, которое так славно готовит старый Чанда из Бхарупы.

Моряки смеялись, нежась под лучами южного солнца, позабыв о том, что боги не любят, когда простые смертные пророчат себе удачу.

Время от времени они беззлобно задирали угрюмого гиганта с косой.

— Иногда я принимаю Конана за обрубок мачты. Он так же неподвижен и молчалив. Эй, братья, надо проверить, может, он уже умер? — балагурил просмоленный моряк, с черным, словно головешка лицом.

Ватага хохотала, продолжая зубоскалить, но он не обращал внимания на пустомель. С самого начала путешествия им владели дурные предчувствия. Варварский инстинкт предупреждал: будь начеку!

Зато его хозяин «Глаза Асуры», Дханпат был весел и не помышлял о беде. Он лежал в своей каюте, единственной на корабле, и лениво наблюдал за черноволосым гигантом сквозь открытый зарешеченный люк в палубе. И даже две юные служанки, молчаливо сидящие по обе стороны от ложа купца и готовые исполнить любое желание хозяина, не могли отвлечь его хотя бы на мгновение.

Дханпат был тучный, круглолицый мужчина с глазами навыкате и толстыми бородавчатыми пальцами, напоминающими хвосты древесных гадов. Купец любил жизнь и надеялся, что боги и впредь будут одаривать его своими милостями.

Сейчас он размышлял, и на это у него была веская причина. Он не понимал — почему Конан не пьет и не веселится со всей командой, а держится особняком. Да и по мнению жен Дханпата — северный варвар выглядел крайне подозрительно. Может быть он поспешил и не стоило брать киммерийца рулевым на корабль и доверять драгоценное судно лапам этого дикаря?

— Конан, ты стоишь так уже два колокола! Пойди отдохни! — воскликнул Дханпат, рассчитывая что варвар встрепенется и выйдет из своей угрюмой задумчивости.

При этих словах, находившаяся в его рту виноградина вылетела, и едва не упала на грязный пол. Юная служанка поймала ягоду, и, чтобы загладить неловкость хозяина, быстро ее проглотила.

Конан молчал. Он прекрасно слышал слова купца, но отвечать не спешил. Не пристало воину попусту молоть языком, подобно этому отребью на палубе.

— У меня есть для тебя подарок, Конан, — продолжал Дханпат. — Две мои рабыни полюбили тебя, едва увидев впервые. Спускайся вниз и я позволю им утолить твою страсть. Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь их прекрасные точеные лица и. гибкие тела. Поверь, они восхитительны. Мои добрые жены прислали их, чтобы я не скучал в плавании. Но я хочу поделиться с тобой своим наслаждением, Конан. Ведь я еще не отблагодарил тебя за то, что ты ловко разделался с теми мерзавцами, которые подстерегли меня на задворках Ашохана.

Конан вовсе не собирался разочаровывать Дханпата и признаваться в том, что он сам подговорил этих бродяг напасть на купца. Они долго спорили, поскольку привыкли разбойничать в пустыне, грабя караваны.

Но варвару удалось втолковать этим тупоголовым детям Нергала, что нападение в тенистом переулке куда безопаснее и прибыльнее, чем лобовая атака среди песков. Они поверили и жестоко поплатились за свою доверчивость. В живых не осталось никого. Конан, конечно, надеялся, что кому-то из них удастся уцелеть. Но вышло по другому — им не повезло. Зато все выглядело весьма убедительно.

Тогда он спешил. Капитан Гураб буквально наступал ему на пятки. Коварный пират готов был пойти на все, чтобы выпустить Конану кишки. Нельзя было терять ни дня. И Конан, услышав, что некий Дханпат назавтра должен поднять якорь и покинуть Ашохан, решил войти к купцу в доверие самым простым и быстрым способом — спасти ему жизнь.

Драка в переулке получилась на славу. Конан положил на месте всех грабителей, к вящему изумлению перепуганного купца. Дханпат остался доволен.

— Я помню, как ты играючи перерезал им глотки, — довольно щурился Дханпат. — Это было поразительно. Я тоже хочу поразить тебя, варвар. Ты поразишься тому, насколько не вяжется невинная внешность моих рабынь с их умением обращаться с мужчиной. У них тонкие талии, и плоские животы. Груди едва проявились и соски розовы и нежны, словно бутоны цветов. Они отзываются на каждое прикосновение. Языки их подобны лианам. Они умеют мурлыкать и выгибать спины, как кошки. Они сделают для тебя все, что только ты сможешь вообразить.

Голос Дханпата дрожал от вожделения, но Конан продолжал упорно молчать.

Ближе к вечеру, когда Податель Жизни уже направил свою золотую колесницу к кромке окоема, на небе появились мрачные облака. Варвар насторожился — такие обычно предвещают бурю. Облака лениво ворочались на багряном небе, словно стадо пустынных туров посреди осеннего поля. Потом от них отделилось одно — больше и темнее прочих. И поползло по направлению к кораблю.

Очертания облака менялись, его края становились все более четкими. Моряки забеспокоились. Они повскакали с мест, что-то залопотали на своем гортанном вендийском наречии, и стали отчаянно жестикулировать, показывая на небо.

Недавняя безмятежность уступила место тревоге.

— Таннин! Таннин! — вдруг истошно завопил темнолицый. Остальные тут же подхватили: — Танин, таннин, — и начали метаться по кораблю, словно Зандра разом лишил их рассудка. Одни в ужасе полезли на мачты, другие решили забиться в трюм, а кто-то просто упал на палубу и попытался растечься по ней, словно вытащенная из воды медуза.