Феликс Крес - Страж неприступных гор

Короче говоря, к забаве на всю ночь с участием команды «Гнилого трупа» город подготовился основательно. Конечно, матросы с этого корабля, поодиночке или группами, постоянно бродили по Ахелии, но большое пиршество с участием самой капитанши и всего корабельного начальства — о, это было совсем другое дело.

Слепая Тюлениха Риди приехала верхом, восседая на плечах самого рослого из встреченных ею верзил — среди которых немного было отцов семейств, ремесленников или торговцев. При виде капитанши за столами началось оживление, раздались приветственные крики, однако видно было, что эта банда знакома с дисциплиной — кто-то сразу же навел порядок, разбили о стену морду какому-то пьяному, который не хотел успокаиваться. Все начали ритмично стучать кружками о столы, а у кого не было кружки, стучал рукояткой ножа, миской, кулаком… один даже головой. Поставленная на стол княжна с ходу опорожнила сунутую ей кружку водки, подняла руки и в ритме стука закружилась на месте, после чего, смеясь, подпрыгнула и с бесцеремонной легкостью перекувырнулась в воздухе назад, приземлившись на ноги, так, что у нее чуть не оторвались сиськи. Крики и овации раздались с новой силой; двое детин несли длинную лавку, на которой уже сидел играющий на дудке музыкант. Подскочили еще трое, загремел барабан, зазвучала флейта, подхватила окарина, и грянула моряцкая песня:

Радостные участники пиршества завершили песню громогласным ревом, свистом и новым грохотом кружек о столы. Превосходная песня стоила того, чтобы ее повторить, так что ее сразу же начали петь снова. На самом длинном столе девицы из команды выстроились вместе со своими приятелями в ряд: матрос — баба — матрос; держась за руки, этот ряд перемещался боком от одного конца стола до другого, стуча грязными пятками в ритм, сбрасывая на землю посуду, пока восторженные девушки во весь голос, при согласном молчании мужских глоток, не пропели то, что сказала своим парням героиня песни, и были вознаграждены новой громкой овацией. Видно было, что в таверне развлекается дружная команда, не впервые хором ревущая песню. Эти люди выхлестали вместе несколько сотен бочонков водки, так что они были настоящими братьями. И сестрами, если, конечно, считать обычным делом трахать сестер.

Капитанша, танцевавшая с парнями на другом столе, спрыгнула на скамейку и попала в объятия рыжего бородача, который тут же протянул ей новую кружку, наполненную водкой. Она выпила, прокричала рыжему что-то на ухо, показала направление, и ее отнесли к дверям таверны, где о косяк опирался задумчивый мужчина лет тридцати с небольшим, на первый взгляд не принимавший участия в забаве. Но это только на первый взгляд — потому что человеком этим был Мевев Тихий, первый помощник с «Трупа», и задумчивость на его лице означала то же, что нескрываемая радость на любом другом. Невысокий, но крепкий рыжий бородач поднял капитаншу выше и посадил себе на плечо. На ощупь, но со знанием дела втыкая себе в нос огромную золотую серьгу, она смотрела на пляски на столах, потом наклонилась к своему заместителю.

— Ты заплатил?! — крикнула она, перекрикивая матросскую песню про кока, который свалился в котел и сварился. — Ну, хозяину?!

Мевев кивнул.

— Он не жаловался?! Что мало?!

Мевев поднял ладонь и покачал ею из стороны в сторону: «Постольку-поскольку».

— Ну и ладно! Я плачу вперед, так что пусть радуется! Сегодня все должно быть как надо!

Офицер кивнул.

— Где вино?!

Для моряков было пиво и водка, но Тюлениха Риди не пила что попало. Ну, может быть, иногда.

Мевев ткнул большим пальцем за спину. В глубине таверны, на маленьком столике в углу, стояли три солидных кувшина; сидевшая на плече бородача капитанша заметила их без труда, хотя в помещении было полно народа. Возле кувшинов стояли на страже два обиженных на судьбу матроса, переминаясь с ноги на ногу и голодными взглядами окидывая еду и выпивку на столах, пляшущих товарищей и полуобнаженных девиц.

Тюлениха справилась с серьгой и развела руки, заигрывая с Мевевом: «Ну как тебе?» Большое кольцо касалось верхней губы — не хватало только цепи и вбитого в землю колышка. Мевев покачал головой.

— Никто не добирался?! Ну, до вина?!

Мевев пожал плечами.

— До твоего вина? Совсем глупая? — спросил он.

— Ну тогда пошли пить!

Все как раз ревели припев, и приглашение потонуло во всеобщем шуме, но Мевев понял, поскольку кивнул и направился к кувшинам. Ехавшая на плече бородача капитанша врезалась лбом в дверной косяк, но не упала, поскольку «конь» держал ее за ноги чуть ниже колен, лишь откинулась назад, после чего снова выпрямилась и рявкнула на своих собравшихся в зале парней, которые только теперь заметили прибытие капитанши. Дикий рев возвестил миру о том, как сильно они ее любят. Вскочив с мест, моряки почти одновременно опрокинули кружки, выкрикивая здравицы в ее честь. Однако сюрприз был еще впереди: оказавшись посреди зала, Слепая Риди в одно мгновение промокла насквозь, облитая превосходным вином из опрокинутой над ее головой бочки. В низких помещениях таверны висящую под кровлей бочку наверняка бы заметили, и шутка удалась лишь потому, что не щадившие усилий матросы вырубили в потолке большую дыру и поставили бочку этажом выше. Ошеломленная Тюлениха несколько мгновений не могла перевести дух, после чего начала вопить на чем свет стоит, обещая команде хлеб и воду, карцер, протяжку под килем, украшенные висельниками реи и все такое прочее. Мокрый, как и она, рыжий посадил ее на ближайший стол, шлепая ногами по мелкому морю разлитого вина. В таверну набивались пирующие с улицы, привлеченные взрывом радости, по сравнению с которым залпы бортовых орудий «Трупа» звучали совершенно невинно. Обычно не склонный к веселью Мевев, который о подготовленном сюрпризе знал, посмеивался себе под нос, слушая брань капитанши; за свою шкуру он был спокоен, поскольку Риди понимала толк в шутках. Она умела гневаться на команду, и каждый виноватый действительно предпочитал прыгнуть за борт, чем дожидаться наказания, которое назначит ему капитанша. Но ни за какую шутку она никого никогда не наказала. Как это обычно бывает, какой-то способный матрос, слушая обещания капитанши, в мгновение ока сложил их вместе, и из угла, перекрывая смех, поплыли первые строчки песни, начинавшейся со слов: