Грегори Киз - Дети Великой Реки

— Вы мне напомнили о моем долге, — сказал он. — Теперь я буду приносить дары Ко, который выковал мой меч.

Перкар осторожно похлопал Апада по плечу и поинтересовался, собираются ли его друзья завтра вновь надеть свои доспехи.

Ко Перкар обычно жертвовал кубок воти, но сейчас у него не было этого напитка. У Капаки оставалась единственная фляга, но она была предназначена Владыке Леса. У Перкара было немного фимиама. Он мог взять из костра уголек и совершить приношение в дальнем углу пещеры.

Капака, Атти, Нгангата и семеро альвов сидели вокруг костра. Перкар только сейчас почувствовал исходящий от альвов запах, но он не казался ему неприятным.

— Подвиньтесь, — сказал Эрука из-за спины Перкара; оказывается, он и Апад тоже подошли к костру. Перкар увидел, что Нгангата нахмурился.

— Нгангата, — мягко попросил Апад, — ты бы не мог попросить своих родственников подвинуться и дать нам место у огня?

Альвы смотрели на Апада. Трудно было сказать, что они сейчас думают.

— У костра достаточно места, — сказал Нгангата.

— Садитесь, присоединяйтесь к нам, — предложил Капака.

— От них пахнет, — сказал Апад.

— Погодите, — быстро проговорил Перкар, — а нельзя ли соорудить еще один костер — для альвов?

Нгангата, переведя на него свой непроницаемый взгляд, почти прошипел:

— Наверное, было бы лучше, если бы ты соорудил еще один костер для своих родичей.

И он указал тыльной стороной ладони на них троих. Эрука присвистнул, а Апад пощелкал языком.

— Похоже, Перкар, — сказал он, — что ты и Нгангата не такие уж друзья.

Кровь бросилась в лицо Перкару, и поначалу он даже не осознавал, на кого злится. Но наконец он понял. Он пытался завязать дружбу с Нгангата, и что же? Разговаривал с ним, когда прочие его избегали. И вот как этот коротышка ему отплатил: оскорбил, когда он, Перкар, только хотел, чтобы всем было лучше.

— Жаль, что у тебя нет меча, — заметил Перкар.

Нгангата хмыкнул:

— Если бы мне нужен был меч, он бы у меня был.

— Эй вы! Прекратите! — приказал Капака.

— Нет меча, можно бороться врукопашную, — предложил Перкар. Апад и Эрука, стоя позади, подбадривали его восклицаниями.

Нгангата взглянул на них несколько странно. Во взгляде его читалось не то равнодушие, не то скука.

— Давай пойдем, — сказал он.

Апад и Эрука гикали, выкрикивая имя Перкара. Перкар осторожно положил свой меч на камень. Потом указал на самый дальний угол пещеры. Нгангата кивнул и быстро пошел туда. Перкар опасался, что Капака остановит их, но тот ничего больше не сказал.

Перкар вытер ладони о штаны и приблизился к своему противнику. Нгангата был ниже его почти на голову, но обладал крепкими мышцами.

Нгангата ждал, когда Перкар сделает первое движение; Перкар, к своему удивлению, понял, что тот не хочет нападать.

Всегда сохраняй равновесие, вспомнил Перкар совет отца. Сконцентрировав вес в центре, Перкар подошел к противнику короткими шажками и ударил кулаком в лицо Нгангаты. Нгангата резко отклонился, но удар оказался все же сильным. Нгангата пошатнулся.

Перкар занял прежнюю позицию. Он не хотел атаковать опрометчиво. Невольно он улыбнулся — Апад и Эрука хлопали ему.

И вновь ударил — но на этот раз Нгангата перехватил его руку, отразив удар. Перкар, предвидевший такую возможность, шагнул левой ногой назад и ударил левой рукой под дых. Рука его, казалось, ударилась о дерево, хоть Нгангата и охнул. Запястье Перкара было стиснуто так крепко, что он впервые осознал, насколько силен его малорослый противник. Юноша высвободился и возобновил атаку. Так же, как и во время битвы с Безумным богом, страх уступил место ярости.

Нгангата начал атаку неожиданно, и удар его был скор, как молния. Перкар едва успел закрыть глаза. Пошатнувшись, но, удержав равновесие, юноша ударил Нгангату в грудь. Удар был такой, как если бы он стукнул по барабану. Гнев Перкара усилился. Нгангата попросту играет с ним, удары его кулаков не сильнее, чем шлепки; он мог бы одним ударом сбить Перкара с ног, выбить зубы, но серьезную борьбу он заменяет Детским наказанием. Дважды Нгангата выставил Перкара дураком. Но этого достаточно.

Перкар одновременно ударил Нгангату в грудь и подбородок, и голова противника откачнулась назад. Казалось, Нгангата сильно пострадал — к шумному ликованию друзей Перкара, — но Перкар знал, что кулак его соприкоснулся с пустотой.

Следующий удар был более точен, и Нгангата действительно пошатнулся. Перкар отвел руку, чтобы вновь его ударить. Противник взглянул на юношу загадочно и вдруг улыбнулся — поддразнивающей, презрительной улыбкой. Перкар нацелил кулак на эту улыбку — и Нгангата упал, сплевывая кровь сквозь зубы. Неторопливо он поднялся на ноги. Перкар вновь его ударил, и он опять упал. Снова поднимаясь, он встал на колени, собираясь с силами.

— Прекратите! Я приказываю вам! — Капака встал между дерущимися. — Прекратите! Нгангата здесь под моим покровительством, Перкар. Если ты хочешь продолжать — будешь иметь дело со мной.

— Это честный поединок, — протестовал Апад. — Они оба выразили согласие.

— Достаточно. Этот поход — на моей ответственности, что бы вы там ни думали. И я не желаю, чтобы вы устраивали поединки.

Нгангата наконец встал, хотя ноги у него дрожали. Один глаз распух и закрылся, и из разбитой губы сочилась кровь. На лице его было неопределенное выражение; что он сейчас испытывал — смущение? презрение? Перкар не знал, но вдруг почувствовал себя очень глупо. Бить человека, который не сопротивляется. И чем глупее он себя чувствовал, тем больше сердился.

— Почему ты не сопротивлялся? — прошипел Перкар так тихо, что слышали его только Нгангата и Капака.

Нгангата покачал головой, как если бы даже ребенок знал ответ на этот вопрос. Перкар с отвращением отвернулся. Кулак его болел, и он опасался, что кости могли треснуть.

Апад и Эрука, когда он вернулся к костру, похлопали его по плечу. Альвы все еще сидели там — внимательные и бесстрастные. Атти сидел немного в стороне и старался не встречаться взглядом с Перкаром.

Перкар уселся, сердито глядя на Нгангату. Тот заковылял прочь из пещеры, под дождь. Ни Атти, ни альвы не остановили его.

Хизи отбросила ногой вышитое покрывало и перекатилась на край кровати, где простыни были прохладнее.

— Горячо, — пожаловалась она Квэй, сочувственно за ней наблюдавшей. — Горячо.

Квэй склонилась ниже, положила на лоб девочки мокрую тряпку. Тряпка была такой холодной, что прикосновение оказалось болезненно жгучим, и Хизи поспешно отстранила ее от себя.

— Надо сообщить в библиотеку, — сказала Квэй. — Тзэм передаст, что ты больна. Ган не может тебя заставить работать, если тебе так плохо.