Андрей Шевченко - Не жизнь, а сказка

— Что это?

— Зуб дракона. Бронированные и заговоренные стекла только так режет! Дай-ка…

Но и зуб дракона не оставил на кубе даже царапины. Шимми с удивлением поглядел сначала на драконий стеклорез, потом на прозрачный куб, и челюсть его отпала книзу.

— Не может быть! Это же алмаз!

Будь у Ивана на голове фуражка — волосы, вставшие дыбом, сбросили бы её на землю. Алмаз, объёмом в кубический метр? Такого не бывает! Но не верить Шимми, как повидавшему не одну сотню драгоценных камней, у Ивана причин не было. Он уселся на пол около кристально-чистого куба.

— Эх, на него можно островок приобрести, — потирая руки, сказал обезьян.

— Шимми, — слабым голосом сказал Иван, — на этот алмаз можно всю Африку купить. И Австралию в придачу.

— Надо только мой договор из него достать.

— А что там ещё внутри? — подала голос Шанель.

Иван вгляделся во второй пергаментный лист и с удивлением прочитал:

— Я, Кощей Бессмертный, закладываю свою душу демону Барбатосу в обмен на оказание услуг по нахождению сокровищ… Не понял, откуда здесь взялась кощеевская закладная?

— А, это Агасфер упёр, когда грабил замок Кощея, — пояснил Шимми.

— А что, замок Кощея разграблен? — изумился Иван.

— Ну, да! После карнавала Агуша для виду увёл караван, потом вернулся и принялся тащить всё, что плохо лежало. Даже каменного идола утащил, зачем, правда, непонятно. Долго возил, продать никому не удалось, бросил где-то. А когда дошло до продажи кощеевских сокровищ… Ох, он и ругался потом! Оказалось, что почти все кощеевы драгоценности — сплошные подделки. Как Алмаз Судьбы, помнишь?

Прошин помнил. Алмаз Судьбы оказался дешевым стразом, в котором они обнаружили смертельную иглу… Иван вздрогнул.

— Как вы думаете, Кощей похож на последнего идиота? — Шимми, Шанель, Мила и даже мелкий посмотрели на Ивана. Он продолжил свою мысль: — При всех его недостатках, он — далеко не дурак! И я уверен, что он спрятал в фальшивый алмаз фальшивую же иглу! А мы, да и сама Смерть, всё за чистую монету приняли! Вот почему Мила до сих пор не превратилась в человека!

Лягушка огорчённо вздохнула — занавески на окнах колыхнулись от её дыхания.

— Значит, надо отыскать настоящую иглу и прикончить скелета! — Шимми широко улыбался — ничто ему не могло испортить настроение, потому что он обрёл свободу.

— На острове Буяне стоит дуб столетний, на дубу том сундук кованый… — пробормотал Иван. — Как туда попасть? Кто-нибудь из вас силён в географии?

Среди присутствующих географов не оказалось.

— Должен же быть какой-то способ укокошить Кощея и вернуть Миле человеческий вид! Ладно, поживём — увидим, — философски сказал Иван.

— Как скажешь, — согласился Шимми. — Мы у тебя поживём.

Иван смущённо кашлянул — он совсем не это имел в виду. Но нельзя же сказать Шимми, мол, скатертью дорога!

К тому же, с появлением обезьяньего семейства в доме Прошина Мила перестала рваться с ним на работу и с удовольствием вела задушевные беседы с Шанелью. Шимми с обретением свободы прекратил воровские вылазки и понемногу чинил всякие мелочи, до которых у Ивана руки не доходили.

Шушпан, так звали сына Шимми, некоторое время честно сидел в доме — дня два, наверное. Потом родители за ним не уследили, и Шушпанчик убежал к соседским ребятишкам. Вскоре вся улица знала, что в доме Прошина живёт целое семейство дрессированных обезьян — ребятишки с утра выстраивались перед калиткой в очередь, чтобы поиграть с Шушпаном.

Гигантский алмаз, ввиду невозможности сдвинуть его, накрыли красной скатертью — получился неплохой стол, стоимостью… точную цифру сказать трудно. Если уважаемый читатель прибавит к ста двадцати рублям — цене скатерти, много-много нулей, то получит примерную стоимость импровизированного стола.

Ивана устраивало почти всё. Только одно омрачало его существование — он не знал, как помириться с Леной. Расскажи он ей о суперлягушке и трёх говорящих обезьянах, она ему не поверит! А вживую показать ей волшебных существ он не мог — кто знает, что Миле взбредёт в голову при виде хорошенькой девушки? Не хватало, чтобы Лена превратилась в ещё один барельеф на двери!

Единственный выход из сложившейся ситуации, по мнению Ивана, заключался в умерщвлении Кощея посредством волшебной иглы. Тогда Мила расколдуется, к ней вернется человеческий вид и память, и можно будет её спровадить домой.

Дело оставалось за малым: найти кощееву смерть!

*****

Четыре богатыря

— Царь-батюшка, спаси! Жизни никакой нет!

Дородный боярин Феоктист Миодов, хромая, приблизился к царю Гороху, строгавшему ножом деревяшку.

— Что у тебя стряслось?

— Дык, варнаки эти… в смысле, три варнака и Иван Горохович с ними, вчера в моём дворе побывали! Всё пиво выпили, и водку тоже! Два стола разбили вдрызг, лавки поломали. Две штуки. Ворота в щепки разнесли! Собак злющих, сторожевых испортили — теперь они ко всем лижутся! Писаря моего чуть не удушили…

— Сам зазвал их, — спокойно сказал царь, которому уже рассказали подробности вчерашних похождений сына и его друзей. — Кто хотел Настасью с рыцарем познакомить? Так что, нечего теперь мне пенять! У тебя мебель хлипкая и ворота узкие. А писарь твой сам виноват.

— Это чем же? — возмутился боярин. — Он, как мышка, в углу сидел.

— Тем, что на Кощея похож, — объяснил Горох. — Ты, прежде чем гостей звать, меня бы спросил. А я тебе бы рассказал, что Конану, это который такой же большой, как Ваня, и не такой зеленый, как тролль, везде Кощей мерещится. Особенно после первой бочки пива.

— Да, пёс с ним, с писарем! Я тоже пострадал! Ногу чуть не сломал в собственном дворе! Смотри! — боярин выставил вперёд ногу, замотанную грязно-белой тряпкой, на которой красовались остатки коровьей лепешки.

Царь принюхался и поморщился.

— Фу! Смотреть надо, куда ступаешь!

— Да я не про это! — Миодов быстро убрал ногу. — Эти варнаки… ну, в общем, все четверо вчера дырок мне во дворе наделали! Я в одну и попал.

На царской физиономии отчетливо обозначилось удивление — про дырки ему Ваня ничего не рассказывал.

— Глубокие дырки-то? — заинтересованно спросил Горох.

— Не очень. Примерно по колено, но есть и глубже. Я утром вышел во двор и ногу вывихнул! А если б я погиб? Как же моя семья без кормильца? Царь-батюшка, я требую сатисш… сатифа… короче, желание моё выполни!

— Какое ещё желание? — с любопытством спросил царь.

— За моё пострадание требую выдать мне рыцаря Людвига для последующего его оженивания на моей единственной и несравненной Настасье свет Феоктистовне, дабы в случае несвоевременной моей кончины была у неё опора и…

— Оженива… ты что, с ума сошёл?!! Насильно женить иностранного гражданина? Войны с меченосцами хочешь? К тому же, твоя Настасья в два раза больше Людвига! И на две головы выше! Лучше Конана бери. Или Грыста — он тоже парень хоть куда.