Юлия Федотова - Чисто семейное дело

Отсюда печальный вывод: обе невесты — и наша и кальдорианцев — уже доставлены в пункт назначения, надежды перехватить их по дороге больше нет, и задача наша многократно усложняется. Потому что одно дело — напасть на заштатный гостиный дом, и совсем другое — на королевский замок. Ведь именно в замке, судя по видам из окна и разговорам окружающих, мы находились в тот момент. Знать бы еще, в каком королевстве!

Суета постепенно улеглась, помещение опустело. Нам с Меридит захотелось выбраться из лаборатории, разведать, что там, снаружи. Не тут-то было! Понятно, что оконные решетки и дверные запоры для нас большой помехой не являлись. Скажу без ложной скромности, что не построили еще в нашем мире такую дверь, какую мы с Меридит не выломали бы совместными усилиями. Беда в том, что на них лежали мощные защитные чары, только специалист смог бы их преодолеть. Или нормальный демон. Ненормальный, то есть я, тоже пробил бы, но при этом (не со зла, а из-за неспособности соизмерять усилия) камня на камне не оставил бы от замка, а может, и от всего королевства. Прибило бы всех невест… То-то было б расчудесно!

Зря я так! Тьфу-тьфу, чтоб не накаркать! Надо проследить, чтобы дневник не попал в руки Рагнару, а то выйдет очень неловко… Хотя читает он еще плоховато и вряд ли разберет мой почерк.

Итак, оставив бесплодные попытки выйти наружу, мы принялись обыскивать лабораторию. Банки-склянки нас, естественно, не интересовали. Мы просматривали книги и свитки с записями. Сначала шла сплошная магическая премудрость, в которую не хотелось вникать. Но потом на глаза попался рукописный пергамент. «Путь к Возрождению» — так он был озаглавлен! Мы сразу поняли: оно — и спер… в смысле реквизировали его! Изучать текст на месте у нас просто не оставалось времени — за дверью вновь раздались шаги. Вернулись в кладовую, но именно к ней направлялся вошедший. Пришлось ретироваться через астрал.

Вот тут-то я и дал маху.

Меня не захотели слушать, а ведь я честно пытался предупредить, что Орвуд станет не первым моим братом! И речь идет не о подменном братце Улафе, с ним нас ничего не связывает, кроме юридических отношений. Имеется у меня и более экзотическая родня!

Короче, я опять перепутал нити.

…Камень просвистел над ухом, ударился о край склона, с шумом покатился вниз, увлекая за собой целый шлейф маленьких валунов.

Лазутчики ошалело начали оглядываться. Они-то рассчитывали на объятия родных и близких, а вместо этого… Орки! Орки повсюду! Целая толпа, с мечами, пращами и боевыми лопатами! Звенит сталь, ревут луженые глотки, и грохот близких обвалов откликается им…

Бежать! — было первым, самым благоразумным порывом. Но тут…

— О-го-го! Братан с сеструхой явились! Ну теперь пойдет дело! Бей нижних гадов!!!

Родственные связи — это не просто слова, не формальность, которая ни к чему не обязывает. Долгие месяцы Хельги с Меридит если и вспоминали о существовании брата по пролитой крови, то исключительно в качестве повода для шутки. Но услышали его ликующий вопль — и вдруг осознали, отчетливо и ясно, что нет для них сейчас дела важнее, чем «бить нижних гадов»!

И били, били, не как наемники — хладнокровно и равнодушно, а яростно и самоотверженно, как солдаты, защищающие родину от злого врага. И потом, когда бой был выигран, совершенно искренне обнимались не только с самим Тагчеффахгхором, но и со всеми желающими из числа его соплеменников. И плевать им было, что орки страшные, вонючие и вообще проклятые твари, извечные враги всех народов Староземья! В семье, как говорится, не без урода. Пусть страшный, пусть вонючий — а все-таки свой!

Со дня их первой встречи, Тагчеффахгхор изменился в сторону, скажем так, укрупнения. Он и прежде не был худым, а теперь и вовсе раздобрел, заматерел не от возраста — от сытой жизни; уже и горб наметился, а в горбу, как известно, жир! Писаным красавцем стал по орочьим меркам!

Длинная резаная рана на плече и кровавый фонарь под глазом не мешали ему шумно радоваться нежданному свиданию с родными. Орки — народ злой и жестокий, никто не отрицает этого, даже они сами, но орки умеют быть благодарными.

Тот день, когда Тагчеффахгхор по неосторожности свалился со скалы, едва не погиб, зато обрел брата по пролитой крови (а с ним еще целую кучу разномастной родни) стал поворотным в его судьбе. Исполнились самые смелые мечты!

Дом был перенесен от края плато к самому его центру, установлен рядом с кузницей. И бронзовый символ жизни красовался перед ним на высоком древке — каждому прохожему издали было видно, какие важные господа тут обитают!

Большой войны покамест не случилось, но в короткие набеги шагал Тагчеффахгхор во главе сотни — в его-то годы! — а не плелся, как прежде, в хвосте колонны. И «жирным бараном» его больше никто не смел обзывать, хотя весу в нем, прямо скажем, не убавилось. А староста их селения если не кланялся первым при встрече, то только потому, что был его собственным отцом! Прежний староста — тот, что презрительно отворачивался в ожидании поясного поклона, — очень кстати помер, погиб в пьяной драке. Кого же было поставить на его место, как не Суптруххора? Кто еще из зрелых мужей плато мог похвастаться, что у него в родне ходит могущественнейший и опаснейший из современных демонов-убийц? Разве что сам Тагчеффахгхор, да он пока летами не вышел.

Да, взлетел их захудалый род на невиданную высоту. Даже верховные вожди стали с ним считаться. Иные нарочно приходили из внутренних областей сюда, к границе, — посмотреть, рядом постоять с родней высшего демона. За честь почитали!

Как же его, демона, за то не любить? Как отпустить, не накормив, не напоив по обычаям предков? И дымили костры, кипели котлы, гремели чаны и уполовники. Бабы метали на стол снедь, и было ее столько, что целой сотне на прокорм хватило бы, — со всего плато несли!

— Знатный выйдет пир, — одобрительно кивал староста Суптруххор. — Не стыдно будет перед высокими гостями!

Гости смотрели на эти масштабные приготовления со страхом. Их мучил один, очень важный и деликатный вопрос.

— Не кудианин ли, часом? — не выдержал, спросил брата Хельги, кивая на чан с варевом.

Тот с досадой махнул рукой:

— Куда там! Войны нынче нет, откуда хорошему мясу взяться? Одной бараниной живем!

— Силы Стихий!

Большой грех употреблять в пищу того, кого боги одарили разумом. Но Хельги в тот момент казалось, что, будь у него выбор, предпочел бы кудианина как меньшее из зол. Потому что баранину он на дух не переносил, вонючее мясо вставало поперек горла.

Говорят, если кто очень сильно проголодался, станет есть что угодно, включая те продукты, которые прежде терпеть не мог. Ничего подобного! Даже когда голод достигает такой стадии, что начинаешь грызть вещи вовсе не съедобные, далеко не всегда удается преодолеть привычное отвращение и изменить своим вкусам.