О. Шеремет - Вне времени

— Не волнуйся, если обидишь, я тебе отомщу — и всё. Веришь?

Лаэли повернулась на живот и перекинула волосы на одну сторону, стала разбирать локоны изящными пальцами с короткими ноготками. Я взял эту проворную руку и стал целовать каждый пальчик, перебираясь по пахнущей нарциссами коже к запястью. Она прерывисто вздохнула, потом наклонилась и поцеловала меня. Руки девушки неумело скользнули вниз по рубашке, медленно расстегивая пуговицы. Я хотел помочь, но она нетерпеливо хлопнула мня по ладони. Знаю, знаю, если бы её губы не были сейчас заняты: "Я сама!" Я не удержался от улыбки.

Наконец-то Лаэли справилась с рубашкой и стянула её с меня. Щёки девушки раскраснелись, а волосы были чуть спутаны моей же рукой. Тело ощутило прохладу комнаты и покрылось мурашками. Тогда я опрокинула Лаэли, и, осторожно, чтобы не спугнуть дикую птицу, заскользил ладонями по гибкому телу, потихоньку освобождая его от ткани халата Майстры, который, в общем-то, предназначался не для того, чтобы его одевали, а чтобы снимали…

Это было самым приятным пробуждением впервые за долгое время. Я не торопился открывать глаза: сначала вспомнил всё, что было ночью, потом прислушался, надеясь уловить тихое дыхание спящей. Но вместо этого услышал сухое шуршание. Я вытянул руку и нащупал прохладную простынь. Вытянул другую — удачнее: наткнулся на щиколотку. Щиколотка дернулась, когда я её пощекотал. Ещё раз прошуршало. Я открыл глаз, потом второй — Лаэли сидела ряжом, прислонившись к подушке, полностью уйдя в мир книги.

Я закрыл глаза. Ведьмы неисправимы — какой ни была ночь, утром они всё равно засядут за книги…. Чьи-то острые зубки ухватили меня за ухо и затеребили его.

— Проснулся, я видела. Кофе в постель?

— Тебя, — я сграбастал девушку обеими руками и уволок под оделяло. Будет знать, как кусаться.

ЛАЭЛИ

То, что мы с Даром утром спустились из одной комнаты, все восприняли как само собой разумеющееся. Все члены семьи были одеты в темные серо-коричневые одеяния без гербов и украшений. Сегодня тело Иззнара, выставленное в храме для прощания, будет развеяно по традициям дроу. На церемонии будут присутствовать только члены семьи, да и то не все: Йашму с собой не возьмут, да и Йаса идти не захотела. Сознаюсь, я шла в большей степени из проклятого любопытства — смерть Сетха я уже оплакала, а то, что от него осталось, было всего лишь холодным телом, набором молекул.

Довольно далеко от самого города находился Город Мертвых, пещера, в которой располагались несколько храмов, посвященные различным богам дроу. В зависимости от того, какому божеству поклонялся эльф при жизни, выбирался храм, в котором он упокоится после смерти. По дороге и в самой пещере мы встретили две похоронные процессии, но они уже уходили.

Отец Дара лежал в самом большом святилище Олдха, бога тьмы, верховного в пантеоне. Внутри храм был украшен только высокими подсвечниками, горящими неярким белым пламенем. Я присмотрелась к расписным стенам и поняла, что это не рисунки — и потолок, и стены были усеяны объемными изображениями темных эльфов — женщин и мужчин. Барельефы были выполнены так искусно, что я не удержалась и провела ладонью по волосам одной девушки. Пальцы ощутили каждый волосок.

— Это искусство магов, — сзади подошла Майстра. — Резчики не при чём. Когда маг отпускает в храме имя, отпечаток умершего остаётся здесь. Таким, каким он был при жизни. Для того, чтобы живущие могли найти его, если вдруг возникнет такое желание.

— Что значит — "отпустить имя"?

Мы тихонько продолжили разговор, пока остальные члены семьи подошли к телу Иззнара, лежащего на невысоком гладком столе посредине зала.

— Останься — сама увидишь.

— Мне кажется, я не имею на это права.

Темная эльфийка пожевала нижнюю губу, пожала плечами.

— Тебе решать, Айра. Кстати, в последнее время у нас вошли в моду рыжие волосы у девушек — место подружки Архимага почетно…

— Майстра!

— А что, я что-то не так сказала? — хмыкнула дровийка. — Про имя. Ты уже знаешь, что в семь лет безымянные Младшие получают имя. А после смерти маг его отнимает, чтобы душу ничего не удерживало в Срединном Мире и она могла спокойно отправиться в Бездну или Сессен. Дар намекнул, правда, что у отца было больше одного имени…

Майстра задумалась и перестала обращать на меня внимание. Я кивнула Дару и тихонько покинула храм. На ступеньках снаружи сидел некий темный эльф, которого я никак не ожидала здесь увидеть.

— Ты был знаком с Иззнаром?

Он поднял голову и похлопал ладонью по ступеньке.

— Садись, я тут уже протер. Я пришёл не на похороны, а к тебе, Лаэли. Или мне следует сказать — Айра?

— На твоё усмотрение.

Мы немного помолчали. Мой взгляд рассеянно блуждал по пещере.

— Знаешь, на твоём примере я окончательно убедился, что девушкам доверять нельзя: они и сами могут думать, что правду сказали, а потом оказывается, что нет.

— Это ты о чём?

— Об Архимагах, о чём ещё…

— Оставь, пожалуйста, — я опустила глаза. — Это неприятная история. Расскажи, как ты поживаешь.

— Как прежде: седмицу на побегушках у Владыки, седмицу — у Архимага. Не знаю, что хуже, но мне кажется, они поспорили на то, кто быстрее меня уморит. Это твоя птичка летит — посмотри?

Действительно, под высоким потолком пещеры показался ястреб. Я уже пî привычке натянула перчатку, которую постоянно носила с собой и призвала фамильяра. Он слишком волновался, поэтому нарушил мой приказ и не остался на поверхности. Бестолковая птица — ведь здесь, в подземельях, даже вздохнуть свободно нельзя — так давят эти каменные своды…

Их храма-усыпальницы вышли Майстра и Валнар, за ними их мать. Мы поднялись со ступеней и отошли в сторону. Дартон напоследок пожал мне руку и убежал в сторону Города Мира, а мы с Кнабэ остались.

Я знаю — сейчас на талию лягут крепкие тяжелые ладони, и шею обожжет дыхание, от которого побегут мурашки.

— Я знала, — пробормотала я, млея от поцелуя. — Я знала, что это ты.

Дар хмыкнул. Действительно, кого ещё я здесь ожидала.

— Ты останешься со мной?

— Да.

— Надолго?

— навсегда, — я откинула голову назад и закрыла глаза. — На всё то время, что нам осталось: пятнадцать лет, год или несколько часов.

— Мы сможем превратить их в вечность…

Вот, мы с тобой обречены —

Трава, что ждёт удара косой

Вот, мы с тобой обручены

Кольцом разлук и бед полосой

Покуда мы ещё здесь и вместе,

Дай коснуться тебя губами,

Так странно видеть — кружат нал нами

Косые тени ангелов мести.

(И. Богушевская)