Андрей Басирин - Убить Ланселота

Противоположную точку, ту, где Фью Фероче не бывает вообще. Или не был пока ни разу. А что это за место? Правильно. Пещера Бахамота, чудища Тримегистийского. Туда Фероче войдет только после коронации.

Истессо коснулся рукояти старинного меча. Она отозвалась приятным теплом.

Меч Ланселота, да? Древнего вояки, выступившего против перводракона. Бургомистр, жители города, Эльза… кто такая Эльза?

Неважно.

Они все дрожали за свою шкуру. Висли на руках героя, умоляя не делать глупостей. Глупости, глупости… Сколько злых вещей происходит от их недостатка.

Эра зверей великих, например.

Пора ее прекратить.

Хоакин убрал руку с меча, и крамольные мысли исчезли из его головы. Вернее, убрались в темные тайники сознания. Туда, где горела медовая звезда. Из коридора потянуло запашком слежавшейся шерсти, огня и горячего песчаника. И совсем чуть-чуть – крови и мускуса.

Хоакин остановился.

Маггара, – позвал он шепотом. – Маггара, лети сюда.

Феечка озадаченно порхнула к его лицу:

– Что, Хок?

– Не улетай далеко. За любым поворотом может ждал, Бахамот.

– Ох!

– Да, да. Здесь опасно, не забывай.

Стрелок вновь проверил меч. Клинок с легкостью ходил в ножнах. Значит, чудище совсем близко. Быть может, действительно за поворотом притаилось. Топорщатся влажные волоски на морде, маленькие глазки щурятся, вглядываясь в полумрак.

Хорошо бы. Надоела эта неопределенность. И еще – где-то там Лиза.

Эльза.

Нет, Лиза. Лиза Фуоко. Она ждет, надеется, что Хоакин придет на помощь. Ведь вольные стрелки своих не бросают.

Истессо вгляделся во тьму коридора. Вдали брезжил свет.

– Маггара, держись за спиной. Я бессмертен, а тебя Бахамот вполне может сожрать.

– Ты бессмертен?

– Если понадобится, я буду чихать даже в желудке зверя. И у меня есть меч.

Крылышки феи восторженно затрепетали:

– Ты настоящий герой. Ты – мой идеал!

Маггара порхнула к его щеке и поцеловала.

– Уррра! – взвилась ящерка. – Дадим Бахамоту по жопе!

– Инцери! Веди себя прилично.

Тени.

Тени крадутся за стрелком.

А еще за Хоакином наблюдают внимательные безжалостные глаза. Тот самый взгляд, что преследовал его с момента появления в Пустоши. Взгляд оценивающий, расчетливый. Он перебирает крохотные фигурки, словно драгоценности в шкатулке.

Хоакин. Маггара. Инцери.

Особенно Инцери, крохотная бестолковая элементаль.

Каждой фигурке назначена своя роль. Возможно, кто-то из них даже выбьется в ферзи.

А если повезет, то в звери великие.

У звереборчества есть свои правила. И правило номер один: внезапность превыше всего.

– Маггара! – злым шепотом позвал стрелок. – Сколько можно говорить: не лезь вперед! Ты нас всех засветишь.

– Хок, твой меч тоже сияет.

– Есть разница.

– Какая же?…

– Если чудище сдуру глотает все, что светится, сама понимаешь, кому хуже будет.

Маггара со вздохом притушила огонек.

Хоакин не ошибся: коридор действительно закончился. Каменные переходы вывели стрелка в гигантскую пещеру.

Далеко в глубине ее горело багровое пламя, превращая Бахамотову берлогу в подобие разрезанного арбуза. Громоздились огромные валуны-семечки. Летучие мыши копошились под сводами пещеры. Сонно журчала вода.

«Бахамот очинь злой», – сообщала табличка на одном из валунов.

«Здесь жывет чудище. Фсем баяца», – предупреждала другая.

Стрелок остановился передохнуть. Дальше придется красться. Меч прятать под плащом, а Маггару – в шляпе. Иначе иллюминация будет – дай боже!

На неровной стене возникла тень – бесформенная горбатая туша, похожая на престарелого учителя русистики из Градовского университета. Но тень эта принадлежала вовсе не Хоакину.

– Здорово, ребята, – проревела она. – Эльза, здравствуй, крошка. А у вас гость. Кто это?

У тени было три головы. И, кажется, четыре лапы. Хвоста разглядеть не удалось.

– Вовсе я не Эльза, – обиделась саламандра. – Меня Инцери зовут. А это – сударь Хоакин Истессо. Он вроде как Ланселот.

– Как? – Тень наклонилась, приставила ладонь к уху. – Рапортуй громко, отчетливо, по-солдатски.

– Истессо! – хором воскликнули Маггара и Инцери. Стрелок промолчал.

– Не цыган?

– Нет!

Послышался звук переворачиваемой страницы.

– Давай, может, слышь, я буду за Шарлеманя читать? – спросил дискант.

– Ты не можешь за Шаглеманя, – ответил картавый девчоночий голосок, – потому что ты малявка.

– А ты, блин, сопля розовая.

– Пусть Лиза читает за Шарлеманя, – заявил третий голос. Вернее, первый.

– Нельзя. Лиза читает за Эльзу.

– И что? Это же…

– Слышь!

Хоакин выглянул из-за валуна. На огромной плите возвышалась гора подушек и одеял. Рядом дымил костерок, возле которого сидел Бахамот с книгой в лапах.

Ошибиться невозможно: чудище есть чудище. В свалявшейся белой шерсти, трехголовое, с длинными табачно-желтыми когтями. Правда, размерами зверь не вышел: с винный бочонок, не больше. Да и головы детские: одна с челочкой и косичками, другая – рыжая, вихрастая, в веснушках. Меж ними – белобрысый пухлощекий крепыш с серьезным взглядом.

Бахамоту до настоящего зверя великого еще расти и расти… Он еще звереныш. Но и что с того?… Ему приносят девушек в жертву, именем Бахамота шарлатан собирает дары.

Жертвенные приношения находились тут же. Не все, естественно, – малая часть. За спиной Бахамота виднелся изрезанный затейливыми рунами алтарь. На нем лежали: блюдо с дымящимися пирожками, лупоглазая кукла, несколько книжек, тарелка с абрикосами и кувшин.

Хоакин не сразу сообразил, что длинный золотистый сверток на краю алтаря – связанная Лиза. От камней, на которых она лежала, несло холодом, поэтому Бахамот укутал ее в плед. Но сделал это неуклюже, почти не защитив от стужи.

Его интересовало другое.

– Лизка, просыпайся. – Зверь дернул девушку за волосы. – Сейчас твои слова будут.

Фуоко тяжело подняла голову. Семьдесят восемь положений тела, говорите? Скорбь и невыразимая печаль? Вряд ли эту позу девушка изучала в храме. Связанный человек всегда лежит неестественно.

– Бахамот, дай попить, – хрипло попросила она. – До коронации еще уйма времени.

Три мордочки оскалились. Если и было в них раньше сходство с детскими лицами, сейчас оно исчезло:

– Еще чего! Я пегвая папга-асила! – загнусила голова в косичках.

– Ребя, че она? Это же мой сок. Мое! – Рыженькая.

И самая рассудительная, белобрысая:

– Так нельзя, сударыня. Вдруг мне захочется сока? А вы уже все выпили? Бахамоту не хватит. Нехорошо. Лучше смотрите в книгу. Вот ваш текст.

Голова сосредоточенно забубнила:

– Ха-ха. Приезжий таращит глаза. Ты не ожидал от меня таких чувств? Ну? Отвечай, растерялся, сукин сын. Ну-ну, ничего. Ха-ха. Эльза.