Антон Орлов - Гостеприимный край кошмаров

Насчет «своих» и «чужих» у него все перепуталось – обратно не распутаешь, это он понял, валяясь на койке и глядя на потолок в тонких, как волос, трещинах, на мух и перекидников, которых гоняли швабрами из палат, но бесповоротно прогнать никак не могли. Перекидники косили под заплатки на штукатурке и охотились на мух, комаров, изредка залетавших в окно ос. Наблюдая за потолочными баталиями, Демчо порой начинал думать о людях и кесу и в конце концов понял: и с теми и с другими он чувствует себя чужаком, но в то же время и те и другие для него не враги. Он на обеих сторонах сразу. Это звучит как абракадабра, но, похоже, Серая Дама это понимает. И еще Тим понимает, потому что сам такой же.

Леспехов повезли в госпиталь, а Демчо сдали в муниципальную больницу, которая находится между Дромадерскими холмами, зимними продовольственными складами и Лиственничным парком. Мама, взявшая отпуск, чтобы приехать на Танару, теперь снова вышла на работу и навещала его по вечерам, а однажды пришла Лерка с апельсинами.

Честное слово, лучше б не приходила. Очень хотелось сказать, что он не такой, как она считает, и ни фига ни разу таким не был, но ведь тогда пришлось бы сочинять объяснения, откуда он в курсе, что она о нем думает! Вдобавок Лерка чувствовала себя виноватой: потащила его на Танару, следовательно, в больницу с колотой раной в боку Демчо угодил из-за нее. Видно было, что это ее угнетает, но опять же нельзя сказать правду – кто кого на самом деле «потащил». Лерка смущенно выдавила, что сама не понимает, почему так поступила. Еще бы понимала… Она не могла противиться чарам кесейской шаманки, даже заметить эти треклятые чары не могла. И не придала значения словам того толстого мага-недоучки с дурацким зонтиком. Сам он тоже никому ничего не расскажет, потому что погиб во время прорыва. Демчо грызло раскаяние, и хотелось, чтобы Лерка поскорее ушла, а после он даже ее апельсины есть не смог – в горло не лезли, отдал соседям по палате.

В одном Серая Дама безусловно права: хорошо, что у них с Леркой не любовь. Интересно, что она может знать о любви, если у кесу абсолютный матриархат и немногочисленные представители мужского пола находятся на положении рабов? Хотя Демчо не раз обращал внимание на то, как улыбаются друг другу и обмениваются взглядами серые воительницы, сопровождающие наргиянси на встречи с контрабандистами. Они там все поголовно лесби. Или неправильно их так называть: ярлык-то человеческий, а они же не люди, и мораль у них совсем не та, что у людей.

О морали кесу Демчо знал немного. Дед велел ему накрепко запомнить, что их можно ловить на слове: уж если кесу тебе что-то пообещала, она слова не нарушит, иначе ей чести не будет. Но, во-первых, они мастерицы играть формулировками и избегать однозначных обещаний, а во-вторых, можно нарваться и на такую, которая обманет, у всякого народа есть свои преступники. Рассуждая на эту тему, Тим клонил к тому, что Демчо должен учить сескаде – распространенное кесейское наречие, на котором общаются между собой разные племена. Несколько школьных тетрадок с написанными карандашом словами и ходовыми фразами лежали дома в тайнике, надо будет заняться, когда выпишут.

Вчера врач объявил: еще два-три дня, и делать в больнице ему больше нечего. Демчо не смог бы сказать, обрадовало его это известие или наоборот. Здесь он словно сидит в укрытии, и проблемы простые – измерить температуру, сходить в перевязочную, принять антибиотики, а там опять вернется все остальное… У него даже появилась странная догадка, что иные люди болеют только затем, чтобы спастись от невыносимых сложностей жизни, прячутся в свои болезни, как в норы. Потом он решил, что это один из самых мучительных способов от чего-то спастись и ему этого все же не надо.

Стах пришел снова. Не сказать, чтобы совсем некстати, помог склеить большой дворец из цветочных лепестков, предназначенный для южной витрины, – если бы эту работу запороть, пришлось бы вырезать лепестки заново.

Лерка не понимала, что за игру он ведет и чего от него ждать. Скорее всего, он работает на тех, кто желает побольше узнать об Отхори и рассчитывает, что в неформальной обстановке она вспомнит-выболтает то, о чем помалкивала раньше. Стах и сам не скрывал, что интерес к Стране Снов и Кошмаров у него деловой.

На подробности Лерка не скупилась, однако все они были эффектные и несущественные, как декоративные завитки на буквах вывески. Вовсю расписывая, какие это были завитки, она ни полслова не проронила о самих буквах – тактика, уже оправдавшая себя в больнице после пробуждения. Если Стаха подослали гарпии, о Проводнике, о доме, в котором жила в детстве Летняя госпожа, о встрече Лерки с убитым Йонасом ему знать незачем.

Дворец получился высотой почти в человеческий рост. Осторожно, стараясь не задевать пышные торчащие элементы, его прислонили картонной изнанкой к стене.

– Может, сразу вниз оттащить? – предложил добровольный помощник.

– Там пока еще место не готово. Ребята потом отнесут. Главное, чтоб не упал.

– Не упадет, – взявшись за край декорации и попробовав ее пошатнуть, вынес заключение Стах.

Вечерело, ему пора было уходить, но он бесцельно тянул время. Лерка надела поверх рыжей трикотажной майки менеджерскую курточку, пригладила давно не стриженные волосы (решила отращивать длинные, как у Проводника).

– Я пойду, – уловив намек, улыбнулся Стах. – Да, прочитал я «Море за окнами», неплохая вещица. Мне там другое больше понравилось, «Повернуть за угол» – помнишь, про кассира, который мечтал ограбить свой банк, а потом его самого застрелили во время ограбления? Последняя фраза о том, что его душа облачком полетела за машиной грабителей, это, знаешь, как пуля, которая под конец попадает в десятку.

– А мне там еще нравятся «Дорога к озеру» и «Лилия у моста». Хотя про лилию, где утопившаяся от несчастной любви девушка выходит по вечерам из воды и пристает с разговорами к прохожим, слишком грустно. Я предпочитаю хеппи-энды.

– Про любовь у него лучше «Дорога к озеру».

– Ага, – подтвердила Лерка: она тоже так считала.

Стах отбыл в приподнятом настроении – наверное, потому, что сошлись во мнениях. Из окна чердачной комнаты открывался вид на площадь Процветания, в этот час запруженную народом – кто в супермаркет, кто из супермаркета, – и Лерка смотрела, как он идет через толпу к трамвайному кольцу.

Он ей нравится, никуда не денешься. С самой первой встречи. Тем досадней, если он человек гарпий.

В женских журналах и в Инете Лерке не раз попадались анкеты «На что вы в первую очередь обращаете внимание, когда смотрите на мужчину?», «Что вы считаете главным для привлекательного мужчины?». Если кто-нибудь ошеломляюще красивый вроде Проводника, он само собой привлекательный, но если обыкновенный парень, каких вокруг полно, тогда для Лерки главными были не черты лица, не треугольная спина, не мускулы и не рост, а то, как он двигался.