Вероника Иванова - Нити разрубленных узлов

Нужно что-то решать, и как можно скорее, ведь до утра ждать меня никто не станет: через пару-тройку минут явится очередной претендент на искупление грехов.

Я все еще могу сделать то, зачем пришел в эту комнату. Если, конечно, удастся отмахнуться от демона-недоростка и избежать его покушения на мою душу. Потом вернуться во двор, дождаться окончания церемонии и… И непременно попасть под очарование новой проповеди, которая призовет меня и моих товарищей по несчастью на подвиги во имя невесть кого и чего.

Правила игры изменились, а новые мне не нравятся. Я готов изображать послушание и преданность, готов даже по собственной воле уверовать в праведность командира, но сегодня верховный бальга Катралы перешел грань чести. Его слуги согласны были пойти за ним и ранее, зачем понадобилось насилие над сознанием? Или он боялся отказа, а вместе с ним открытого неподчинения, или…

Второй вариант намного жизненнее, но тем и омерзительнее.

Иакин Кавалено заранее обрек своих людей на заклание. Приговорил к смерти, а приговор может быть исполнен в любое мгновение, как явственно показала публичная казнь неизвестного мне предателя. Да, блондин намерен начать войну, но победителей в ней не будет. Вообще никого не останется. И что же делать? Последовать за бальгой в надежде ускользнуть прочь, когда станет слишком жарко?

Слишком мало шансов. Одержимый прибоженный — сильное оружие. Возможно, непобедимое. Хотя это предположение можно проверить.

— Ты слышал проповедь на дворе?

Демон кивнул.

— И что скажешь? Твое сердце она тронула?

Он ответил не сразу, видно, задумался о чем-то своем.

— Да. Но не так, как твое.

— Объясни.

Похоже, он понял, почему я спрашиваю. Понял раньше меня самого.

— В этом теле нас двое. И тот, который… человек, сейчас почти отсутствует. Его плоть откликнулась на слова, но хозяином остался мой разум.

— Значит, твою голову проповедник не свернет на сторону?

Демон криво улыбнулся:

— Да. В отличие от любого, кто войдет в эту комнату после тебя.

Кто-то, выполняющий приказ и не видящий преград на своем пути. Воин без сомнений и колебаний. Смогу я справиться с таким? Может быть. С одним. С двумя. С тремя. А дальше? Тех, кто остался во дворе, многовато для меня одного.

Для одного…

Это безумие. Но это самый лучший способ остаться сегодня в живых.

— Твое предложение еще в силе? То есть угроза.

Он растерянно приподнял брови:

— О чем ты?

Я встал с кровати и подошел к всемогущему, но одновременно бессильному чудотворцу, запертому в клетке измученного детского тела.

— Ты грозился себя убить. Это ведь сработает только со мной, верно? Все прочие охотники до женского тела — недокровки, и им твои слова покажутся чем-то вроде бессмысленной шутки.

Он кивнул:

— Да, у меня только один шанс. Ты.

— Почему не она?

— Не смогу. Ее сознание лишено желаний.

— Так в чем дело? — Я повернулся к кровати, на которой все еще сидела дрожащая от холода и неизвестности девушка — Лус Кавалено, не хотите чего-нибудь пожелать?

— Не надо. — Его рука с ломаными пальцами коснулась моей.

— Почему?

— Не получится.

Я сам понимал, что другого выхода нет. Но помимо правильности предстоящего выбора в двух шагах от меня стояло и кое-что другое. Стояло и торжествующе скалилось.

Я ведь сейчас на волосок от того, чтобы исполнить свое желание.

Свое.

Заветное? Или просто какое-нибудь? Все что душе угодно?

Если бы! Нет, мне нужно пожелать чего-то, способного помочь выжить. И нельзя ошибиться ни на одно слово.

Какая жестокая насмешка… Заполучить в свое распоряжение величайший дар этого мира — и вместо свободы оказаться вдруг в тесной тюремной камере. Нечестно! Почему всем прочим никто не устанавливает границ? Почему любой полудурочный пастух из Блаженного Дола может действовать по собственному разумению, по сиюминутному наитию, а мне отказано в такой малости? Мы дадим тебе силу сокрушить врагов, но, будь добр, поставь свою подпись под сотней бумаг и принеси сотню клятв, связывающих тебя по рукам и ногам. Чем я заслужил такое наказание?

Может быть, тем, что однажды исполнил не тот приказ? Или промолчал там, где следовало кричать? Стоял смирно, когда требовалось броситься в бой? Отнял жизнь, которую нужно было хранить надежнее всех сокровищ мира?

Причин много. Или всего одна. Неважно. И выход тоже один.

Я могу наивно погибнуть или коварно выжить? Да тут и выбирать не из чего!

— Что ж, тогда поработаем вместе… напарник.

Он вздрогнул, услышав это слово, и посмотрел на меня взглядом, совершенно чужим для мальчишеского лица. Взглядом человека, умеющего действовать.

— Только не вздумай обманывать.

— Как?

— Ты должен пожелать того, что сможет ее спасти. И если я пойму, что ты врешь…

— Не продолжай. Я не боюсь. И не вру. Жалко тратить время на вранье.

— Я смогу до тебя добраться, если что, — еще раз на всякий случай пообещал демон, хотя в каждой черточке пленившей его плоти уже плясало азартное нетерпение.

А я надеюсь, что прежде до меня доберется кое-кто другой.

Да, не совсем благородно умалчивать о моем рыжем приятеле, но сражение хорошо начинать лишь тогда, когда твои тылы надежно прикрыты. Охотник за демонами не упустит своей добычи. Он не даст мне натворить бед. В нашу последнюю встречу он позаботится обо всем. Я просто должен до нее дожить.

Демон повернулся ко мне спиной:

— Начинай. Я скажу, когда будет можно.

Одна ладонь на влажных завитках затылка, другая под подбородком. Тонкие косточки, хрупкие…

Итак, чего же пожелать? Силы? Ловкости? Удачи? Отваги? Но ни первая, ни последняя в отдельности не помогут справиться со всеми врагами, что поднимут на меня оружие. Кто-то всегда сможет оказаться сильнее или быстрее, а удачливость не прибавит выносливости: что проку от сотни счастливых случаев, если возможности моего тела закончатся на девяносто девятом?

Я должен справиться со всеми. С любой опасностью! С любой угрозой. Где она обычно живет? В обнаженных клинках или хитроумных планах. Но клинки всегда лежат в чьих-то ладонях, а планы рождаются в головах. Моими противниками все равно станут люди, так или иначе. И я должен…

Уцелеть в поединках?

Хорошая попытка, но слишком туманная. Уцелеть ведь можно, попросту сбежав от войны. Но тогда война отправится за тобой.

Уничтожить противников?

Уже лучше. Смерть — самое надежное обещание покоя, а гора трупов лишь милое к нему приложение. Только что делать, если мне невинно или бездумно возразят, а я приму слова за повод для немедленного убийства? Так можно вырезать всю Катралу подчистую. Пусть город, некогда провозгласивший демонов своими богами, этого заслуживает, я в палачи не нанимался. Мне всего лишь нужно быть уверенным: каждая схватка закончится в мою пользу. А для этого мне нужно…