Вероника Иванова - Нити разрубленных узлов

Размолоченных…

Я повернулся к Натти:

— Есть идеи насчет того, что тут случилось?

— Есть, — не стал отпираться рыжий, будучи сейчас лишь чуть румянее мертвеца. — И они мне не нравятся.

Я позвал его отойти за спины зевак, в тень нависающего над улицей балкона.

— Демон?

— Да.

— Уверен?

— Я хоть и не недокровка, но моего чутья здесь хватает. И знаешь, что самое любопытное? Изначально да-йин сидел вот в нем. — Рыжий указал на труп в черном. — А потом, когда тот испустил дух, успел перебраться в новое тело.

— Успел? Это нужно делать быстро?

— И даже очень. Проще говоря, если рядом с умирающим одержимым не найдется человека, охваченного сильным желанием, демон возвращается туда, откуда пришел. Навсегда. Так что этому несказанно повезло. Если он, конечно, хотел задержаться в нашем мире.

М-да. А вот у многих других с везением в этот день не задалось.

Я окинул взглядом толпу, нашел в ней знакомую черноволосую голову и, решительно раздвигая спины, направился прямо к благороднейшей из благородных.

— Из-за чего волнения?

Эвина обернулась ко мне, и по рассеянности сливово-карих глаз сразу стало понятно, что женщина чем-то всерьез озабочена. Чем-то, требующим немедленного решения.

— А в ваших краях на мертвые тела смотрят спокойно? — попробовала отшутиться она, кусая губу.

— Нет. Только на тех, кто умер своей смертью. А эти люди вряд ли покончили с собой. Даже если бы они бросились вниз с крыши, то не превратились бы в груды мяса. Так что здесь произошло?

— Вам нужен ответ? Зачем? — вскинулась Эвина.

— Затем, что я собираюсь не только некоторое время пребывать в Катрале, но и покинуть ее живым.

Утренние ласки не ставили меня на одну ступень с хозяйкой имения Фьерде, а вот разумный и бесстрастный вопрос — вполне. И женщина оценила то, что я выдержал дистанцию, когда легко мог поступить наоборот.

— Это ийани. Демон, если по-вашему. Он вселился в тело Даннио Элларте этим утром.

Снова разыгрывать из себя неосведомленного простака было мучительно скучно, но ничего другого не оставалось.

— Демон? Что это за тварь?

Эвина смерила меня внимательным взглядом, стараясь понять, насколько я искренен в своем недоумении, но все же ответила:

— Они приходят из-за грани бытия. Когда сами того пожелают. И дарят людям то, чего те сами захотят.

— А чего хотел этот Даннио? Убивать людей одним ударом?

Благороднейшая из благородных дернула подбородком:

— Никто не знает. Но всякий, кто пытался к нему приблизиться, погиб.

— Значит, его нужно уничтожить?

Голова Эвины неопределенно качнулась, ни соглашаясь со сделанным мною выводом, ни противореча ему.

— Он опасен для жителей города, ведь так?

— Да, без сомнения.

— Так чего же все ждут?

— А как, вы думаете, можно справиться с тем, кто никого не подпускает к себе?

— На крайний случай, можно сжечь дом. Или обрушить, — предложил я другое решение, видя, как страдальчески скривилось лицо женщины.

— Обрушить, да… — Она перевела зачарованный взгляд на пустые окна второго этажа.

— И нужно поторопиться, потому что, если он выйдет на улицу, трупов окажется намного больше.

Эвина не ответила, продолжая смотреть на дом, и мне почему-то вдруг почудилось, что она вовсе не желает избавлять город от демона, а, напротив, собирается помогать тому, кто уже стал причиной девяти смертей.

Возможно, так и произошло бы, но зеваки вдруг резко умерили свой галдеж и расступились, пропуская группу людей, одетых в точности так же, как тот оставшийся целым мертвец. Только на их камзолах выкрашенные кармином пряжки на длинной цепи были закреплены посреди груди, а не болтались как попало, и у того, кто шел впереди, на черном шелке сверкал самый настоящий крупный рубин.

— Счастлив приветствовать благородную эрриту, — поклонился предводитель черномундирников, выделяя из всей толпы только Эвину Фьерде и глядя лишь на нее одну.

— Не вижу поводов для счастья, эррете, — сухо ответила та.

Они были непохожи друг на друга во всем, в чем только возможно. Черные пряди непослушно колыхались, сбегая вниз по обнаженным плечам, светлые — лежали волосок к волоску, хотя вряд ли их хозяин только что прибегал к услугам гребня. Сливово-карие глаза то и дело вспыхивали огнем, не удерживающимся в пределах сердца, темно-ореховые смотрели холодно и бесстрастно. Женщина, казалось, вся состояла из порывов степного ветра, мужчина был спокоен, как скала. Та самая, что возносится к небесам и, возможно, выше всех прочих. Но если между этими двумя и существовало чувство, то к любви оно не имело отношения.

А еще блондин был молод. Намного моложе благороднейшей из благородных. Но это становилось заметным, только когда мужчина говорил: движение черт не оставляло на коже лица ни единой морщинки.

— Видеть вас — может ли быть иное счастье в этом мире?

Льстит? Непохоже. Скорее, восхищается, причем довольно искренне.

— Только не говорите, что явились сюда лишь посмотреть на меня.

А вот она собеседником вряд ли восторгается, вели цедит слова со столь плохо скрываемым презрением.

— Я прибыл по долгу службы.

— Службы, которую сами себе определили.

Последняя фраза прозвучала чем-то вроде обвинения Да, между этими двумя нет даже намека на мир.

— Кто-то должен был взять на себя защиту жителей Катралы.

— Но этому кому-то вовсе не обязательно было называть себя верховным бальгой.

Ага, так вот это кто! Глава той пресловутой бальгерии, которая так не нравится «миротворцам». Будем иметь в виду.

— Оставим в покое прошлое, эррита. Поговорим о настоящем.

Блондин посмотрел в том же направлении, от которого не отрывала взгляд благороднейшая из благородных, и коротко заметил:

— В доме засел ийани.

Времени расспрашивать Натти не было, но бальга, похоже, вел свое происхождение от демона. Или просто был очень хорошо осведомлен, что тоже возможно. И даже обязательно.

— Это мы и так знали, — огрызнулась Эвина. — А вот в город он пришел с помощью вашего же брата!

О, и хозяйка имения Фьерде не чужда особым подробностям происходящего! Она что, тоже недокровка, если так ясно чует присутствие демона? Нет, скорее всего, лишь имеет в своем подчинении подходящих ищеек. Иначе рыжий меня бы предупредил. Хотя… А не эту ли тайну нашей гостеприимной хозяйки он хотел мне поведать, когда начался весь шум-гам?

— Нашего брата? — Мужчина повел носом, словно принюхиваясь, безошибочно определил место, где за спинами толпы лежало мертвое тело, и направился к нему, ускоряясь на каждом шаге.

Добравшись до мертвеца и рассмотрев его лицо, блондин состроил скорбную гримасу.

— Юный Вито… Жаль. Он подавал много надежд. — Потом бальга щелкнул пальцами, подзывая к себе одного из черномундирников, и указал на пятна кровяного следа, тянущегося по улице. — Я хочу знать все, что возможно. И поскорее.