Лана Тихомирова - Легенда о Красном Снеге

В зале восстановилась звенящая тишина. Занка побледнела, как полотно и схватилась рукой за руку владыки, стоявшего рядом.

— Кто она? — спросил Король.

Сорокамос обернулся и протянул руки Аланке. Она подошла к нему. Они вместе преклонили колена.

Микаэлос заметил, как позеленела от злости Занка.

— Ваш план срывается, — заметил он. За что получил сильный толчок крылом.

— Будьте счастливы дети мои, — сказал король, и тихо добавил, — нет более в Лирании несчастливых королей. Счастливее меня никого нет. Подойдите к матери, дети мои.

Королева-мать поцеловала Сорокамоса в лоб и в щеки и сказала:

— Будь счастлив, сынок. Будь счастлива, дочка.

Из толпы вышли молодожены. Они горячо поздравили Сорокамоса и Аланку.

— Новым жениху и невесте вальс, — скомандовал Павлес.

Сорокамос и Аланка вальсировали. Она была как будто бледна и печальна.

— Что с тобой? — участливо спросил Сорокамос, — у тебя такое печальное лицо.

Аланка подняла одну бровь, она приходила в себя.

— Все так неожиданно произошло. И это твое назначение…

Улыбка сползла с лица Сорокамоса.

— Если ты думаешь, что я…

Аланка коснулась пальцем его губ.

— Мне все равно, — она улыбнулась.

— Ты будешь хорошей женой. И матерью будешь отличной, — счастливо проговорил Сорокамос.

— А ты уже и о наследнике думаешь?

— Об этом никогда не рано и никому не поздно, — сказал герцог.

Вдруг бал стал тяготить их. Словно что-то вдруг щелкнуло. Когда вальс кончился ни Аланки, ин Сорокамоса в зале не было.

На следующее утро Аланка проснулась гораздо позже обычного: солнце уже было высоко над горизонтом. Сначала она по обыкновению сладко потянулась, но вдруг вскочила, как

ошпаренная. У стены, подперев рукой голову, лежал, улыбаясь, Сорокамос. Аланка схватила одеяло и быстро в него замоталась.

— Ты вчера была менее стеснительна, любовь моя, — заметил он.

Аланка бледная опустилась на стул.

— Ты напугана? — вставая и берясь за одежду, спросил Сорокамос, — у брата брачная ночь, а я чем хуже? Тем более теперь у меня и будет две? — улыбаясь, говорил он.

Аланка сидела, потупив взор.

— Да что с тобой? Почему ты молчишь? — встревожился корн-принц.

— Жду пока ты оденешься и уйдешь, — тихо сказала она.

— Алли, милая, душа моя, послушай, — сказал Сорокамос, садясь перед ней на корточки, ловя ее взгляд, — о чем ты? Почему ты так печальна. Если ты боишься, что все это

кончится, то… ты зря так. Разве я вчера не дал слова Батюшке, разве не подарил тебе кольца? Я никуда от тебя не уйду. От этого теперь зависит моя жизнь и твоя жизнь

тоже, ты же знаешь, что будет, если я изменю тебе.

— Все это чудовищно! — проговорила Аланка, вторя своим мыслям.

Сорокамос похолодел и замер.

— Я противен тебе? — каменным голосом проговорил он.

— Вовсе нет, — глядя его волосы, встрепенулась Аланка, — то, что произошло, я и подумать не могла, даже мечтать не смела.

— Но?

— Но это расходится с моими принципами. Сейчас я сама себе противна, Сари.

Сорокамос положил ее руку на ее колени встал, молча оделся и, устало вздохнув, сказал:

— Принципы! Ах, вот оно что! Твои принципы!?

Он вышел, аккуратно прикрыв дверь.

Опершись руками о стол, Аланка горько заплакала. Так она просидела около получаса, пока в дверь ее комнаты не постучали.

— Войдите, — сказала она, размазывая слезы по лицу.

В комнату вошла Фелия.

— С добрым утром, — прозвенела она, — Ты чего ревешь?

Фелия быстро подошла к Аланке и села напротив. Аланка молчала.

— Это из-за Сорокамоса? — нахмурившись, спросила Фелия.

Аланка кивнула.

— Негоже жениху и невесте до свадьбы… — Аланка снова разрыдалась.

— Я вышлю тебе пару слуг, они помогут тебе собраться, ты же сегодня будешь завтракать с нами. Забудь о постельном белье, гребешках, пыли и тряпках, ты теперь корн-принцесса!

— Спасибо, Фелия, — Аланка улыбнулась и горячо обняла подругу.

Фелия поднялась и собралась уходить, но в дверях остановилась и, не поворачиваясь, сказала:

— Я не понимаю тебя, Аланка! Это ли ни было твоим заветным желанием? — Фелия Теорга резко обернулась, — На протяжении последних пяти лет. Ты только о нем и грезила. А

как два года назад мы с тобой мечтали, что я выйду за старшего брата, а ты за младшего, и станем сестрами, раз уж нам не удалось родиться в одной семье. Отчего плакать, раз мечта сбылась?

— Ты знаешь, милая Фелия, я не люблю мечтать! Мечтам суждено сбываться, но кто даст гарантию, что мечта вдруг не обернется кошмаром?

— Ты сгущаешь краски, дорогая Аланка! Я понимаю, что тебе пришлось поступиться своими убеждениями ради минутной слабости, но… произошло то, что произошло. Разве тебе было плохо?

Аланка молчала долго.

— Мне было хорошо, слишком хорошо. Настолько прекрасно, что если бы на следующее утро я умерла бы, то умерла бы счастливой и не жалела бы ни о чем.

— Алли, брось свой мрачный тон. Привыкай и мирись со своей новой ролью, — с этими словами Фелия вышла из комнаты.

Оставив подругу наедине со своими мыслями, Фелия отправилась в свою спальню. Павлес спал, на губах его гуляла счастливая улыбка. Налюбовавшись на него, Фелия вышла на

балкон. Из башни открывался великолепный вид. Утро очищенное, свежее, прелестное приветствовало Фелию. Парк вокруг дворца был розово-зеленым, пестрыми коврами

раскинулась внизу клумбы, фонтаны блестели в лучах солнца.

За ратушей, за стенами замка, лежал Лебедь-град, от его белых стен слепило глаза. Совсем далеко, где у самого горизонта блестела река, уже золотились поля пшеницы.

Вдруг единое мгновение вся идиллия рухнула. В сердце тонко и уныло затрепетала тревога. Фелия оглянулась на спящего мужа, отследила взглядом чистый горизонт, но не

нашла там причин своего беспокойства. Отогнать противное чувство не удавалось. Ее взгляд скользнул по дорожке парка, где крадучись по-кошачьи проходила Занка.

Чем дольше Фелия наблюдала за сестрой, тем сильнее становилась тревога.

"Нет, с этим пора заканчивать! Невозможно! Просто столько всего свалилось. Надо успокоиться!"

Фелия вернулась в комнату и села за пяльца, периодически поглядывая на мужа. Игла в ее тонких пальчиках тряслась, но Фелия продолжала вышивку.

В то чистое, ясное, свежее утро, словно специально созданное для радости и счастья, в замке поселилось нервозное состояние.

Всю ночь Занка обдумывала свой план действий, который у нее образовался сразу после объявления помолвки корн-принца. Раньше всех она встала и вышла из своей спальни.

Она видела, как и башни Павлеса вышел Сорокамос, лицо его было печальным и злым. "Что бы корн-принцу с утра делать у брата! Или он… Интересно. К чему бы он еще и