Гарри Тертлдав - Конан в Венариуме

Где-то далеко на юго-востоке лежала Тарантия, блестящая столица королевства. Разве какой-нибудь киммериец мог похвастаться, что бывал там? Сын кузнеца про то понятия не имел. Но он действительно желал увидеть великий город раньше, чем аквилонцы выследят его. Тогда это станет триумфом для всего народа Конана.

Спустя пару дней, молодой варвар обнаружил, что не все аквилонцы принимают киммерийцев за тех, кем они не являются в действительности.

— Смотрите, — прозвучал хриплый крик, — Вот они убийцы!

Примерно дюжина мужчин: фермеров и горожан, вооруженных кто чем, бежала на ватагу разбойников по полю.

— Убьем этих ублюдков! Уничтожим их всех! — подбадривал товарищей другой аквилонец.

По другую сторону дороги лежало еще одно, более широкое поле. Бегство через него не казалось Конану хорошей затеей. С усмешкой на лице, он обернулся к землякам:

— Если мы прикончим некоторых из них, то остальные просто разбегутся. Сделать это нам вполне по силам!

Однако он просчитался. Талорк был хорошим лучником, несмотря на его вечное нытье. Он подстрелил двух аквилонцев прежде, чем остальные прикрылись щитами. Но гибель товарищей не обескуражило нападавших, настроенных весьма решительно. Выкрикивая имя своего короля, они ринулись в бой.

Тому скоротечному сражение было не суждено сохраниться в памяти потомков. Но от этого оно не стало менее жестоким и свирепым, чем множество других боев, которые воспевались летописцами в течение последующих столетий.

Талорк пал почти сразу, словно исполнив свое темное пророчество. Правда, перед этим, парень успел ранить еще парочку врагов. Следом отправился к праотцам другой киммериец, и борьба продолжилась без участия этих воинов. Ни одна из сторон не собиралось отступать. Скоро стало ясно, что бой закончится только тогда, когда хоть кто-то из противников останется на ногах и будет способен удержать оружие.

Вплоть до наступления того самого решающего момента, Конан ранил многих, хотя сам отделался лишь глубокими царапинами. В том сражении юноша познал, что его плоть так же уязвима для стали, как и у всех прочих людей, и что последствия менее приятны, чем он предполагал. Тем не менее, крик боли ни разу не вырвался из его груди. В иные времена, страдания, полученные от тяжелой руки отца, были, пожалуй, менее терпимыми. А сейчас ни одна рана не причинила каких-либо увечий, и Конан бился со всей яростью.

Одним из противников оказался здоровенный, как медведь, аквилонец. Возможно, он немного уступал Конану в росте, но превосходил в ширине плеч. Этот парень обладал мощными руками, непомерной грудью и еще более объемным брюхом, нависавшим над ремнем штанов. Скорее всего, это был фермер, а не солдат. Его единственным оружием являлась обычная лопата. Но аквилонец вращал ею с такой сумасшедшей скоростью, что примитивный инструмент рассекал плоть, ломал кости и крушил черепа. Один за другим, киммерийцы падали у его ног, как подкошенные.

Среди северян, Конан тоже считался не последним среди великанов. После получаса ожесточенной схватки, только эти двое бойцов оставались в живых и более или менее невредимыми. Юноша занес топор своего отца. Казавшийся неповоротливым, аквилонец надвигался на него, сжимая окровавленную лопату. Полубезумная гримаса искажала его лицо.

— Один из нас умрет, — зловеще вымолвил он.

— Да, — кивнул Конан.

Перед ним стоял соперник, которого стоило уважать.

— Один из нас обязательно умрет, — молодой варвар повторил слова врага и тут же метнул топор.

Таким приемом он овладел самостоятельно в период между разбойничьими вылазками. По его расчету, лезвие должно было разрубить грудную клетку аквилонца.

Крак! С поразительной быстротой, сродни змеиному выпаду, огромный человек отбил в сторону своей лопатой летящий в него топор.

— Похоже, трюк не удался, — усмешка великана стала еще шире.

Конан промолчал. Вместо ответа, он сделал последнее, что, возможно, аквилонец от него ожидал. Юноша бросился прямо на врага. В какой-то момент здоровяк опешил, пораженный сумасшедшим поступком киммерийца. Но порыв варвара был вполне осмысленным. Аквилонец только начал замахиваться лопатой, когда Конан вцепился в ручку ниже острия и резко дернул на себя. Великан поступил точно также. От того, кто первый завладеет лопатой, зависела жизнь каждого из противников.

Сначала рывки аквилонца выглядели довольно высокомерно. Ему до сих пор не доводилось встречать человека, равного ему по силам. Но скоро высокомерие сменилось безмерным удивлением. Он шире расставил ноги и усилил захват. Однако юноша, который противостоял огромному фермеру, казалось, был сделан из железа, с сердцем льва или дракона. Сил аквилонца явно не хватало. В душу закрался страх перед неизбежным поражением. Еще несколько толчков и поворотов, и он остался с пустыми руками.

— Нет! — прохрипел здоровяк и попробовал достать Конана ногой.

Но удара, как такового, не получилось. Слишком много сил аквилонец потратил в борьбе за лопату. И сейчас ее лезвие раздробило ему пальцы.

— Нет!! — снова отчаянно закричал он, до конца не веря в скорую смерть.

Это было последнее слово, слетевшее с его губ.

Тяжело дыша, Конан какое-то время постоял над трупом. Потом отбросил лопату в сторону. Она хорошо послужила в нужный момент, но не являлась настоящим оружием. Теперь юноша располагал большим выбором. Можно было забрать все, что угодно у погибших товарищей или их врагов.

С отцовским топором на плече, с отличным мечом, висевшим на поясе рядом с мешочком, туго набитым золотыми и серебряными монетами, Конан шагал по дороге, ведущей в Тарантию.

Любопытные вещи начали происходить потом. Пока Конан был частью банды киммерийцев, казалось, вся Аквилония прилагала усилия, чтобы выследить его. Но сейчас, когда он шел один, будто бы все утратили к нему интерес. Одинокий юноша, по мнению окружающих, не представлял угрозу подданным королевства. И рыцари, встречающиеся на пути, не находили в нем врага и проезжали мимо, часто не удостоив варвара даже беглым взглядом.

Чем дальше он углублялся в страну, тем больше убеждался, что местные жители не имеют о киммерийцах вообще никакого представления. Ну так пусть и дальше остаются в неведении! Хотя Конан по виду отличался от них, как волк от комнатной собачки. Один раз юноша услышал восхищенный шепот крестьянок в свой адрес:

— Каких больших и сильных парней выращивают в Гандерланде! — сказала одна из них своей подружке.

Ему не удалось расслышать ответ другой женщины, но обе после этого захихикали.

Удивляясь растущему в душе раздражению, хотя сам он и не разобрал болтовни крестьянок, Конан продолжал путь к столице. Его невозмутимый вид породил сдавленные смешки женщин, которые довольно долго летели в спину юноши.